— С некоторой вероятностью авторство четвертого евангелия, известного как «Евангелие от Иоанна», на самом деле принадлежит, как о том говорится в самих евангелиях, «любимому ученику», то есть Марии Магдалине. Устойчивая связь между этими евангельскими персонажами оказалась столь значительной, что существует даже предположительная версия, согласно которой Мария была невестой Иоанна Богослова, но он отверг брак ради служения Господу.
При редактировании церковного канона клиру понадобилось не просто оттеснить женщин на задний план, но по возможности очернить — отсюда безосновательное отождествление «кающейся грешницы» и Марии Магдалины. Кстати, возможно именно это объясняет причину столь частого появления на страницах «Евангелия от Иоанна» загадочного «любимого ученика», сидящего рядом с Иисусом во время Тайной вечери (Ин. 13:23–26) и присутствующего у подножья креста (Ин. 19:26) без упоминания его имени.
Почему автор (или редактор) четвертого евангелия явно стремился сохранить личность «любимого ученика» Иисуса в секрете, что вообще нехарактерно для других евангелий? Ответ напрашивается сам собой: во-первых, этот ученик был чрезвычайно важной фигурой в истории их общины, и, во-вторых, четвертое евангелие изначально сильно смущало «ортодоксальных» христиан — не потому ли над ним пришлось так много «поработать» редакторам при создании церковного канона?.. Так или иначе, но Мария Магдалина, в отличие от большинства апостолов, не предала Учителя и до конца осталась верной Ему. Когда остальные апостолы ушли от креста — она осталась.
Согласно Раймонду Е. Брауну, только писатели гностических евангелий находились под влиянием образа Марии Магдалины как незаурядной провозвестницы Воскресшего Христа. Этот образ Марии Магдалины вдохновил писателей-гностиков сделать ее учеником, которого Иисус любил больше всех и основным приемником откровений после воскресения. Иными словами, писатели-гностики зародили традицию, представляющую Марию Магдалину в качестве любимого ученика Иисуса, возможно, в ответ на то, что они прочитали в четвертом евангелии.
Заменяя Марию Магдалину анонимным «любимым учеником», редакторы четвертого евангелия, тем не менее, не могли замолчать присутствие Марии у подножия Креста, у опустевшей могилы Иисуса и в качестве первого свидетеля его воскресения просто потому, что это было известно большинству раннехристианских общин. Но поскольку редактор четвертого евангелия стремился представить «любимого ученика» основателем главной христианской общины и очевидцем самых важных событий, то церкви пришлось пойти на явный подлог, поместив его рядом с реальной свидетельницей именно в ключевых местах рассказа — на Голгофе и у могилы Иисуса.
Тем более становится абсурдным сокрытие в отредактированном тексте четвертого евангелия имени «любимого ученика». Всё это весьма красноречиво: явно подделывая текст в ключевых местах истории, редактор прибег к простому обманному фокусу: сделал Марию Магдалину и любимого ученика двумя разными людьми, одновременно появляющимися в одном и том же месте и в то же самое время. Читатель, тонко чувствующий текст, не может не почувствовать явных структурных изменений, изъянов, несообразностей, даже явных «подчисток» именно в вышеперечисленных местах «Евангелия от Иоанна»… Вчитайтесь в текст сами (Ин. 19:25–26):
При кресте Иисуса стояли Матерь Его и сестра Матери Его, Мария Клеопова, и Мария Магдалина. Иисус, увидев Матерь и ученика тут стоящего, которого любил, говорит…
В первом предложении (стих 25) мы видим перечень женщин, стоявших у Креста Иисуса. Во втором предложении (стих 26) неожиданно появляется «ученик, которого любил (Иисус)», естественный в этом контексте лишь при условии, что им является одна из указанных женщин…
Ситуацию проясняет «Евангелие от Филиппа», в котором прямо сказано:
Трое шли с Господом все время. Мария, Его мать, и ее сестра, и Магдалина, та, которую называли его спутницей [жизни]. Ибо Мария — его сестра, и его мать, и его спутница.
Нужны ли дополнительные комментарии особенно в свете важной фразы, характеризующей Марию Магдалину как спутницу жизни Христа?..
Комментаторы четвертого евангелия отметили превосходство «любимого ученика» над Петром в ряде описанных эпизодов. Но отношения между Петром и «любимым учеником» весьма похожи на отношения между Петром и Марией Магдалиной в собрании папирусов библиотеки Наг-Хаммади. Так, «Евангелие от Марии Магдалины» изображает Петра ревнующим к тем откровениям, которые Магдалина получила от воскресшего Христа. В «Евангелии от Филиппа» отношения между Иисусом и Марией Магдалиной контрастируют с его отношениями с остальными учениками. Смещение апостола Петра на задний план по сравнению с Марией Магдалиной также встречается в «Евангелии от Египтян» и в «Пистис Софии». Всё это также наводит на мысль о том, что редактор четвертого евангелия превратил Марию Магдалину в безымянного ученика мужского пола, сохранив лейтмотив отношений между этим учеником и Петром.
Возможно, при редактировании этого евангелия были использованы слова самого Иисуса, приведенные в другом папирусе — «Евангелии от Фомы». Вот эти слова: «Вы сделаете женское как мужское», но они использованы вне контекста с фразой, действительно произнесенной Христом.
Увы, Мария Магдалина до сих пор остается наиболее загадочной фигурой в окружении Христа, что во многом связано с глухим молчанием синоптических евангелий и с официальной позицией церкви. Всё это — при том, что речь идет о женщине, присутствующей при ключевых, определяющих событиях христианской истории. Даже самому непредвзятому человеку должно показаться странным, ненормальным, даже абсурдным, что Мария Магдалина — главный свидетель этих трех христианообразующих явлений — оказалась персоной нон грата как для других апостолов, так и для институализированной христианской церкви.
Ранее я уже объяснял причины сокрытия главенствующей роли Марии в Христовой общине и ее очернения как женщины. За исключением Девы Марии, культ которой возник в V веке, вклад всех иных женщин, игравших огромную позитивную роль в развитии ранней христианской церкви, преуменьшался церковью на протяжении всей истории христианства. В мировоззрении руководителей институциональной церкви ни одна направляемая женщиной паства не могла считаться апостольской. Клаудиа Сетзер[167] считает, что всё это является следствием мужского шовинизма: приоритет и подвижничество Марии Магдалины, как и других членов ранних христианских общин, стали помехой для основателей институциональной церкви. Как тут быть с практикой самого Иисуса Христа, который на собственном примере учил с равным уважением и достоинством принимать больных, бедных, униженных, гонимых и женщин?..
Иаков
Не выходя из Иерусалима, св. апостол и брат Господень умел действовать, как лицо вселенское; и можно сказать, что он был первым вселенским патриархом Нового Завета.
Имя Иакова Алфеева фигурирует в «Деяниях апостолов», в Послании к Галатам (Гал. 1:19) и в евангелиях от Матфея и Марка, где перечисляются братья Иисуса — Иаков, Иосия, Иуда и Симон. Ему приписывается «Послание святого апостола Иакова» с «предостережением богатым». При всем том каноническое Священное Писание скандальным образом отодвигает в тень первого наследника и правопреемника Иисуса Христа Иакова, ставшего руководителем его общины после казни брата.
После смерти Иисуса Иаков фактически занял в общине его место, что никак не устраивало Петра и Павла — поэтому апостолами были предприняты чрезвычайные меры, дабы вытеснить имя Иакова из истории христианской церкви. Это было сделано столь виртуозно и «навечно», что в соборе Петра в Риме ныне представлены изображения всех первоепископов и пап христианской церкви, кроме первого среди них — Иакова… Мне известна только одна картина — древняя икона, изображающая бегство Святого семейства в Египет, на которой, кроме девы Марии, Иосифа и Иисуса, присутствует четвертая фигура — его брат Иаков Справедливый.
Согласно ортодоксальному христианскому богословию, непорочность девы Марии делала невозможным появление родных братьев и сестер Иисуса — поэтому их называют либо двоюродными, либо сводными (детьми названного отца Иосифа от первого брака), однако евангельский текст не дает для этого веских оснований. В текстах древнейших из канонических евангелий настойчиво повторяется, что как Иисус, так и перечисляемые евангелистами братья и сестры были детьми Марии. На это прямо указывает прямая речь евангелистов: «Она родила Сына Своего первенца» (Мф. 1:25; Лк. 2:7). Слово «первенец» трудно истолковать иначе, как то, что Иисус был не единственным сыном Марии[168].
Кроме того, в синоптических евангелиях и «Евангелии от Иоанна» об Иакове Алфееве говорится как о брате, который пошел за Иисусом, тогда как некоторые другие его близкие родственники не признали Иисуса как Мессию. Твердость церкви в нежелании признать наличие родных братьев и сестер Иисуса вполне понятна: они были просто неудобны для церкви, такое родство несовместимо с христианским догматом о непорочном зачатии, который включает как необходимый компонент признание того, что Мария пожизненно оставалась девственницей, родившей сына чудесным путем.
Уверовав в учение Иисуса скорее всего уже после смерти брата, Иаков стал главой первой Иерусалимской общины христиан, считавшей себя истинным Израилем. Именно в силу близкого родства с Иисусом Иаков бесспорно занимал особое место в раннехристианской общине, став одним из ее «столпов» (Гал 2:9), наследником прав брата. Эта община состояла исключительно из евреев, следовавших закону Моисея, но признававших Иисуса Мессией. Здесь надо иметь в виду, что прежде чем стать религией христианство было отколовшейся от иудаизма сектой, общинной мистерией — учением о пробуждении духовных сил и достижении высшего состояния души — состояний, присущих самому Иисусу Христу.