«Кстати, — Голубева пододвинула лист и написала, — а где мои вещи, ты не знаешь?»
Лариса прочитала и понимающе кивнула головой:
— Не переживай, все нормально. Виктор все твои вещи держит в офисе, на складе. Там, если я не ошибаюсь, пять твоих сумок и узлов. Он не знал, куда их деть, родни-то у тебя в этом городе нет. Ну и решил пока оставить на складе.
«Что ж они ему так дома-то мешали? — написала Лена и горько хмыкнула. — Пугали новых подружек?»
Лариса отвела глаза:
— Ты извини, но переночевать у меня не получится. У меня муж не любит чужих людей, понимаешь? Дать тебе денег на гостиницу?
«У меня есть», — Голубева встала из-за стола.
— А я тогда перевезу твои вещи к себе, — Лариса запнулась. — Виктору скажу, что объявилась твоя родня, да?
Лена кивнула.
— Ленка! — Лариса подошла к Голубевой и крепко ее обняла. — Мы тебя очень любим, ты не переживай. Ты умница и красавица, и все у тебя будет хорошо.
Голубева снова кивнула и поскорее вырвалась из объятий подруги. Все-таки слезам удалось прорваться наружу, но Елена была уже в подъезде.
Глава 14
Вот уж к чему Голубевой было действительно не привыкать, так это начинать новую жизнь. Интересно, это было ее проклятием или хобби? Она довольно часто меняла обстановку, друзей, а порой даже любимых. За плечами уже были: один неудачный брак и один удачный развод, парочка «романов века», Виктор (который шел отдельной строкой) и незаконченное высшее образование, закончить которое у Елены почему-то постоянно не хватало ни времени, ни денег.
— Значит, делаем мне рыжие волосы, просто огненные, — Голубева пристально рассматривала свое отражение в зеркале салона красоты. — Да, и еще я хочу длинные волосы. Просто до лопаток. Это можно?
— Естественно, — мастер улыбнулась. — Сейчас нарастим сантиметров двадцать — двадцать пять — и делу край.
Впервые за последнюю неделю Голубева искреннее улыбнулась:
— Это замечательно!
Кризис миновал, и хотя у нее на душе до сих пор скребли кошки, да и говорить она начала по собственной инициативе, проигнорировав предупреждения врачей, зато настроение заметно улучшилось. И еще Голубева точно знала, что самое надежное средство начать новую жизнь — это изменить собственную внешность до неузнаваемости. Конечно, можно реветь в подушку — тоже вариант, только жизненный опыт ей подсказывал, что можно уреветься до колик, а все равно ничего не изменится.
В сумочке у нее лежала путевка в приличный санаторий, два чемодана с вещами ожидали в камере хранения. Поезд отходил через четыре часа.
Когда мастер закончила, Голубева даже присвистнула от удивления — она и не знала, что ей так пойдут длинные рыжие волосы.
— Красотища! — восхищенно выдохнула парикмахер и всплеснула руками. — Обалдеть!
— Я тоже так думаю, — созналась Лена и поднялась с кресла.
…А в купе их оказалось трое. Голубева, мужчина «чуть за сорок» и его юная спутница. Слишком юная, если уж быть откровенной до конца. Пигалице было лет 16, она постоянно висла на мужике и целовала его в щеку. Елену передернуло. Все ясно, «богатенький Буратино» и его «зеленая» потаскушка.
— Ой, Дима, смотри какая красивая собачка! — то и дело верещала девочка, тыча пальцем в окно на какую-нибудь облезлую дворнягу, снующую возле железнодорожного полотна. А у Голубевой скулы сводило и от ее визга, и от внешнего вида, и даже от ее запаха. Полная, с дурацким «мышиным» хвостиком на голове, слишком много косметики и мало одежды — так, коротенькая юбочка и обтягивающий (было бы что обтягивать!) топ. И на зубах украшения, Голубева никак не могла вспомнить, как они сейчас называются, а раньше это уродство именовалось «скобы» для выправления зубов.
Елена мрачно уткнулась в детектив, который купила в привокзальном киоске.
— Разрешите?
Дима, или как там его, присел напротив и выставил на столик два стакана и бутылку вина.
Елена безразлично дернула плечом и снова углубилась в чтение. «Сейчас еще мне оргию здесь устроят», — мрачно подумала она, пристально вглядываясь в знакомые буквы. Вот именно, «вглядываясь». Она еще не прочитала ни слова, а в голову снова полезли грустные мысли и рассуждения. «Ну почему мне так не везет? Как Виктор мог забыть меня всего за два месяца! Он не только выкинул из квартиры все мои вещи, но уже водит в нее разных девиц. Как будто меня и не было никогда…»
Голубева шмыгнула носом, поправила прическу и решительно отогнала от себя липкие депрессивные мысли.
Между тем сладкая парочка опрокинула по стаканчику, затем бутылку спрятала и принялась за беседу, видимо, слишком давно не разговаривали. Елена исподтишка разглядывала девчонку и ужасно злилась, как будто эта юная жрица любви виновата в том, что ее не дождался с того света любимый человек и грандиозно быстро нашел ей замену на всех фронтах.
— Давайте знакомиться! — Дмитрий прервал ее печальные размышления и протянул руку. — Меня зовут Дима, это Юля.
— Лена, — Голубева выдавила из себя подобие улыбки. — Очень приятно!
— Нам тоже, — пропищала пигалица. — Все-таки Новый год вместе будем встречать!
А ведь точно! Голубева мысленно стукнула себя кулаком по лбу — ведь им придется вместе встречать Новый год!
— Леночка… — Дмитрий пододвинул к ней открытую коробку конфет. — Можно я буду вас так называть?
«Куда тебе вторая?» — усмехнулась про себя Голубева, но вслух ответила:
— Конечно, Димочка.
Мужчина несколько оторопел, но взял себя в руки:
— Вот и отлично! Что будем пить в новогоднюю ночь?
Эта Юля тоже загалдела, засмеялась, а потом вдруг выдала:
— Лена, а вы очень красивая, правда, Дима?
Теперь уже опешила Голубева. Вот те раз, точно, извращенцы!
— Спасибо, — ответила Елена напряженно.
Дима куда-то сбегал и принес бутылку коньяка и бутылку газировки.
— Мы с Леной — коньяк, ты, — он поцеловал девчонку в шею, — газводу.
Голубева подумала, что девчонка сейчас возмутится, устроит скандал, но вместо этого Юлька просто кивнула. Надо же, пить коньяк мы, оказывается, еще маленькие, а спать с мужиком втрое старше себя — это нормально!
«Прекрати! — одернула саму себя Голубева. — Ворчишь, словно старуха! Да кому-кому, но не тебе читать лекции о морали! У самой сколько мужчин было? Ага. Вот и молчи в тряпочку». Мысленный диалог с совестью был проигран, и Елена, наконец, немного расслабилась.
На закуску у них были только конфеты и гора фруктов. Опять-таки полигамный Дима постарался. Пили они быстро, словно куда-то торопились, и поэтому к заветным двенадцати часам Голубева была сильно «хорошая».
— За Новый год! — Дима поднял очередной бокал.
— За Новый год! Осторожно, Лена! — Юлька придержала ее одной рукой, когда поезд резко рванул вперед, и пьяная Елена чуть было не приложилась лбом о полку.
— Ага, — пробормотала Лена и вышла в коридор.
Дима вышел следом.
— У тебя что-то случилось? — он приобнял Голубеву за плечи и заглянул в глаза.
— А тебе-то что? — зло прошипела Лена, пытаясь удержать «плывущую» голову.
И тогда Дима поцеловал ее в губы. Они довольно долго целовались в тамбуре, потом Дима закурил, а совершенно пьяная Голубева начала рассказывать ему все свои беды.
— Так ты попала в теракт?! — Дима удивленно выпучил глаза. — Да ну! А я думал, там пока спокойно, у меня друзья отдыхали!
— Ага, я тоже думала, что там спокойно, — всхлипнула Елена, на пьяную голову ей было еще обидней за себя. — Грузовик, полный какой-то там дряни, взрывчатки, протаранил ворота отеля и взорвался прямо под нашим номером.
Глотая слезы и размазывая тушь по щекам, Елена выложила ему все. А потом начала реветь, и еще ее сильно затошнило. Дима поволок Голубеву в туалет, умыл ее и уложил на полку спать.
Глава 15
Голубева давно уже проснулась, но до сих пор лежала лицом к стене и прислушивалась к разговорам в купе. Так стыдно ей не было со времен туманной юности, когда в 16 лет ее мама застукала за кое-каким занятием с бойфрендом. Это надо же так напиться! Да еще и разреветься! И наговорить кучу ерунды! И, похоже, она с Димой целовалась!
Голубева мысленно схватилась за голову. Скорее бы уж они вылезли, чтобы не встречаться с ними глазами! Ужасно хотелось пить и писать, но она мужественно терпела.
— Лена! — Юля присела к ней на полку и осторожно коснулась плеча. — С тобой все в порядке?
— Все хорошо! — буркнула Голубева. Ей пришлось подняться, потупив глаза, она вязла пакет с зубной пастой и мылом и вылетела из купе.
«Слава богу, что Диму я больше никогда не увижу», — мысленно поблагодарила Елена, пробираясь к туалету.
— Вот это рожа! — не то восхищенно, не то в ужасе произнесла она, вглядевшись в мутное отражение в зеркале и перекрестившись. От разводов туши ее щеки были серого цвета, глаза опухли, ресницы слиплись, а шикарные волосы спутались в огромное красное гнездо.
Она яростно поплескала на лицо ледяной водой, собрала волосы в хвост, побрызгала на грудь и руки. Почистила зубы. И принялась накладывать макияж, хотя бы тональный крем и губную помаду.
В дверь уже третий раз настойчиво постучали, сложилось такое впечатление, что ее местами даже пробуют на зуб, и потому Голубевой пришлось выйти. Поезд как раз приближался к небольшому городку, до которого, как она слышала утром, и добирались Дима с Юлей. Решив, что лишняя встреча с соседями по купе в ее планы не входит, Елена встала у окна в коридоре и начала излишне внимательно рассматривать зимний пейзаж.
— Как ты? — Дмитрий оказался за ее спиной неожиданно, в одной руке у него была сумка, а в другой он держал дубленку.
— Нормально, — буркнула Елена, не поворачиваясь.
— Лена, — мужчина тяжело вздохнул, — у меня к тебе просто совет: никогда больше так не напивайся в незнакомой компании. Это твое счастье, что я оказался порядочным человеком, а то женщина ты красивая…
И тут, как говориться, «Остапа понесло».