…Любопытно проследить, как сложились впоследствии судьбы некоторых участников нашумевшей «сенаторской ревизии». Виктор Дандре остался за границей. Его отношения с Анной Павловой вовсе не были идиллией: все без малого двадцать лет их брака она изводила мужа капризами и попреками. Тем не менее это не помешало Дандре стать успешным импресарио (или, как теперь говорят, продюсером) – сначала Павловой, а потом и ее труппы. Он сумел ловко воспользоваться наплывом после революции русских эмигрантов и охватившей Европу «павломанией».
Семейное предприятие оказалось весьма успешным. Анна Павлова была нарасхват и как фотомодель, и как манекенщица. Она много гастролировала, танцевала в США, Канаде, Южной и Центральной Америке, Японии, Китае, Бирме, Индии, на острове Цейлон, в Египте, Южной Африке, в Австралии, Новой Зеландии, на Яве и Филиппинах – в 44 странах и тысячах городов. За 22 года бесконечных турне Павлова проделала 500 000 миль по суше и по морю и дала примерно 9000 спектаклей. И за всем этим стоял ее талантливый продюсер Виктор Дандре. Впрочем, многие считали, что Дандре нашел своеобразную форму мести – он выжимал из Анны все соки, устраивая напряженный гастрольный график и заставляя выступать даже больной и простуженной, чтобы не выплачивать неустойку.
Анна Павлова умерла от плеврита в январе 1931 года, не дожив нескольких дней до пятидесяти лет. В. Дандре утверждал, что ее последними словами были: «Принесите мне костюм лебедя». Знакомые злословили, что слова эти Дандре придумал, по привычке делая рекламу из всего, что попадется – будь то хоть смерть обожаемой жены… А уже в следующем году в Лондоне вышла в свет биографическая книга Виктора Дандре «Анна Павлова. История жизни», которая остается до сих пор наиболее полным сводом биографических сведений о легендарной актрисе. Виктор Дандре пережил жену на 13 лет и умер в бедности. Воспользоваться деньгами Павловой он так и не сумел, поскольку не смог доказать, что является мужем великой балерины. Он лишь удостоился чести быть похороненным рядом с Анной Павловой – на лондонском кладбище «Голдрес Грин»…
Что же касается грозы петербургского самоуправления – всесильного сенатора Д.Б. Нейдгарта, то он после революции оказался в эмиграции вместе со своими родными сестрами – Ольгой Столыпиной и Анной Сазоновой. Известно, что в 1921 году он принимал участие в проходившем в городе Рейхенгалле в Баварии съезде русских монархистов. Умер на чужбине в 1942 году. Судьба его брата Алексея Борисовича сложилась иначе. Он вместе с викарием Нижегородской епархии Лаврентием (Князевым) и настоятелем Нижегородского кафедрального собора священником Алексеем Порфирьевым подписал 7 июня 1918 года воззвание к пастве от имени съезда духовенства. Этот документ призывал верующих протестовать против закрытия православных храмов, монастырей и конфискации церковного имущества. Большевики обвинили А.Б. Нейдгардта в контрреволюционной деятельности и 24 октября 1918 года вместе с дочерью и сыном расстреляли в Нижнем Новгороде. Его супруге удалось бежать за границу.
Процесс, растянувшийся на полвека
Как же решалась в дальнейшем судьба водопровода и канализации в Петербурге, удручающее состояние которых и послужило в свое время поводом к идее «принудительного оздоровления», переросшей затем в «сенаторскую ревизию»?
В 1914 году, в бытность городским головой Ивана Ивановича Толстого, удалось утвердить давно обсуждавшийся проект Ладожского водопровода, то есть снабжения Петербурга водой из Ладожского озера. Работы по строительству ладожского водопровода, который должен был начинаться в двух с половиной километрах от Ладоги, у мыса Осиновец, остановились после революции – в 1918 году. Тогда шла речь о временной приостановке, но водопровод так и не достроили.
В середине 1920-х годов обсуждалась возможность продолжения работ по сооружению ладожского водопровода. В частности, когда Октябрьская железная дорога захотела соорудить новую железнодорожную ветку к Ладоге, намереваясь создать здесь в будущем дачную местность и курорт, в кругах специалистов коммунального хозяйства этот проект вызвал большие возражения. «Ленинград неизбежно через несколько лет должен будет перейти на снабжение водой из Ладожского озера, – заявил в августе 1925 году в интервью «Красной газете» инженер Будников, бывший старший производитель работ по сооружению ладожского водопровода. – Уже сейчас мы ежедневно подаем до 250 млн литров невской воды в сутки. Вскоре встанет вопрос о расширение главной станции. Единственным выходом будет возобновить постройку ладожского водопровода».
По мнению специалистов, следовало во что бы то ни стало сохранить полосу сооружения будущего ладожского водопровода – иначе через несколько лет Ленинград рисковал оказаться в таком положении, «что негде будет взять для населения здоровой, свободной от микробов воды». Идею ладожского водопровода так и не реализовали, но специалисты и сегодня рассматривают эту идею как вполне перспективную.
Что касается канализации, то здесь, сразу после сенаторской ревизии Нейдгарта, Городская дума рьяно взялась за дело. Она создала подготовительную комиссию о способах удаления нечистот и фекалий, по поручению которой инженер К.Д. Грибоедов в 1912 году составил проект фекалепровода. Суть его состояла в следующем: в каждой части города предполагалось построить фекалеприемники – бетонные подземные резервуары, в которые поступают фекалии из герметичных бочек, подвозимых со всего города. При наполнении фекалеприемника его содержимое с помощью сжатого воздуха вытесняется в фекалепроводы – трубы, по которым фекалии со скоростью 2,5 фута в секунду двигаются в сторону моря или свалки (в зависимости от того, где устроен конечный пункт сброса). Устройство фекалепровода было призвано свести к минимуму процесс перевозки экскрементов по городу, решив санитарную проблему, пока строится канализация, то есть на ближайшие 10–15 лет, но успели построить только один фекалеприемник – на Васильевском острове.
В годы Первой мировой войны доработка проекта современной канализации в Петрограде продолжалась. К этому времени создание сети уже началось: строились кирпичные и бетонные резервуары-коллекторы, бетонные трубы. Работу над созданием канализации в Петрограде прервала революция, так что новой власти в наследство от старой досталось 40 тысяч выгребных ям.
В результате разрухи времен Гражданской войны коммунальное хозяйство Петрограда пришло в полный упадок. Как отмечалось в предисловии к отчету Петрогуботкомхоза за 1922 год, «допотопная канализация вся пришла в полную негодность, увлекая в своем стремительном разрушении и уличные покровы. Без преувеличения можно сказать, что даже главные артерии Петрограда стали непроезжими. Многочисленные провалы грозили гибелью пешеходам, особенно в темные вечера и по ночам, когда улицы погружались в абсолютный мрак…» Случившееся в сентябре 1924 года грандиозное наводнение свело на нет все усилия, предпринимавшиеся по частичному ремонту канализации.
Наконец, в 1925 году начались работы над сооружением раздельной – для ливневых и для сточных вод – канализации. Опытным участком выбрали Васильевский остров. «На беспросветно, казалось, сером небе ленинградской канализации появился первый радостный луч наступления новой эры в этой области хозяйства Ленинграда», – писал в 1925 году инженер А. Рейнеке, руководивший работами. Сооружалась канализация на средства жителей города: был повышен тариф на воду, и этот доход отчислялся на строительство.
Василеостровская усовершенствованная канализация строилась десять лет, и ее сооружение так и осталось наиболее крупной работой в канализационном хозяйстве города в предвоенные годы. На остальной же территории города фекалии по-прежнему вычерпывались из выгребов работниками ассенизационного обоза, а все более-менее жидкие продукты жизнедеятельности человека поступали по сточным трубам в городские водоемы. Механизация очистки выгребов (перекачка нечистот в автоцистерны со шлангом) началась только в конце 1930-х и оказалась явно недостаточной для города. Старые подземные трубы постепенно заменялись бетонными, но перед войной треть сточных труб оставалась деревянной.
В 1940 году утвердили Генеральную схему канализации Ленинграда. Решено было перейти к общесплавной системе, используя уже существующую сеть. Строить стали прогрессивным закрытым тоннельным методом на очень большой глубине. Однако все планы сорвала война. Сооружение усовершенствованной канализации в центральной части города началось в Ленинграде только после войны и закончилось в конце 1960-х, а очистные сооружения вступили в строй в конце 1970-х. Так что процесс «принудительного оздоровления», на котором так настаивал премьер-министр П.А. Столыпин, растянулся больше чем на полвека…
Криминальное чтиво
Век назад петербуржцы, так же, как и сейчас, являлись свидетелями не только разгула преступности, но и не всегда эффективной борьбы властей с этим явлением. Как сообщала в августе 1913 года газета «Вечернее время», в Петербурге ежемесячно совершается до 1200 преступлений. В то же время для их расследования наличествует всего лишь 30 участковых следователей. Стало быть, на каждого из них возлагается ежемесячно расследование около 40 преступлений. Разумеется, при такой «криминальной нагрузке» о быстроте расследования не могло идти и речи, поэтому судебные процессы проходили, как правило, через несколько месяцев после совершения преступлений, а то и позже.
Столичные судебные следователи были перегружены, но на это обстоятельство мало кто обращал внимание. Немного утешало то, что постепенно численно увеличивался институт мировых судей, рассмотрению которых подлежали мелкие дела. По состоянию на тот же август 1913 года в Петербурге насчитывалось 60 мировых участков и 11 добавочных мировых судей.
Криминальная хроника «блистательного Петербурга» столетней давности изобиловала как бытовыми преступлениями, так и леденящими душу кровавыми и страшными злодеяниями. С некоторыми из них читатель сможет познакомиться дальше, читая эту главу…