— Это как?
— А вот так. — Карлуха покрутил пальцем у виска. — Свихнулся он. Насобирал пригоршню стекляшек. Перебирает их как крупу и лыбится.
— Лыбится?
— Ага. Радуется. — Карлуха пошёл вперёд, тронул рукой синее стекло в стене. — Он и к этой штуке прикладывался. Вырвать хотел, болотники отогнали.
— Зачем ему? — Я подошёл к стекляшке, потрогал. Холодная, светит голубым, по краям чуть мутное. Наверное, из таких штук делали бутылки? Не все конечно, зелёные, красные и чёрные из другого стекла.
— Пошли. — Торопит Карлуха. — Вон они у стола. Дармовую еду трескают.
Михалыч, Сюндель и Гунька трутся возле столов с едой, расхаживают, кушают. Неподалёку столпились болотники. Много их. Здесь и здоровенные с завитушками и мелкие вроде тех что лопатины у нас отобрали. Стоят болотники в остроконечных шапках. Одни только шапки и видать.
— Здорово. — Михалыч вытер о штаны руку и протянул мне. — Ты как? Рёбра не болят?
— Нормально. — Кивнул, пожал крепкую ладонь. — А чего так шумно? Что там?
— Да чёрт их знает? — Полным ртом ответил Сюндель. — Девку притащили. Раздели догола, теперь чем-то мажут. Чувствуешь, болотом потянуло?
Я принюхался, пахнет не очень, но не болотом. Чернилкой подванивает, травники эту траву на топях осенью режут. Не знаю какое зелье они из неё варят? Видал я её в каждой избе, травники вешают на пороге. Заходишь и головой цепляешься.
— Видал? — Михалыч показал мне синюю стекляшку. Глаза у Михалыча горят, улыбка до ушей. — Вон за тем камнем нашёл.
— И что? — Гляжу на Михалыча, а он в кармане роется.
— Как это что? — Хлопает глазами. — Это же алмаз. Понимаешь?
— Ага. — Я кивнул, поправил на шее бусы. Взял с тарелки кусок мяса, стручок кислухи и отошёл. Прав Карлуха, свихнулся Михалыч.
Не успел я доесть как улюлюканье стало громче. Болотники точно сошли с ума. Орут, руками машут. Те, здоровенные с завитушками выстроились вряд и оттеснили толпу к стене. Освободили проход. От арки, через которую я пришёл послышался гул и грохот, точно ветер играет листом железа. Толпа притихла.
Карлуха потянул меня за руку, не видно ему из-за стола. Вышли мы с Коротуном и встали неподалёку от болотников с завитушками. Глядим на арку. От озера слышится лёгкое шипение, и вода капает. Ластоногие почти не дышат, замерли точно окаменели. И тут как загрохочет, вода в озере забурлит, пар поднимается точно в парилке. Заволокло им всю округу.
— Чего это? — Шепчет мелкий, невидно его хоть и стоим рядом.
— Молчи. — Прошипели в ответ.
— Руки прибери. — Злится Карлуха, толкает меня в бок. Пинает ногой. — Бродяга, прибери, царапаешь.
— Какие руки? — Договорить не дали, прикрыли рот холодной ладонью.
— Молчи. — Шипят в самое ухо.
Пролился пар холодной росой, пахнуло лесом и свежескошенной травой. Карлуха сбежал, нет его рядом. Да и болотников тоже нет. Стою один, гляжу куда на арку. Вот только нет её, белое всё. Осмотрелся, столов и камней тоже не видать, всё окутано паром. И только вокруг меня его нет. Стало как-то не по себе.
— Не дай пропасть. — Слышится тихий шепот. — Спаси Бродяга. Помоги.
Стою, верчу головой. Кто говорит, откуда? Куда не глянь пар, застыл он в одной поре, точно замёрз. Сделал несколько шагов, впереди облако. Протянул руку, провалилась она, ушла, потерялась в молочном мареве.
— Помоги. — Шепчет всё тот же голос. — В долгу не останусь. Спаси.
Сердце стучит громко, колотится оно. Верчусь на месте, машу руками, рвётся марево, опадает большими хлопьями, точно не пар это, а паутина. Холодная как снег, хрупкая как первый лёд. Падает на камень, звенит, разбивается.
— Бродяга! — Окликнули сзади. — Чего застыл? Подойди.
Потёр глаза, загремели бусы. Шумно вокруг, гомонят болотники. Воняет чернилкой. Карлуха стоит рядом, дёргает за рукав. Каменные стены, столы. Михалыч, Гунька, Сюндель.
— Чего стоишь? — Толкает мелкий. — Ступай.
— А где? — Открыл было рот, хотел спросит про шепот и паутину. Поднял взгляд и увидел болотное чудище в длинном балахоне, остроконечном колпаке.
— Подойди. — Зовёт ластоногое, манит худым пальцем.
Кивнул и пошёл. Схватил меня Карлуха за куртку, придержал. Только теперь я заметил, лежит на полу в зловонной луже, что-то отдалённо напоминающее человека. Бесчувственное тело. Руки и ноги широко расставлены, привязали их к вбитым в пол штырям с кольцами. Грубые, сплетённые из корней верёвки оплели лодыжки и запястья. Измазаны мерзкой слизью волосы слиплись, на лице и по всему телу слой коричневой грязи. Повсюду разбросаны стебли чернилки.
— Обойди. — Строго приказало чудище в балахоне. Стоит оно у изголовья неподвижного тела, держит в руке кривой, длинный нож. — Иди сюда. Поможешь. — Толпа болотников разразилась криками радости и восторга. Улюлюкают, прыгают, поднимают руки. — Чего ждёшь?! Подходи! — Перекрикивая соплеменников зовёт чудище.
Болотники умолкли глядят в мою сторону. Вот так праздник, вот так веселье. Ботинки ногами давят водоросли, выжимают из них гадкую слизь. Под ногами чавкает.
— Смелей Бродяга. — Чудище улыбнулось. — Тебе, выпала большая честь.
— Кхну? — Подойдя ближе, спросил я. Сам не знаю почему, но мне показалось что это именно она. Сложно различать ластоногих, для меня, они все на одно лицо. Хотя нет, на два. Вот эти, худые и щуплые, а те, с топориками и завитушками большие и крепкие. Вторых поблизости нет. Ушли они, но вот когда не знаю, не видел?
— Возьми. — Не ответив на мой вопрос, чудище протянула нож.
— Зачем?
— Это, шао-ту.
— И что? — Спросил, и спрятал руки за спину. Не желаю я и не буду принимать участия в убийстве. Толпа болотников молчит, чудище в колпаке держит нож, ждёт. — Извини, не могу. — Честно признался и отступил.
За спиной послышались возня и тихий шепот, потом шаги. Болотники подошли ближе, взяли в кольцо место казни.
— Почему не можешь? — С лёгкой улыбкой на узких губах спросило чудище. — Ты должен это сделать. Она шао-ту. Ты обязан избавить её от тяжкого бремени.
— Нет. Не обязан. — Ответил резко и хотел было уйти. Не дали, толкнули на прежнее место.
— Её дар, угроза для нас. — Чудище протянуло нож и попросило. — Сделай о чём я прошу. Там, на берегу, ты был другим. Что изменилось?
— На берегу? — Сомнения развеялись, это действительно Кхну. — Зачем ты это делаешь?
— Так нужно. — Пояснила Кхну. — Шао-ту пришла без приглашения. Это неправильно. Если мы её не остановим, придут другие. Они уже где-то рядом. Шао-ту пришла не одна.
— Может и так, я не знаю.
— А кто знает? — Кхну шагнула ко мне.
— Спросить нужно. — Я посмотрел на горку грязи у моих ног. Лежит девка, не дышит. — Пусть она и ответит.
— Спрашивали, молчит. — Кхну спрятала за спину нож. — Почему вы её связали?
— Так получилось. — Опустил голову и соврал. — Воришка. Пряталась на колокольне.
— Шао-ту не крадут. — Кхну тяжело вздохнула. — Не умеешь ты врать. На ней руны.
— Какие ещё руны? — Посмотрел на девчонку. Разве можно что-то разглядеть под слоем грязи? — Где руны? Я ничего не вижу. — Сообщил как можно строже и сделал шаг назад, а там болотники. Стоят неприступной стеной, плечом к плечу. Смотрят на меня маленькими глазками, и не поймёшь, что у них на уме. С виду спокойные, но кто знаем, набросятся всей толпой и разорвут на куски.
— Руны не видят, их чувствуют. — Не строго, по-доброму пояснила Кхну и поманила пальцем. Два болотника, а может болотницы, сложно сказать кто именно. Взяли они меня под руки, подвели к хозяйке и ушли. — Твой народ слеп. — Пояснила Кхну поигрывает кривым ножом. — Вы не замечаете мелочей, от того и становитесь лёгкой добычей. Она шао-ту, можешь не сомневаться. Эта девка слишком юна, мало рун, слабый запах. Даже мы не сразу это поняли. Молодая, неосторожная, многого не умеет. И уже не научится, мы не позволим.
— Нет! Так нельзя. — Даже не знаю, откуда взялось столько смелости? — Не делайте этого. Она человек, живой человек.
— За спиной загомонили ластоногие. — Немедленно развяжите. — Потребовал я.
— Зачем? — Кхну пожала плечами. — Это наше озеро, нам и решать, что с нею делать? Ты гость. Твоё место за праздничным столом, а она. — Кхну указала на жертву худым пальцем. — Шао-ту.
— Нет, не шао-ту. — Объявил и встал перед Кхну. — Она человек. Маленькая девочка, ребёнок.
Болотники о чём-то переговариваются, тычут в мою сторону худыми пальцами. Подошли двое, с топориками.
— Бродяга! — Окликнул Михалыч. — Не дури. — В голосе слышна тревога. — Сделай что велят.
— Ты чего? — Сюндель схватил Михалыча за грудки. — Совсем свихнулся? Что значит сделай? Дожимай Бродяга, не ведись на уговоры! Спасай девку.
— А что будет с нами? — Прорычал Михалыч. — Заткнись Сюндель.
— Замолчите! — Прикрикнула Кхну.
Болотники тут же умолкли, а вот мои приятели продолжили выяснять отношения. Теперь и Михалыч схватил Сюнделя за грудки. Ещё мгновение и начнётся драка.
— Молчать! — Гаркнула хозяйка Кхну. Двое ластоногих заспешили к нарушителям спокойствия. Михалыч и Сюндель повернулись на оклик. В пещеру вошли ещё четверо с топорами, встали у входа.
— Ты мне поможешь. — С нажимом потребовала Кхну. — Так нужно.
— Нет. — Заглянул Кхну в глаза и ничего в них не разглядел. Разве что холодный блеск и безразличие. — Я не смогу.
— Не торопись с ответом. — Просипела Кхну. — В твоей власти решить её судьбу.
— Какую судьбу? — Выпалил я. — Сама же сказала — Ваше озеро, Вам и решать.
— Поторопись. — Кхну подняла руку, с десяток болотников с топорами окружили моих приятелей. Ещё двое встали за моей спиной, откуда они берутся, не знаю. Появляются из неоткуда точно грибы после дождя. — Твой ответ. — Кхну протянула нож. — Поможешь?
— Нет. — Сказал твёрдо и уверено. Не могу объяснить, что на меня нашло? По большому счёту, какое мне дело до этой девки? Я её даже не знаю.
— Так тому и быть. — Очень тихо выдохнула Кхну. — Не хочешь, и не нужно. Ты сделал свой выбор. Я его не одобряю, но. — Хозяйка Кхну улыбнулась. — Забирай, она твоя.