уры, традиций, устоявшихся национальных жизненных ценностей.
Поддержка новых националистов становится настолько массовой, что их партии вполне обоснованно можно называть популистскими. Их лидеры, сравнительно молодые сорокалетние политики, успешно теснят старую атлантистскую гвардию, всё ещё находящуюся у власти. Многие правящие партии вынуждены лавировать, перехватывать лозунги, программы, требования националистов. Но они обычно оказываются лишь бледной копией того, чего ждут и что обещают новые националисты. Ни одно правительство не посмеет, например, так жёстко критиковать великую религию Мухаммеда.
Мир ислама ныне находится в стадии пассионарного подъёма. Реально мыслящие политики по обе стороны океана ищут взаимодействия с умеренным исламом. А европейские националисты внушают избирателям, что никакого умеренного, а тем более европеизированного ислама не может быть в принципе. Они выискивают в Коране изречения — айяты о превосходстве ислама над другими религиями, о распространении шариата на весь мир.
В Нидерландах появился пятиминутный фильм „Фитна“ с изречениями из Корана, вырванными из контекста. Его смотрят миллионы и проникаются убеждением, что ислам не религия, а тоталитарный культ, что в нём нет места свободе и демократии, что европейцы никогда не смогут ужиться с мусульманами. Европейцев убеждают, что ислам стремится к мировому господству, к всемирному халифату, где немусульманам уготована участь людей второго сорта, что с них будут взимать более высокие налоги, заставят уступать мусульманину место, не позволят носить оружие.
В свою очередь радикальные исламисты учат, что каждый мусульманин должен бороться за то, чтобы мир жил по законам шариата. Он обязан отдавать этой борьбе всё — время, деньги и, если понадобится — сражаться с оружием в руках против неверных. Ислам, — учат они, — означает покорность, и весь мир должен покориться Аллаху. Аллах Акбар!
В такой обстановке возникают разнообразные общественные организации типа „Контрджихад“, „Коалиция борцов за права человека против радикального ислама“ и др. Правительства мечутся в поисках компромисса, пытаются убедить европейцев, что ислам мирная религия.
Но националисты приводят исторические и современные факты агрессивности ислама: все границы, соседствующие с исламом, действительно кровоточат.
B ответ мусульмане заявляют, например, следующее: „Белый человек, ты должен заплатить за сотни лет колониализма… Когда твои предки пришли на мой континент, то они захватывали моих предков и продавали их в рабство. Их никто не звал, они тоже были нелегалами, но гордо называли себя исследователями. Вот и мы явились на ваш континент, чтобы исследовать вашу справедливость… я лично вернулся бы на мой континент, если бы вы оставили нас в покое, если бы дали нам возможность сохранять нашу уникальную политическую систему“[8].
Европейцы бьют тревогу. Широкое распространение получила „формула“: как только число мирных мусульман среди населения начинает превышать 10 %, они перестают быть мирными и стремятся господствовать над иноверцами. В США опубликовали данные о всемирном джихаде: за последнее десятилетие исламистские террористы по всему свету убили 16 889 человек. Только за неделю с 19 февраля по 26 февраля 2011 г. джихадисты в 26 терактах убили 181 человека и 310 тяжело ранили. Растёт также и этнический бандитизм. Не удивительно, что европейцы начинают видеть в националистах решительных борцов, способных покончить со страус иной политикой либеральных правителей. Как видим, и та, и другая сторона считают, что правда и справедливость на их стороне, и не хотят мирно жить рядом. И националисты, и джихадисты готовятся к открытой грандиозной схватке. Правительства и бюрократы Евросоюза оказываются зажатыми между ними и неубедительно, беспомощно призывают к миру и дружбе.
Опираясь на голоса избирателей, националисты добились заметного представительства в парламентах Австрии, Италии, Дании, Швеции, Болгарии, Венгрии, Финляндии, Словении. Они входят в состав правительств в Нидерландах, в Дании и Италии. Премьер-министр Италии Берлинский из каждого кризиса выходит победителем благодаря поддержке Северной Лиги, ещё недавно открыто профашистской, а ныне перестроившейся на националистический консерватизм.
Было бы серьёзной геополитической ошибкой недооценивать силу и влияние националистических партий. Ещё более грубой ошибкой было бы не видеть, что партии эти очень разные. В их программах есть не более трёх объединяющих доктрин (corpus doctrinal). Это, во-первых, национализм, у большинства — с разной дозировкой ксенофоб. Во-вторых, требование немедленно прекратить иммиграцию. И, в-третьих, лозунг выхода из Евросоюза. В других крупных политических вопросах националисты не только расходятся, но часто враждуют между собой.
Многие, но далеко не все, требуют распустить НАТО и покончить с гегемонией США в Европе. Многие — но не все — искренне отказались от враждебности к Израилю. Израильской дипломатии удалось наладить союзнические отношения с большинством националистических партий Европы. 35 лидеров этих партий были приглашены в конце 2010 года в Израиль и заседали в ложе почёта в кнессете. Среди них много недавних бескомпромиссных антисемитов.
Лидер „Партии Свободы Австрии“ сорокалетний Гейне Христиан Штрахе (Strache) был среди тех, кто заседал в кнессете. Штрахе ведёт борьбу и выигрывает выборы под популярным лозунгом „Отстоим Запад для христиан“. Докладывая в парламенте о поездке в Израиль, он призвал искать реальные пути разделения и примирения между палестинцами и израильтянами. Штрахе резко критиковал близорукость и беспомощность Евросоюза за попрание европейских интересов в Косово, ставшего исламистским криминальным анклавом вблизи Австрии. Он призывает выйти из Евросоюза, изгнать „новых турецких захватчиков“, а заодно чеченцев и цыган, наводнивших уютную Австрию. На выборах в городское собрание Вены в 2010 года партия Штрахе заняла второе место. Эта крупная победа в столице досталась националистам несмотря на то, что влиятельная в стране католическая церковь пока воздерживается от прямого сотрудничества с ними.
В странах Восточной Европы сильны откровенно профашистские партии в Венгрии: хортисты, набравшие на выборах в парламент 16 % голосов, в Хорватии — сторонники гитлеровского союзника Анте Павлича.
Националистам не удалось договориться, выступить единой группой партий на выборах в Европарламент. Большинство экспертов считают, что они пока не могут на выборах взять власть. Кроме двух, возможно, трёх партий, таких, как Национальный фронт Франции и партии Свободы в Нидерландах и Австрии.
Вместе с тем едва ли среди десятков националистических партий Евросоюза есть две другие, которые бы отличались так резко и явно, как партия Свободы Нидерландов и Национальный фронт Франции. Они, можно сказать, олицетворяют два главных течения, две ветви нового популистского национализма. Остановлюсь поэтому на их программах и деятельности несколько подробнее.
Партия Свободы в такой ультралиберальной стране, как Нидерланды, добилась на выборах решительного прорыва. В марте 2010 года она заняла третье место, нанесла поражение либералам, которые вынуждены были пригласить националистов в правительство и отдать им важнейшие министерства. Партию возглавляет Герт Вильдерс (Geert Wilders). Благодаря мировым СМИ он быстро стал известен на Западе. Герт Вильдерс олицетворяет партию, как у нас В. В. Жириновский. В ней не видно ни других лидеров, ни самих партийцев.
Вильдерс победил на выборах, получив известность в результате упора на исламофобию. Он выступает за принудительную депортацию мусульман из Европы в те страны, откуда они или их родители пришли. Всех их он считает „зелёной пятой колонной“, которая ударит в спину „иудеохристианской“ цивилизации Евросоюза. Его программа исходит из неизбежности столкновения цивилизаций, потому что ислам для партии Свободы — это неонацизм; „Братья-мусульмане“, рвущиеся к власти в Египте, Сирии, Ливии, Судане, Турции, были союзниками Гитлера. Коран — это новый „Майн кампф“, да и вообще религия Мухаммеда — тоталитарный культ, который не совместим ни со свободой, ни с демократией.
Партия Свободы стоит на страже атлантической солидарности. Она за прочный союз с Америкой, особенно с неоконсервативным крылом её истеблишмента. Сам Вильдерс — последовательный сторонник и защитник Израиля, „дарованного Всевышним еврейскому народу за шесть миллионов жертв, холокоста“. Г. Вильдерс за последние 25 лет 40 раз посещал Израиль, восхищается его достижениями, называет его „колыбелью западной цивилизации“, борьбу израильтян с арабами — первой линией европейской обороны. Его лозунг — „Израиль уже воюет за нас“. Он призывает Запад к новым крестовым походам.
Можно ли представить градус ненависти, который вызывает Вильдерс у мусульман?[9] Естественно, он должен находиться 24 часа в сутки под усиленной охраной. Напротив, среди неоконсерваторов Вильдерс получил беспрецедентную и безусловную поддержку. О желании сотрудничества с ним высказались влиятельные в США политики, такие как Даниэль Пайп, Дэвид Хоровитц и прочие неоконы, а главное — мощная организация Республиканская еврейская коалиция.
Отношение к исламу в США — тема крайне сложная. Она присутствует в программах многих общественных организаций этой страны, ставшей, по Евангелию, „домом, разделившимся в самом себе“. Несмотря на жертвы теракта 11 сентября в США даже националисты осуждали исламофобию в Европе. В стране 7–9 млн мусульман, то есть не более 3 %, и они сравнительно быстро интегрируются в американском „плавильном котле“ наций. Коренная трудовая „одноэтажная“ Америка ещё верна христианским заповедям, и на любых выборах для тихого американца важны три темы: Бог, владение оружием и неприятие гомосексуализма как содомии. Но у правящей „многоэтажной“ Америки противоположные установки: ей не нужен христианский Бог; для неё опасно оружие в руках народа; она добивается полного равноправия гомосексуалистов. В трудовой Америке уважение к мусульманам объясняется тем, что они тоже верят в своего Аллаха и потому тоже считают, что содомиты подрывают здоровье общества. Это отношение к мусульманам и к исламу в гуще американского народа существенно не изменилось даже после 11 сентября 2001 г. Это взвешенное, разумное отношение к мусульманству среди коренных американцев совпадает с новым курсом президента Барака Обамы, который пытается возродить старую, проверенную временем британскую имперскую стратегию — „никогда не ссориться с исламом“, а если удастся, то оседлать его нынешнюю пассионарность. Для Обамы это, конечно, крайне „тесные врата“, потому что вопрос о безусловной поддержке Израиля был для всех президентов США, после президента Никсона, важнейшим вопросом не только внешней, но и внутренней политики. Отступление от этой политики чревато для властей печальными последствиями.