- Не поедем! - выкрикнул Ермолай. - Не будем убивать своих же братьев по классу!
- Судить будем тех, кто откажется! - хладнокровно пригрозил Фунтиков. - По всем законам военного времени.
III
Душным августовским днем к асхабадскому железнодорожному вокзалу потянулись горожане. На привокзальной площади и на обочинах прилегающих улиц, собралось не менее сотни экипажей - кареты, фаэтоны, пролетки, ландо, кабриолеты. Понаехало множество конных, среди которых заметно выделялись баи и сердары из близлежащих аулов. Последними прибыли в автомобилях члены белогвардейско-эсеровского ВИКа [ВИК - Временный исполнительный комитет] - Фунтиков, Курылев, Доррер, Зимин, Татаринов, с ними вся элита асхабадской буржуазии - Дуплицкий, Грудзинский, Жуковский, Юнкевич. Господа прихватили своих разнаряженных жен.
После полудня к перрону медленно подошел воинский эшелон. Из третьего вагона вышли офицеры. Первыми ступили на перрон полковник Ораз Сердар и капитан британских войск Тиг Джонс. Их сопровождал член контрреволюционного Закаспийского правительства Дохов, прибывший с англичанами. Следом высыпали в мундирах цвета хаки английские офицеры. Духовой оркестр заиграл «Славянку», публика на перроне сгрудилась, рассматривая заморских гостей. Фунтиков, придерживая Тиг Джонса под руку, повел его вдоль вытянувшегося строя асхабадских буржуа, которые подобострастно кланялись и выговаривали заученное «плис». Следом шли остальные приезжие - охотно подавали руки и называли свои имена и фамилии. Господа, знакомясь с британцами, внимательно прислушивались к именам гостей. «Ах, как это прекрасно!» «Ах, как мы рады вам!» - слышались восторженные восклицания дам, знавших заранее, у кого какой офицер остановится на постой. Юнкевич, увидев своего постояльца - красивого, горбоносого блондина в чине лейтенанта, восхитился им, но тут же сник, обуреваемый нехорошими предчувствиями. Мадам Юнкевич, встретясь взглядом с офицером, покраснела, смутилась и опустила глаза.
- Вы прекрасны, мадам! - поняв ее, признательно улыбнулся лейтенант. - Я очень рад, что буду вашим гостем, меня зовут Элис Пиксон. Со мной пять индийских солдат-сипаев. Они будут охранять всех нас от большевиков. - И Пиксон засмеялся.
- Вы хорошо говорите по-русски, это очень приятно, - сказала мадам Юнкевич.
- Да, конечно! - воскликнул Пиксон. - Кто едет в Россию, тот должен знать русский язык. Не так ли?
Знакомство с молодым красивым англичанином пробудило у Нелли Эдуардовны желание во что бы то ни стало понравиться ему. «Какой он душка! Мне просто повезло! Другие гораздо хуже», - думала она, спускаясь с перрона на привокзальную площадь. Сзади плелся Юзеф Казимирович.
- Куда мы сейчас отправимся? - спросил Пиксон.
- В дом полковника Зыкова, ваше благородие, - тотчас пояснил Юнкевич. - Там будет небольшой банкет по случаю вашего приезда, а также разговор по поводу некоторых обстоятельств, взятых вами и нами...
Господа уже шли в тени карагачей по Анненковской, а на перроне асхабадские обыватели с любопытством разглядывали строящихся повзводно индийских сипаев, махали им и выкрикивали по-английски приветствия.
Между тем гости входили уже в роскошный особняк полковника Зыкова. Теперь это был не просто дом, а штаб британских колониальных войск в Закаспии. Гостиная его была заставлена столами, на которых стояли шампанское и коньяк, в вазах - виноград и фрукты, на подносах - разрезанные арбузы и дыни. Господа сели за стол, усадив на почетное место капитанов Тиг Джонса, Джавриса и других офицеров, в числе которых оказался и Элис Пиксон. Глава белогвардейского правительства Фунтиков провозгласил тост за здоровье генерала Маллесона, который в силу сложившихся обстоятельств задержался пока в Мешхеде, и начал внешне словно бы не обязательный, но, по существу, самый необходимый разговор о том, что должны делать англичане и что - временное правительство Закаспия.
Капитан Тиг Джонс, попивая коньяк и закусывая яблоком, повел речь о безусловной финансовой помощи. Что касается военной силы, то посланцы Альбиона уже отправились на фронт против большевиков. Они также будут защищать Красноводск со стороны моря, чтобы не дать высадиться десанту, который может нагрянуть из Баку и Астрахани.
Фунтиков, поправляя галстук и покручивая загнутые кончики казацких усов, смотрел на сидящих сбоку англичан и посвящал их в свою программу. Британские офицеры плохо его слушали - переглядывались с дамами, но в общем-то до них доходило, что Закаспийский комитет позволит гостям пользоваться всеми пароходами и другими судами, находящимися в Каспийском море; что эсеры и белогвардейцы, в случае надобности, могут, вывести из строя железную дорогу и подвижной состав, уничтожить все резервуары с водой и нефтью... Что касается замечания господина капитана Тиг Джонса насчет плохой дороги, идущей из Мешхеда в Асхабад, то Закаспийское правительство немедленно займется ее ремонтом.
- Очень хорошо! - Тиг Джонса удовлетворил ответ Фунтикова. - Если будет все так, то мой генерал господин Маллесон может оказать помощь пулеметами и винтовками. У нас есть хорошее оружие. Тысячи винтовок уже высланы из Индии... Вы также получите, господа, динамит для взрыва мостов и специалистов-подрывников.
- Спасибо, господин капитан... От всех господ и меня лично спасибо. - Фунтиков раскланялся.
- Господин председатель, почему вы ничего не сказали об аэропланах? - заметил Ораз Сердар. - Без крыльев нам нельзя... Господин Тиг Джонс, надеюсь, вы меня понимаете, как они необходимы нам!
- О да, конечно, я понимаю! Но ваша дорога через горы очень, очень узкая - аэропланы везти нет возможности.
- Мы расширим дорогу на Мешхед! - заверил Ораз Сердар.
- Будьте так любезны, мы ничего не имеем против...
После обеда господа развозили британских офицеров по домам. На привокзальной площади перекликались клаксоны отъезжающих автомобилей. Мадам Юнкевич, велев мужу, чтобы он показал дорогу к дому солдатам Пиксона, сама села с офицером в открытый автомобиль и с гордо поднятой головой, жмурясь от встречного ветра, помчалась по Куропаткинскому проспекту. Дорогой Элис взял ее руку в свою и пока ехали нетерпеливо пожимал пальцы. Нелли Эдуардовна тихонько «ойкала», но не меняла гордой осанки и с пренебрежением щурилась на обывателей, стоявших на тротуарах. Во дворе, как только отпустили шофера, Элис, не дав даме даже подняться на айван, заключил ее в объятия.
- О, мой друг, какой вы горячий и нетерпеливый,- зашептала она. - Имейте терпение - дождитесь хотя бы вечера... Идемте, я покажу вашу комнату.
Она ввела его в гостиную и остановилась, оглядывая вместе с гостем пианино, круглый стол и буфет сбоку, с резными львиными мордами на створках. Слева и справа висели одинаковые, из голубого атласа, занавеси. Нелли Эдуардовна небрежно махнула рукой:
- Справа наша с мужем спальня, слева ваша комната. Прошу, господин Пиксон. - Распахнув занавеси, она отворила дверь в хорошо убранную комнату.
Элис бросил взгляд на широкую деревянную кровать, на письменный стол и книжный шкаф, стоящий рядом, признательно улыбнулся:
- Это шикарно, мадам! Но эта роскошь теряет всякий блеск рядом с прелестной хозяйкой. - Он поймал Нелли Эдуардовну за руку, притянул к себе, но она, хохоча, вырвалась и с трудом отбилась от него.
- Господин Пиксон, вы просто невозможный кавалер. Не успели войти в дом - и уже распускаете руки. Вы растрепали мне прическу. Сейчас войдет муж. Представляю, что он подумает обо мне!
- Хорошо, мадам, я буду очень умным и сдержанным, - недовольно сказал Пиксон. - Вы можете быть свободной, я устроюсь здесь без вашей помощи. Пожалуйста, оставьте меня.
- О, да вы такой обидчивый! - уныло отозвалась Нелли Эдуардовна. - Вот не думала...
Выйдя, она прикрыла дверь и отправилась во двор встретить мужа с солдатами. Вскоре приехали на двух фаэтонах пятеро сипаев в белых тюрбанах и шароварах. Их разместили в другом крыле дома, где в старые времена жила прислуга Юнкевичей, а теперь квартировала всего одна служанка - старуха-армянка. С ее помощью индусы разожгли печь в углу двора и принялись готовить из концентратов обед. Тут же осмотрели уже истопленную служанкой баню. Вскоре оттуда вышел распаренный Пиксон и до вечера пролежал в постели. Было уже темно, когда по зову Нелли Эдуардовны Пиксон появился в гостиной и сел к столу. Он по-прежнему делал вид, что сердится на хозяйку, но Юзеф Казимирович принял это на свой счет, и начал извиняться:
- Господин Пиксон, вероятно, я сделал что-то не так... Что-то вам у нас не нравится? Извините меня... Но еще лучше, если скажете, что именно хотели бы вы от нас еще.
- Все в порядке, господин Юнкевич. Не надо на меня смотреть как на капризную леди. Я офицер британских войск. Я очень сильный человек. И если я на кого-то обижаюсь, то никому не жалуюсь. - Элис выразительно посмотрел на госпожу Юнкевич и кивнул ей: - Простите, мадам, но мы должны еще немножко выпить. У меня чудесный джин... Полгода назад я получил пару бутылок из Лондона.
Элис ушел в свою комнату и, вернувшись с бутылкой, открыл ее сам и налил в рюмки.
- Выпейте тоже, мадам, это не повредит...
- Да, конечно, господин Пиксон. Я непременно попробую.
Ужин длился довольно долго. Пиксон рассказывал об Англии и своей службе в Индии и Персии. Рассказывая, он беспрестанно подливал в рюмку хозяина джин, вынуждая уговорами выпить еще и еще, пока не свалил Юнкевича с ног. Затем Пиксон вышел во двор, взял с собой двух сипаев и отправился посмотреть на город. Не было его часа два, и Нелли Эдуардовна уже стала беспокоиться: не заблудился бы! Винить себя стала за проявленную грубость с ним. Она лежала, раздевшись, от знойной августовской жары, прислушиваясь к сонному посапыванию пьяного мужа и к ночным звукам, доносившимся со двора. Оставшиеся во дворе сипаи тихонько пели свою песню, долгую и заунывную. Но вот донесся голос Элиса, и вскоре он прошел в гостиную и дальше, в свою комнату.