Тяжелые ладони легли мне на плечи, надавили, вынуждая идти в указанном направлении.
– Я не голодна, – мяукнула, носом клюнув в обнаженную мужскую грудь.
И пахнет, зараза, приятно. Ну почему красивый мужчина, не бедный, судя по дому, не отвергающий личную гигиену – мягко говоря с придурью?!
“И с ориентацией на первый взгляд тоже порядок. Точно не с вражеского лагеря”, – отметила хамоватая Ирэн.
– Нет, правда, я не хочу есть, – я изо всех сил упиралась пятками в пол, сопротивляясь мужскому напору, одновременно заставляя Ирэн замолчать. Не хватало нагрубить громиле.
– Не ври.
Сопротивляться я бросила и безвольно скользила на капроновых “коньках” по гладкому полу.
– Спасибо, – пробубнила на автомате, когда мне помогли присесть, галантно придвинув стул.
– Чай, – громыхнула кружка. – Рис, мясо с подливой, – мой похититель буднично накрывал на стол. – Ешь!
– Угу, – я послушно взяла вилку и принялась ковырять крохотные кусочки в сливочном соусе. И как такими лапищами можно было нарезать такие малипусички? – А это зайчик, которого вы вчера убили?
– Курица.
– Угу, – продолжала считать рисинки в тарелке. А красавец, словно издеваясь, надел на обнаженный торс фартук с милыми утятами и принялся жарить оладья. – А как вас зовут? – раз уж отпускать он меня не собирается, то буду налаживать контакт.
– Кьёрн, – громила закашлялся.
– Будьте здоровы, – я проявила чудеса вежливости.
– Мое имя Кьёрн, – пояснил, разливая тягучее тесто.
Ответственно заявляю. Это наслаждение для глаз – красивый мужчина за плитой. Я чуть не забыла, по какой причине тут нахожусь.
– Приятно познакомиться, – я продолжала умасливать похитителя.
– А мы и не знакомились, ты своего имени так и не назвала… – повар-переросток повернулся и уставился на меня выжидая.
– Женя, – пискнула имя лучшей подруги.
– Не ври мне, Ирина.
– О-о-о, вы знаете. Ну, конечно, знаете, сумочка-то с документами у вас.
– У меня, – подтвердил преступно красивый маньяк.
Теперь он и адрес мой знает, и имя, и о сыне, и дату моего рождения…
“О чем ты беспокоишься, болезная?” – хамоватая Ирэн оборвала поток мыслей.
– Слушайте, Кьёрн, давайте мы забудем о нашей встрече. Как вам такое предложение? – я тверже перехватила в руке вилку, выставила ее на манер оружия. – Ну зачем я вам, а? Про потомство я слышала, – опередила возмущения. Хотя какие там возмущения, ни одна мышца не дернулась на лице громилы, он продолжал жарить оладья и смазывать их маслом, снимая со сковороды. – Вы найдете другую, ту, которая по доброй воле родит вам ребеночка. Да и вы же паспорт мой видели? – повар-переросток кивнул. – Я уже могу и не выносить.
– Выносишь, – произнес он с полной уверенностью.
Вот же упертый какой!
– Я вам собственной жизнью клянусь, что не стану на вас заявлять. Вот прямо клянусь.
– О чем заявлять? – маньяк посмотрел на меня, как на неразумного ребенка. Именно так я смотрю на Васю, когда он очередную глупость учудит.
– Ну, вы?.. – я часто заморгала, силясь обвинить, но ничего изобличающего на ум не приходило. Ну домой меня принес, ну раздел, спать уложил, сейчас вот накормить пытается. – Вы зверушку убили, – ткнула вилкой в воздух, – жестокое обращение с животными. Сейчас за это наказывают, – я нравоучительно качала головой.
– Это была охота, Ирина, – да простит меня совесть и разум, но как он сказал: “Ир-р-рина”, с таким вибрирующим придыханием, что сразу в жар бросило. – Охота на собственной земле.
– Ах, да. Частная территория, – я притихла, принюхиваясь к аромату тушеного мяса.
Есть очень хотелось, но я себе не разрешала, мало ли, что там в соусе спрятано, яд какой или афродизиак! И я сама захочу того крепкого потомства, о котором рассказывал громила, а у меня… в общем, зря я ноги вчера не побрила.
– А меня будут искать, – я донесла с явной угрозой. – Знаете, у меня подруга какая?!
– Какая?
– Да никакая, – я отмахнулась и всхлипнула, – косметолог она. Может вам маски по скидке делать, хотите? – Кьёрн молчал. Что за имя-то такое странное?! У меня бабуля так чихает, когда челюсть придерживает, чтоб не выскочила. – Я домой хочу, меня там ждут, – принялась давить на жалость, но тут в очередной раз я вспомнила о своем маленьком гномике Васе и заплакала по-настоящему. – Вася – сын мой, он же сиротой останется, – мужчина убрал сковородку с огня, отложил лопатку, которой переворачивал оладья, и приблизился. – А муж… – вспоминала о Михалевском, который вряд ли примет участие в воспитании собственного ребенка, если я не вернусь.
– А что муж? – спросил громила с угрозой.
– Объелся груш! – я эмоционально фыркнула.
– Ты с ним живешь? – продолжал рокотать маньяк в фартуке.
– Еще чего!
– Любишь?
– Да боже упаси! – продолжала фыркать.
– Это хорошо. Хорошо, что ты не любишь Михалевского Владимира Егоровича. В паспорте прочел, – пояснил Кьерн.
Я подняла заплаканные глаза на мужчину, стерла слезы рукавом его же рубашки и тут же зарыдала – со всхлипами и иканием, и невнятным бормотанием о сыне.
– А ты что плачешь? – широкая ладонь нежно погладила мою голову.
И голос у маньяка ласковый стал.
– Я же сына никогда больше не увижу, – выговорила не с первого раза.
Громила многозначительно хмыкнул, подхватил меня со стула и сжал в объятиях, усаживаясь.
– Нужно поесть, – выхватив вилку из моих рук, зачерпнул рис. – Открывай рот.
И я открыла, обалдевшая от происходящего, прожевала и опять открыла – сквозь слезы всматриваясь в ставшее довольным лицо похитителя.
– Оладья будешь? Они у меня вкусные.
– А вы меня к празднику какому-то откормить хотите? – спросила, облизывая губы от соуса.
Уголки чувственных губ дернулись в улыбке, и Крьёрн раскатисто рассмеялся, и я за ним рассмеялась, только нервно и заискивающе.
– Какая же ты смешная, – меня стиснули и потерлись колючей щекой о висок.
Во пробрало-то красавчика… может, у него проблемы какие со здоровьем? Ну не может такой экземпляр нуждаться в женском внимании.
– Красивая, – громила урчал хищным зверем.
Боже, да он еще и близорукий… во мне почти семьдесят три кило.
– А пахнешь как, – восхитился.
Ну все, приплыли… сейчас опять примется лизать лицо. Спасите!
Даже хамоватая Ирэн поддержала панику, нецензурно высказываясь.
Но в один миг Кьёрн из милого, но очень крупного котенка, превратился в пугающего громилу. Мощное тело напряглось – окаменело.
– Я сейчас вернусь! – его густые брови сошлись на переносице, внушительная грудная клетка заходила ходуном.
Я только и смогла, что согласно пискнуть, оказавшись на твердом стуле.
Что же его так взволновало? – дождалась, когда хлопнет входная дверь, и побежала к окну, ведущему во двор.
Громила нервным жестом распахнул огромную кованую калитку.
Ой, а там же Вита! И мужик какой-то рядом с ней. Спасать меня приехали!
– Вита! – я закричала, а клыкастый бегемот как специально лаял, заглушая мои крики.
Маньяк-красавчик кивал, выслушивая мою подругу, покрутил отрицательно головой, и я истошно завизжала:
– Я здесь! – забарабанила ладонями по стеклу. – Вита-а-а! Я здесь! Я… – калитка хлопнула, отрезая меня от спасения. – Ах ты предательница, – ругалась на чем свет стоит, – засмотрелась на обнаженный торс, паршивка! Я же видела, как ты таращилась. Меня тут в инкубаторы записали, а она улыбалась, глядя в невероятные зеленые глаза.
"Да какие глаза? Витка на пресс засмотрелась, а про тебя и позабыла», – ворчала Ирэн.
– Прячься, – скомандовала вслух моя хамоватая половина, и я понеслась вглубь дома.
"Бежать! Не останавливаться!" – рявкнула Ирэн, подгоняя и привнося еще большую несобранность в моих действиях.
Я носилась из комнаты в комнату, но куда можно спрятаться взрослому человеку в незнакомом доме, а, главное, зачем? Я не знала. И я вернулась за стол и села на прежнее место, отпив чай. Помирать, так хоть не на пустой желудок.
Хозяин дома вернулся, посмотрел на меня с радостью и принялся мыть посуду.
– Подруга пришла тебе на выручку, это о многом говорит, – со странной гордостью в голосе похвастался громила. – Ты хороший человек, Ирина.
– Вот зачем я тебе?! – спросила у похитителя напрямую, а взгляд зацепился за литые мышцы спины. Они так красиво играли под гладкой кожей при каждом движении мужчины. Как же красиво… боже правый.
– Любить тебя буду, – ответил теперь без всяких сомнений маньяк.
– Ого. Прямо так сразу?
– Угу, – он капнул моющего средства на губку и в два жмяка взбил пену. Я бы тоже сдалась на месте жидкости с запахом лимона – таким рукам не отказывают. – Беречь тебя буду, – басил, и выходило это так мило, что вот прежняя Ирочка Михалевская точно бы поверила, но не я. Я уже накушалась, прямо двумя ложками нахлебалась опыта. – Баловать. Вот что ты любишь больше всего, Ирина? – тарелка скрипела в мужских лапищах.
Странный какой-то вопрос для похитителя… зачем ему это знать?
– Я? – Кьёрн согласно кивнул. – Сына больше всего люблю. И ни на кого его не променяю.
– Значит, и его баловать буду. Он любит собак?
– Ему семь, он любит все, что мохнатое и с хвостом, – фыркнула и замолчала. Зачем я вообще что-то объясняю?..
– А ты любишь собак?
Никого страннее я еще не встречала…
– Ну да, они милые и верные.
– Это хорошо, – заключил громила, выключая воду и обтирая ладони полотенцем. – Мы здесь жить будем, в этом доме. Мышка любит детей, не волнуйся, не обидит пацаненка.
– Да я не боюсь. А что значит, здесь жить будем?
– Как что? Ты теперь моя женщина, – увесистая ладонь шмякнула по столешнице. – Это решено, – свои бредни Кьерн подтвердил вторым, более громким хлопком. – Привыкай ко мне. Два дня хватит? Потом поедем за твоими вещами.
– Чего? – спросила, совсем растерявшись и глупо приоткрыв рот.
– Не нравлюсь, да? – громила сник, опустил крепкие плечи и взглянул на меня исподлобья. – Тебе другие нравятся? Не такие, как я – в красивой одежде. Так работа у меня такая, охранять территорию, здесь особо в брюках не набегаешься.