«Откинув штору, петербуржец сегодня ахал, – писал репортер «Биржевых ведомостей». – Бесконечная пелена снега. Снег на крышах, на тротуарах. А на календаре – 24 мая». В тот день в пять часов утра мокрый снег повалил крупными хлопьями. Он продолжал идти беспрерывно до двух часов дня.
«Настоящая хорошая пороша почти в вершок глубины на полях, и крыши домов, покрытые белой снежной пеленой, как глубокой осенью в конце октября или начале ноября, – читаем в репортаже «Санкт-Петербургских ведомостей». – Вот та необыкновенная – даже для капризной петербургской весны – картина, которая представилась несчастным дачникам в окрестностях Петербурга при их пробуждении утром 24 мая». Из физической обсерватории сообщали, что Петербург оказался охвачен концевой частью циклона, пришедшего из Европы, а центр его разместился над Прибалтийским краем.
На дачах в окрестностях Петербурга усердно топили печи, сами же дачники, закутавшись в пледы и платки, не рисковали выходить из домов. Снег навел ужас на земледельцев, садоводов и огородников. Овощи и хлеба померзли, принеся небывалые убытки хозяевам. Уже на следующий день цены на свежую зелень и молодые овощи в петербургских лавках поднялись почти на пятьдесят процентов. Пользуясь случаем, лавочники подняли цену даже на старый прошлогодний картофель…
Ничего подобного раньше не бывало?
«Столь поздний и обильный снегопад в последний период весны, почти за две недели до наступления лета, принадлежит к числу редчайших метеорологических явлений», – сообщали «Санкт-Петербургские ведомости». Старожилы разводили руками: «Ничего подобного раньше не бывало». Действительно, еще никогда до этого в летописях Петербурга не был зафиксирован столь обильный снегопад в конце мая.
Снегопад сопровождался сильным штормом, который нанес много повреждений садам и паркам в пригородах Петербурга. Немало редких деревьев было поломано в парке Лесного института. Пострадали также Удельный парк и многие частные сады в Лесном, Удельной и в Шувалово. Обыватели Лесного чуть не остались без пожарной охраны: упавшие деревья порвали провода центральной телефонной станции Лесного пожарного резерва.
Майскому снегопаду сопутствовало резкое понижение температуры. Средняя температура воздуха в тот злосчастный день 24 мая побила все существовавшие к тому времени рекорды минимума температуры для этого числа. С 1743 года в Петербурге не наблюдалось такой температуры в день 24 мая…
После снегопада в столице установилась холодная и пасмурная погода. На следующий день кое-где выпал сильный град, но уже к вечеру погода стала улучшаться. Петербургская погода возвращалась к своим нормальным показателям…
Мартовский ураган
В конце марта 1911 года, когда на пороге уже стояла весна, капризная и непредсказуемая питерская погода преподнесла сюрприз, едва не парализовавший жизнь Северной столицы. На Петербург обрушился свирепый снежный ураган, причинивший немало хлопот жителям.
Город занесло снегом так, что на улицах образовались громадные сугробы. Как водится, городские службы оказались не готовы к подобному разгулу стихии. Движение транспорта по улицам почти прекратилось: трамваи стали редкостью, а легковые извозчики вообще пропали. Но больше всего пострадали петербургские окрестности.
В Шлиссельбурге, например, сугробы местами доходили до второго этажа. Почту, прибывшую из Петербурга, не смогли разнести, и весь городок остался без писем и газет.
Снежные заносы были настолько велики, что многим «зимогорам» (так звали горожан, круглый год живших в дачных пригородах) и особенно школьникам, учившимся в питерских школах, не удалось добраться до железнодорожных станций. Ночью из-за пурги прервалось сообщение по льду Финского залива с Кронштадтом.
Метель занесла Сестрорецкую линию Приморской железной дороги. Поезд, вышедший около полудня из Сестрорецка, врезался в глубокий сугроб и застрял. Пассажиры, ехавшие в Петербург, оказались в отчаянном положении. А когда они выбрались из вагонов, то тут же попали в руки местных крестьян-извозчиков, которые, видя беспомощность пассажиров, стали заламывать совершенно фантастические цены.
Несколько смельчаков, проваливаясь по грудь в снег, отправились пешком на следующую станцию. Они напоминали путешественников, совершавших переход в снегах Северного полюса…
Чтобы освободить поезд из снежного плена, из Петербурга пришлось вызвать целую партию рабочих. Только к семи часам вечера поезд отрыли от снега, и он вернулся в Сестрорецк.
Впрочем, уже через несколько дней о былом снежном урагане остались одни только воспоминания. Весна неуклонно, как и положено, вступала в свои права…
«Затмение земли»
17 апреля 1912 года жители Петербурга стали свидетелями солнечного затмения, вызвавшего большой переполох в столице. О нем много говорили и писали в столице, и если петербуржцы прекрасно понимали, что никакой опасности им не грозит, то в провинции многие с ужасом ждали светопреставления – «затмения земли».
Наблюдать это солнечное затмение могли также в Венесуэле и в Атлантическом океане. На Пиренейском полуострове оно стало полным и продолжалось шесть секунд, затем затмение видели в Бельгии, Голландии, Германии, в Европейской части России и в Сибири.
Поскольку ожидалось, что непосредственно из Петербурга солнечное затмение будет видно не очень хорошо, то почти весь научный и светский мир столицы отправился в губернию – на станции Серебрянка и Гряды. Они являлись ближайшими пунктами к городу, где затмение было кольцеобразным – то есть Луна закрыла солнечный диск так, что от него остался один лишь светлый ободок.
Петербуржцы запасались цветными стеклами. Взгляды были прикованы только к Солнцу
Именно туда утром, в день затмения, отправились специальные «экстренные поезда». Сначала предполагалось, что отправят два поезда – один с Николаевского вокзала до станции Гряды, другой с Варшавского вокзала до станции Серебрянка, в каждом из них – вагоны первых трех классов и вагон-ресторан. Однако на Варшавском вокзале начался настоящий ажиотаж: желающих посмотреть на затмение оказалось так много, что кроме экстренного поезда пришлось пустить еще два дополнительных. У всех трех касс выстроились длинные очереди, в них преобладали школьники и студенты.
На Николаевском вокзале, наоборот, желающих отправиться на «светопреставление» оказалось гораздо меньше. При этом здесь собралась исключительно состоятельная публика, заполнившая вагоны первого и второго классов. Много пришло военных, адвокатов и журналистов. Отдельное купе заняли танцовщицы Мариинского театра.
Приехавшие в Гряды и Серебрянку горожане разбредались по этим станциям – места в «комфортных» условиях всем не хватало, поэтому многие устремлялись на железнодорожные рельсы, на сложенные дрова, залезали на крыши вагонов на запасном пути. Жители Серебрянки пришли в ужас от такого количества внезапно нагрянувших господ из столицы. Крестьяне все поняли по-своему. Старики и старухи подумали, что грядет светопреставление.
Предприимчивые торговцы не преминули воспользоваться моментом и сделать бизнес на продаже цветных стекол для того, чтобы смотреть на солнце. Петербуржцы запасались ими и в городе, и тут, в Грядах и Серебрянке, хорошо подготовившихся для встречи «паломников».
«У глаз – цветные стекла, – писал репортер. – На станции горят свечи для копчения стекол. Все смотрят. Даже стражники вдруг сделались обыкновенными любителями-астрономами. Не выпуская из рук уздечки, смотрят через стекла на солнце». Центральным наблюдательным пунктом стало имение Горка, где сосредоточились научные астрономические силы. А на станции Гряды расположились студенты института инженеров путей сообщения, которые также загодя приехали из Петербурга. Здесь для них приспособили специальный наблюдательный пункт.
Впрочем, долгожданное загадочное зрелище солнечного затмения продолжалось очень недолго – всего 37 секунд. Публика пришла в такой восторг, что кричала «ура» и хлопала в ладоши. Как только затмение закончилось, интерес публики к астрономии и небесным светилам сразу же остыл, и она устремилась к поезду.
Настоящий ажиотаж наблюдался в тот день в Петербурге. «Еще задолго до затмения весь Петербург высыпал на улицы, – рассказывал очевидец. – Все тротуары по солнечной стороне заняты народом. Многие смотрели из окон и с крыш домов. У всех были закопченные или цветные стекла. День был яркий, солнечный, и потому затмение даже в первой фазе сразу стало заметным: освещаемые солнцем предметы приняли такой оттенок, будто смотришь через дымчатые очки».
Особенно много народа пришло смотреть на затмение со стрелки Елагина острова. «С часа дня на Невском проспекте густыми толпами стоит и ходит публика, – писал газетный репортер. – Особенно много ее у Пассажа и Купеческого банка. Настроение приподнятое. „Чистая публика“ спокойнее, зато т. н. „серая“ нервничает. Когда солнце постепенно меркло, и какой-то странный свет на все, как будто кто-то начал тушить небесную лампу, раздались возгласы: „Как странно! Как чудно! Как страшно!“ Какой-то субъект кричал, в ужасе бегая по Невскому: „Господа! Россия кончается!“».
Поднявшиеся утром на воздушном шаре капитан Шабский и два его пассажира, одним из которых был вооруженный астрономическими приборами авиатор Раевский, наблюдали затмение в ста верстах от Петербурга. «Зрелище было дивное, потрясающее, – рассказывал потом Шабский. – Кругом все как-то сразу потемнело. Земля приняла странный синий оттенок, какой-то зловещий цвет».
Однако радовались не все. Многие считали это природное явление знаком беды и связывали его с древними зловещими предсказаниями: недаром оно совпало с катастрофой «Титаника» и всколыхнувшем всю Россию расстрелом рабочих на Ленских приисках. Как писала одна из газет, «много за границей и у нас писали об этом затмении, но никто не объяснил: слепой ли случай, или космический закон скрыт в тех страшных несчастьях на земле, которые обрушились столь неожиданно ко дню солнечного затмения»…