говора его повесили.
Что и говорить, Мясоедов – личность любопытная, загадочная и трагическая. В обществе ходили слухи, что Мясоедов стал жертвой придворных интриг: с ним расправились в угоду общественному мнению, чтобы свалить на «происки шпиона» военные неудачи русской армии в Восточной Пруссии в 1914 году. А был ли он шпионом – это еще вопрос…
«Самоуправство над Толстым»
В январе 1913 года российская общественность была возмущена диким актом вандализма, случившимся в стенах Третьяковской галереи в Москве: некто Балашов в приступе ярости изрезал ножом картину Ильи Репина «Убийство Иоанном Грозным своего сына».
Художники возмущались этим варварством и называли его «бессмысленным преступлением», а известный либеральный деятель Владимир Набоков (отец писателя) выступил в кадетской газете «Речь» со статьей, где анализировал истоки вандализма – «формы духовного уродства». Любопытно, что в той же газете «Речь» художественным критиком работал журналист Любошиц, который десять лет назад предвосхитил нападение на картину Репина, измазав на выставке «Общества петербургских художников» непонравившееся ему полотно. Дело было в начале марта 1903 года в залах Пассажа на Невском.
Картина Н.Н. Бунина «Незваные критики». 1884 г.
Среди представленных на выставке работ всеобщий ажиотаж вызывала картина известного в ту пору, а сегодня почти забытого художника Наркиза Николаевича Бунина (1856–1912). Писал он в основном батальные картины, сегодня их можно увидеть в Артиллерийском и Военно-морском музеях.
«Бунин, потеряв надежду выдвинуться на выставках своими видами „сенокосов“, пустился писать „сенсационные картины“, – писал критик. – Первый его опыт „Рыбная ловля“ оказался неудачным, и, вероятно, автор откажется от повторения подобных мотивов, безусловно, не подходящих для серьезного художника».
Именно эта картина Бунина и вызвала настоящий скандал на выставке в Пассаже. Она изображала Льва Толстого и Илью Репина за рыбной ловлей, причем оба были с голыми ногами, а из одежды на них фигурировали одни лишь рубахи. Сын Льва Толстого, граф Л.Л. Толстой, посетив выставку, так разгневался, что немедленно послал отцу телеграмму, прося его совета, как поступить, чтобы картину немедленно убрали с выставки. Однако, по словам самого Бунина, сходство рыбаков с известными персонажами – просто случайность.
Тем не менее, возмущение публики нарастало и, наконец, достигло предела. 2 марта на выставке разразился скандал. «Пятый час дня, – описывал происходящее репортер. – Воскресенье. Настроение самое миролюбивое. Все ушли в созерцание и безобидную критику картин. Вдруг из одной залы раздается чей-то громкий, взволнованный голос. Все бросаются туда. Вокруг пресловутой картины Бунина моментально вырастает толпа элегантных дам и мужчин. На голубом небе картины красуется каллиграфическая надпись, исполненная огромными жирными буквами».
Картина Н.Н. Бунина «Смерть генерала Келлера во время боя на Янзелинском перевале. 1904 год». 1905 г.
«Мерзость» – вот что было написано на картине Бунина. Среди недоумевающей публики раздался голос, принадлежавший, как оказалось, автору «непотребной» надписи:
– Господа! У каждого из нас есть вещи, которые мы чтим как святыню. Художник, который изобразил великого писателя и великого художника в таком виде, не художник, а мерзавец! Я ему в глазу скажу, при всех! Это возмутительная дерзость! Я сам художник и знаю, что говорю! Я требую, чтобы эта картина была снята!
Публика вмиг оживилась. В зале раздавались крики, аплодисменты и свист. Все, очевидно, были на стороне господина, продолжавшего горячо отстаивать свой поступок. Среди зрителей раздались возгласы:
– Снять, снять картину! Виват Толстой! Да здравствует Репин! Жюри сюда, жюри!
Наконец явился один из членов жюри, с трудом протиснувшийся сквозь живую стену публики.
– Господа, это дикость, это вандализм! – возмутился он. – Публика не имеет права требовать снятия картины, раз она принята и одобрена жюри. Свой протест публика может выразить путем печатного слова, а не так.
– Вы испортили картину, милостивый государь, – обратился затем член жюри к «протестанту», – потрудитесь уплатить ее стоимость!
– Что?! Заплатить? Ни за что на свете! Это возмутительная мазня! Она гроша медного не стоит…
И снова – дружный взрыв протеста и негодования со стороны публики.
– Снять! Убрать!
Член жюри попытался задержать возмутителя спокойствия, но тот воскликнул:
– Первому, кто меня тронет, я дам пощечину!
Некоторые зрители тут же подписали протест против картины Бунина. В тот же день «Рыбную ловлю» сняли из экспозиции. Больше всего этим фактом остались недовольны устроители выставки: после того как скандальную картину убрали, поток публики на выставку уменьшился почти втрое, как и приход денег от продажи входных билетов.
В Петербурге много говорили о скандале на выставке в Пассаже. Многие приняли сторону осквернителя картины. «Бунину ответили его же приемом, – писал обозреватель „Петербургского листка“. – Он сочинил самоуправство над Толстым и Репиным – ему ответили самоуправством над ним самим. Самоуправством, правда, грубым, диким, но разве не грубо и дико то, что сделал Бунин? С ним обошлись именно так, как он этого заслуживал».
Впрочем, раздавались и другие мнения. К примеру, писатель Федор Сологуб не нашел в «Рыбной ловле» ничего шокирующего, заметив, что «в традициях живописи – символически изображать великих людей в не совсем скромных одеяниях». Что же касается Бунина, тот он заявил, что уважает Толстого, но никогда не одобрял тех, кто возводил его в культ. По словам Бунина, он повезет картину в Берлин, где ею очень заинтересовались и шлют массу предложений.
Конечно, по сравнению с вандализмом, учиненным с репинской картиной, происшествие с бунинским «шедевром» можно считать пустяком. В январе 1913 года негодующий Илья Репин произнес поистине пророческие слова: «Идет варвар, у которого нет ни Бога, ни религии, ни совести, который будет разрушать на своем пути картины, статуи и другие драгоценные произведения искусства». До дикого насилия времен Гражданской войны оставалось всего несколько лет…
Он всегда боялся трамвая…
Современники сетовали на катастрофическое падение нравов. История, как известный петербургский художник, профессор живописи Константин Егорович Маковский, стал жертвой черствости и равнодушия, лишний раз подчеркивала это. Поздним сентябрьским вечером 1915 года он возвращался из гостей, однако добраться до своей мастерской на Каменноостровском проспекте в тот вечер ему так и не удалось: по пути он угодил в «дорожный переплет». Говоря сегодняшними словами – в ДТП.
Выйдя из подъезда дома на Зверинской улице, Маковский нанял извозчика. На Большом проспекте случилась незадача: лошадь чего-то испугалась и бросилась на трамвайные рельсы. Как назло, навстречу двигался трамвай. Появление извозчичьей пролетки на рельсах стало полной неожиданностью для вагоно вожатого, и он не успел вовремя остановить трамвай. Вагон ударил пролетку в правый бок, и она опрокинулась. Художника выбросило из пролетки на мостовую. Когда к нему подбежали прохожие и городовой, Маковский лежал без сознания.
Маковского отравили в Петропавловскую больницу, откуда родные перевезли его в частную лечебницу Кальмейера. Врачи считали состояние художника очень тяжелым: он получил рану головы, ушибы тела и сотрясение мозга. Пострадавшему было 76 лет, и врачи беспокоились за его жизнь.
Дорожное происшествие случилось в ночь на 16 сентября, а в шесть часов вечера 17 сентября Маковский скончался. За два часа до его кончины у постели больного собрался консилиум врачей, участники которого нашли положение больного очень серьезным, но все же высказывали некоторую надежду на благополучный исход. Однако после консилиума Маковский потерял сознание и скончался на руках жены и двух дочерей. Говорили, что до последнего вздоха Маковский оставался художником. Лежа в полубессознательном состоянии, он грезил о живописи…
К.Е. Маковский. Автопортрет. 1856 г.
Художник Вельц, в гостях у которого Маковский провел последний вечер, рассказал, что тот был в прекрасном расположении духа: как всегда шутил и балагурил. Маковский только что вернулся из своего имения в Тульской губернии, откуда по обыкновению привез много этюдов, и готовился к выставке. Он хотел устроить аукцион картин в пользу беженцев – шла Первая мировая война. А в мастерскую он направлялся, чтобы заканчивать картину «Как кормят на лавре».
«Вот что фатально, – сказал Вельц, – Константин Егорович всегда боялся трамвая, точно он предчувствовал, что трамвай будет причиной его смерти. Ему гораздо удобнее было от меня поехать на трамвае, но он предпочел взять извозчика. Такова судьба!»
Весть о трагической смерти художника произвела удручающее впечатление в художественном мире Петербурге, где Маковский пользовался заслуженным уважением. Его знали как автора множества исторических полотен и портретов, принесших ему громадную известность. Одно время он был самым модным портретистом, и все почитали за честь иметь портрет, написанный Маковским. Он зарабатывал в год до ста тысяч рублей одними портретами и мог позволить себе жить на широкую ногу, занимая роскошный особняк на Английской набережной. Здесь он устраивал рауты, на которых бывало все аристократическое общество столицы.
«Это громадная утрата для русского искусства, – заявил ректор Академии художеств профессор Леонтий Бенуа. – Как бы ни переоценивали теперь старых художников, но Константин Маковский был большим талантом».
Нелепая смерть известного художника просто не укладывалась в голове. Ведь, несмотря на преклонный возраст, он отличался цветущим здоровьем и всегда выглядел бодрым, энергичным и жизнерадостным. Возникало впечатление, что в смерти Маковского не все так просто, как казалось на первый взгляд. Действительно, вскоре в печать просочились подробности того рокового «дорожного переплета», и они заставили совсем иначе посмотреть на все произошедшее.