Яблонского схватили через несколько минут: он не успел далеко убежать. Когда ему сообщили, что жертвой его злодейства стала подруга жены, он с досадой хладнокровно заявил:
– Какая досада! Я так хотел убить свою жену и только ради этого бежал из ссылки.
Оказалось, что Яблонский, скрываясь от полиции, скитался по ночлежкам. Чтобы не выдать своих намерений, в качестве оружия решил использовать не нож или кинжал, а большой бокал от шампанского. Он уже давно следил за супругой и подстерегал ее на улице, но все никак не мог выбрать подходящего случая.
В глазной клинике на Моховой Михалине Зборовской сделали срочную операцию, но спасти глаз не удалось. Друзья и товарищи по сцене решили перевести ее в Берлин, где могли сделать искусственный глаз и провести сложную операцию по восстановлению правильного овала лица. Елена Яблонская поклялась заботиться о своей несчастной подруге, которая невольно спасла ей жизнь…
Кровавое танго
Июньской ночью 1914 года, после представления в увеселительном саду «Аквариум», на квартире певицы Фабиани, проживавшей неподалеку – на Ружейной улице (ныне улица Мира), произошла кровавая драма. Выстрелом из револьвера в висок свел счеты с жизнью молодой танцор Ренато. Мотивом его самоубийства посчитали безнадежную любовь…
История трагической любви Ренато началась зимой 1913/14 годов, когда в Петербурге, как писали современники, «появилась эпидемия на танго». Модными танцами увлеклись преимущественно дамы, причем нередко из «высшего света». Антрепренеры кафешантанов «перебивали» друг у друга лучших заграничных исполнителей этого модного танца и платили им бешеные деньги. «Профессоров танго» приглашали в качестве учителей в светские салоны и платили им от ста до двухсот рублей за урок.
Одним из таких фаворитов танго стал молодой турецкий подданный Вильям де Молибран Смигалья, известного в Петербурге как Ренато. Он появился на горизонте столицы со своей партнершей госпожой Кризис, считавшейся за границей лучшей «тангисткой» и зарабатывавшей в северной Пальмире по восемь тысяч франков за свое мастерство.
Ренато быстро сделался любимцем петербургских дам, они теряли голову от молодого красавца и одаривали его бриллиантовыми кольцами и золотыми портсигарами. Между артистками началось соперничество за право танцевать с Ренато. Особенно завидовала его успеху кафешантанная певица Жармен Фабиани. Ей удалось увлечь Ренато, разлучить с прежней партнершей и увезти его в Вену. Первое время между Ренато и Фабиани царила страстная любовь. Однако, поскольку Ренато перестал выступать на сцене, скоро он остался без денег. Для него начались черные дни.
Первый акт драмы произошел в петербургском ресторане «Контан»: во время сцены ревности в присутствии Фабиани его ранил танцор-соперник. Вскоре после того случая Ренато бросил Фабиани, но в июне 1914 года по каким-то причинам снова посетил ее. Их бурное объяснение закончилось роковыми выстрелами в три часа утра…
«Эпидемия танго» запечатлелась и в почтовых открытках
В кафешантанном мире активно обсуждали это происшествие. Одни говорили, что в смерти Ренато виновата «бездушная кокетка» Фабиани, другие считали, что всему виной – «психопатическая неуравновешенность» Ренато.
«Труп танцора Ренато перевезен в покойницкую Петропавловской больницы, – сообщала одна из газет. – Рядом с трупом Ренато лежат другие жертвы „эпидемии самоубийств“. Левая сторона его лица до того изуродована, что Ренато трудно узнать. Все, очевидно, быстро забыли несчастного танцора, так как никто из его друзей и товарищей не зашел в покойницкую, кроме какой-то дамы, приходившей с расспросами».
«Королева скетинга»
В начале прошлого века одним из любимых занятий столичной публики стало катание на роликовых коньках. За несколько лет скетинг-ринги стремительно вошли в петербургскую жизнь. «Весь Петербург заговорил о новом спорте, появившемся теперь и в России, и теперь „скетинг-ринк“ (прежнее название. – С. Г.) у всех на устах», – писал в 1909 году один из спортивных журналов.
Одним из самых фешенебельных считался скетинг-ринг на Марсовом поле. Именно в нем началась история любви «королевы скетинга» к «маршалу поля» – инструктору скетинг-ринга. Спустя несколько лет она закончилась загадочным криминальным случаем, ставшим известным на всю столицу.
«Королевой скетинга» называли красавицу купеческую дочь Марию Толстинскую, которая почти каждый день, сияя бриллиантами и другими драгоценными камнями, появлялась на катке американского Роллер-ринга на Марсовом поле. У нее появилось здесь немало поклонников, но только к одному из них благоволила «королева скетинга» – к инструктору по скетингу молодому ловеласу Альберту Грейчунасу.
Вскоре между ними возникла любовная связь, причем довольно странная: Толстинская, обуреваемая муками ревности, следила за каждым шагом своего возлюбленного. В одну из бурно проведенных ночей она взяла с него слово, что тот бросит службу на скетинг-ринге и поступит к ней на содержание. Грейчунас выполнил условия: он оставил службу и принял предложение «королевы».
Спустя некоторое время произошла история, предвещавшая надвигающуюся беду. Толстинская доверяла своему возлюбленному и не запирала на ключ ни ларца с бриллиантами, ни зеркального шкафа. Но однажды часть драгоценностей Толстинской загадочным образом пропала. Грейчунас сразу же заявил, что во всем виновата прислуга, однако сыскной полиции не составило труда заставить бывшего инструктора сознаться в краже. Шестьсот рублей он вернул, а тысяча ушла на «уплату долгов». На первый раз Толстинская простила своего вороватого возлюбленного…
Скетинг-ринг на Марсовом поле. 1911 г. Фото К. Буллы
Молодые продолжали беззаботную жизнь, устраивая кутежи и попойки. «Королева скетинга», забросив катание на роликах, пристрастилась к игре в лото и почти каждый день ездила по игорным клубам, чаще всего – в «Русское столичное общественное собрание». Всегда и везде ее сопровождал «маршал поля».
Казалось, ничто не предвещало печального конца, но однажды после очередного похода в игорный клуб барыню нашли наутро мертвой в собственной постели. Полиция не обнаружила ни беспорядка, ни взлома замков, ни следов крови. Врач заявил, что барыня «удушена». Как оказалось, Грейчунас, бывший в ту ночь с барыней, исчез, прихватив с собой ее бриллианты.
Его задержали через десять дней на границе России и Пруссии, когда он пытался «уйти за кордон». На первом же допросе он признался, что задушил возлюбленную во время ссоры, а бежать из России задумал еще давно. Украденные вещи он продал в Петербурге, а затем в Киеве встретился со своим братом-дезертиром, чтобы вместе скрыться из страны.
Выступление фигуристов на благотворительном базаре в здании скетинг-ринга на Марсовом поле, 3 декабря 1911 г. Фото К. Буллы
В начале марта 1913 года дело «королевы бриллиантов» слушалось в петербургском окружном суде. Зал был переполнен, места брались с боем.
На процесс вызвали сорок одного свидетеля. Свидетели рассказали немало любопытного о «героях» скандального процесса, некоторые заявляли, что Грейчунас – дурной человек и его родители также на «плохом счету». Служил он посыльным в редакции одной из газет, потом работал в магазинах и, наконец, стал «маршалом поля» в скетинг-ринге.
По показаниям управляющего скетинг-рингом на Марсовом поле, Грейчунас – «ловкий, усердный инструктор, нравившийся посетительницам».
Зарабатывал он очень прилично, как и другие инструкторы. Как заявил управляющий, «неленивые из них могут зарабатывать огромные деньги».
Тем не менее, служба на скетинге была очень тяжелой: инструкторам приходилось трудиться на износ – до трех часов ночи, пока не закроется заведение.
Свою связь с «королевой скетинга» Грейчунас тщательно скрывал от родных. Правда, его отца предупреждали, что надо беречь сына от женщины, которая его погубит, но он не придал этому значения. Мать уехала в Америку, а отец махнул на сына рукой.
Что же касается Толстинской, то выяснилось, что она отличалась пристрастием к спиртному.
Обнаружились и другие пикантные подробности: якобы «королева скетинга» страдала «дурной болезнью» и заразила ею своего возлюбленного, поэтому Грейчунас задушил ее из мести.
Грейчунас заявил на суде: «Я виновен, но убить ее не хотел». Он не отрицал того, что сдавил горло Толстинской во время ссоры, но категорически отрицал свою вину в ее смерти. Вот как все произошло, по его словам: «Когда она начала говорить, что ей нравятся и другие, и что если я не хочу пользоваться ее ласками, то она выгонит меня вон, я разозлился и схватил ее за горло, но она выскользнула из рук и упала на подушку. Вижу, она смотрит на меня страшными глазами. Я ее потряс, думал – очнется, а она вдруг посинела и закрыла глаза».
Однако эксперты пришли к заключению, что Толстинская умерла от «удушения». По их же мнению, у Грейчунаса «ни явных, ни предположительных явлений душевного расстройства и упадка умственных способностей не обнаружено».
Государственный обвинитель назвал подсудимого «типичным сутенером, живущим за счет женщин», а потому достойным суровой кары.
Защита утверждала: «Подсудимый – это червяк, которого старается раздавить стопа государственного обвинения. Он развратился рано, но не вырос в убийцу, а пал жертвой случая, страсти и темперамента. Смерть Толстинской – несчастная случайность, которой способствовало больное сердце пострадавшей».
Однако защите не удалось убедить присяжных в невиновности Грейчунаса. Его признали виновным в убийстве «в запальчивости и раздражении» и приговорили к каторжным работам на шесть лет.
«На почве алкоголизма»
В октябре 1911 года весь «фешенебельный», как тогда говорили, Петербург, взволновало известие об убийстве известной артистки варшавских театров Зиновии Владиславовны Срочинской. Убийцей оказался представитель одного из самых славных кавалерийских полков – отставной гродненский гусар полковник Иван Орестович Евецкий.