Однако еще бóльшим виновником трагедии называли самого Я.П. Щитова, использовавшего в погоне за наживой неисправные пароходы. «Неужели он опять откупится деньгами?» – возмущались охтинцы. «Щитовские пароходы стары, неоднократно бывали в ремонтах, а служащие на них шкипера большей частью неопытны, что и объясняет те хронические несчастные случаи, которые постоянно случаются с этой „эскадрой“, – писала «Петербургская газета». – Говорят, что все старые негодные пароходы „Финляндского легкого пароходства“ скупаются Щитовым и, перекрашенные в зеленый цвет, продолжают функционировать, готовя могилу для многих жертв».
Директор «Финляндского легкого пароходства» Шелепин подтвердил, что «Архангельск» действительно «был куплен у нас, а мы его продали за негодностью уже десять лет назад». «Между тем, подобных пароходов у Щитова немало, – заявил Шелепин. – Он скупал у нас все пароходы, которые мы признавали устарелыми и более не пригодными к работе».
«Щитов поплатится за эту катастрофу – он будет привлечен к уголовной ответственности, – заявил начальник речной полиции. – Вольно же ему было пускать пароход с дрянной командой».
Впрочем, виновным называли не только Я.П. Щитова. Некоторые склонны были винить городские власти, ибо те совершенно не занимались контролем над пароходствами и оставляли без внимания жалобы частных лиц. Ведь за год до катастрофы, летом 1909 года, охтинцы во главе с местных приставом подавали заявление о полной непригодности парохода «Архангельска» к плаванию. Однако, несмотря на это, комиссия допустила пароход к плаванию, закончившемуся катастрофой.
На следующее утро после катастрофы на ее месте начали работать водолазы, которые нашли на дне Невы затонувший пароход. К месту работ прибыл сам Я.П. Щитов, встреченный гробовым недружелюбным молчанием многотысячной толпы. Выглядел он озабоченным и удрученным.
Когда 12 апреля пароход подняли, на нем обнаружили всего шесть трупов. Спустя три дня их захоронили на Большеохтинском кладбище в братской могиле. Остальные же погибшие пассажиры «Архангельска» неведомым образом пропали. Правда, некоторые из тех, кто попал в списки утопленников, спустя несколько дней объявились, но загадка все равно оставалась. Предполагали, что многих утопленников унесло течением. По городу поползли слухи, что водолазы Щитова, чтобы скрыть масштабы трагедии, по ночам тайком пускали утопленников по течению Невы…
К сожалению, трагедия с «Архангельском» практически ничего не изменила в деле речного сообщения в Петербурге. Несчастные случаи с речными трамваями на реках и каналах продолжались. Два классических случая из петербургской хроники речных аварий произошли в середине лета 1913 года. В июле судно «Финляндского легкого пароходства», совершавшее рейс от Мытнинской набережной к Дворцовой пристани, столкнулось на Неве с буксиром «Котка». В результате у финляндского парохода сломалась крыша – она свалилась и придавила пассажирку, а несколько других пассажиров получили легкие ушибы.
Другой случай произошел 1 августа, когда на Неве столкнулись два парохода – пассажирский пароход шлиссельбургского товарищества «Нева», следовавший из Шлиссельбурга, и буксирный пароход «С.-Петербург», принадлежавший купцу Забелину. Вслед за столкновением сильным порывом волны «Неву» отбросило к правому быку Троицкого моста. При ударе о каменную опору моста на пароходе упала дымоходная труба и разрушились перила.
Пассажиров, среди которых было много женщин и детей, охватила страшная паника. «Женщины, предполагая, что пароход может затонуть, стали истерически кричать, – описывал потом происходившую картину бедствия репортер одной из газет. – Мужчины, не обращая внимания на женщин, бросились к спасательным кругам и поясам. На Троицком мосту, около которого застрял пароход, и на берегу около Летнего сада собралась масса публики, наблюдавшей за бедствием судна. По распоряжению начальника первой дистанции речной полиции капитана В.Д. Иванова любопытные были удалены».
Первым поспешило на помощь стоявшее на пристани у Летнего сада судно «Финляндского легкого пароходства». Подойдя вплотную к терпящему бедствию пароходу «Нева», оно приняло на свой борт всех пассажиров. К счастью, во время этой аварии никто не пострадал, хотя повреждения, полученные «Невой», оказались довольно серьезными.
Вскоре стало известно, что пассажиры шлиссельбургских пароходов (в основном, петербургские дачники) решили объявить бойкот пароходу «Нева». К такому решению дачники пришли по той причине, что «Нева» оказалась тем же самым пароходом «Рыбка», который пятнадцать лет назад чуть не развалился, ударившись о подводные камни около Ивановских порогов.
После того случая администрация пароходства, убедившись, что пассажиры «Рыбки» боятся на ней ездить, перекрасила ее в другой цвет и переименовала в «Неву». «Как же теперь будет окрашен злополучный шлиссельбургский пароход?» – иронизировал репортер «Петербургской газеты».
Столкновение паромов на Неве
Страшной катастрофой едва не ознаменовался день Святого Духа в 1911 году, когда на Неве столкнулись два парома с богомольцами. В тот день, 30 мая, население Большой и Малой Охты по традиции с большими торжествами справляло свой храмовый праздник. Дивной красоты церковь, стоявшая на берегу Невы и освященная во имя сошествия Святого Духа, пользовалась огромной популярностью у набожных местных жителей.
В день Святого Духа паломники из Петербурга неизменно отправлялись на Охту. Охта тогда воспринималась даже не как окраина, а как ближний пригород столицы. Как уже упоминалось, до сооружения Большеохтинского моста переправиться на противоположный берег Невы можно было только речным транспортом.
Утром 30 мая 1911 года богомольцы погрузились на паром «Фортуна», который отчалил от Калашниковской (ныне Синопской) набережной. Здесь находилось почти пятьсот мужчин, женщин и детей. Как только паром очутился под пролетом строившегося Большеохтинского моста (он открылся в ноябре 1911 г.), оказалось, что навстречу ему к Калашниковской набережной идет паром «Бельбек». Не успели эти паромы разойтись, как под мостом появился принадлежавший купцу Максимову пароходный буксир «Сергей», тащивший пять груженных песком барок.
От сильных волн «Бельбек» понесло прямо на «Фортуну», и паромы с силой врезались друг в друга. На переполненной людьми «Фортуне» началось смятение. «Столкновение паромов вызвало среди богомольцев неописуемую панику, – описывал катастрофу репортер одной из газет. – Крики женщин и плач детей оглашали воздух».
Героем дня стал капитан пароходного буксира «Сергей», не растерявшийся и принявший все меры для спасения людей. Дав кораблю полный ход, он подошел к терпящим бедствие паромам и принял на свой борт пассажиров. Матросы перекинули на паром сходни, и толпа хлынула на пароход. Началась давка, люди в панике толкали друг друга. С узких сходень упала в воду женщина с ребенком, и матросы тотчас же вытащили их на борт. Забрав на свой борт всех паломников, буксир «Сергей» доставил их на Охту.
Чрезвычайное приземление на Морском проспекте
В конце мая 1914 года Петербург облетело чрезвычайное известие: знаменитый авиатор Раевский, ученик самого авиаконструктора Луи Блерио, чуть не разбился и совершил вынужденную посадку на Крестовском острове. При этом своим самолетом задавил… лошадь. Недоумевали: как такое могло произойти? Как выяснилось вскоре, дело было очень серьезное: «летун» оказался в безвыходной ситуации, и в небе над столицей едва не произошла страшная катастрофа.
В тот майский вечер Раевский занимался тем, что разбрасывал над Петербургом с высоты птичьего полета афиши с информацией о назначенном на 25 мая «бенефисном дне русских летчиков», который организовывал Императорский Всероссийский аэроклуб. Он поднялся на аэроплане «Фарман» с Комендантского аэродрома, благополучно миновал Петроградскую сторону и стал раскидывать листовки над Васильевским островом.
Необычным зрелищем – барражировавшим в небе самолетом и летящими буквально из-под облаков листовками – любовалась многочисленная публика. Однако затем летательный аппарат начал резко снижаться. Казалось, еще чуть-чуть, и он разобьется о крыши домов. Как потом выяснилось, пачка афиш, выпавшая из ящика, попала в пропеллер. От удара он сломался, и Раевскому ничего не оставалось, как искать место для скорейшей аварийной посадки.
На его счастье, самолет как раз приближался к Крестовскому острову, в центре которого виднелся широкий Морской проспект. Его-то Раевский и сумел использовать в качестве посадочной полосы. Гуляющая поблизости публика в ужасе бросилась врассыпную, и авиатор благополучно приземлился прямо посреди улицы. Все было бы удачно, если бы именно в это время навстречу самолету, уже катившемуся по земле, не ехал извозчик. Завидев самолет, лошадь испугалась и понесла, причем прямо ему навстречу. Как ни пытался Раевский свернуть в сторону, избежать столкновения он не смог. Задев крылом лошадь, он на полном ходу влетел в окна портновского магазина и здесь наконец остановился.
Впрочем, покалеченную лошадь Раевский не очень жалел: его больше беспокоили повреждения аэроплана и завтрашний бенефис летчиков. «Не будь лошади, аппарат почти не пострадал бы, – заявил он. – У него сломаны две правых стойки, колесо и пропеллер. Но ничего – к утру все будет починено».
Действительно, к утру все было готово, и Раевский удачно выступил на «бенефисном дне», состоявшемся несмотря на нелетную погоду. Летчики демонстрировали публике показательные полеты, в том числе красивые виражи и «мертвые петли», а затем, как и говорилось в афишах, состоялась «бесплатная лотерея пассажирских полетов». Праздник авиации продолжался весь вечер и, по отзывам зрителей, был очень интересным. О судьбе покалеченной накануне лошади никто даже не вспоминал…
Крещенская вода: сырая или кипяченая?
Спите, спите, господа!