Юлий II вошел в историю также как один из наиболее воинственных и тщеславных пап. Даже свое имя он заимствовал в честь римского императора, а его понтификат был непрерывной чередой военных походов, в которых папа часто принимал личное участие, значительно расширив территорию папского государства. Военными действиями он поработил Парму, Пьяченцу, Реджио, Перуджу, Болонью и Романью. Тщеславию папы, добившегося тиары путем открытого подкупа выборщиков, не было границ: он действительно задумал конкурировать с египетскими фараонами в создании грандиозной гробницы-мавзолея, к которой великий Микеланджело успел изваять лишь несколько фигур, в том числе знаменитого Моисея[215]. «Спаситель папства», как именовал Юлия II Джекоб Беркхардт, был жаден до алчности, груб, вульгарен, властолюбив, хитер, но обладал сильным характером, граничащим с манией величия.
Это был папа-непотист, щедро раздававший епископские и кардинальские звания членам своей семьи. Тогда окончательно закрепился обычай, что племянник папы (непот) получал кардинальскую шапку и занимал в Римской курии должность папского наместника. Сам Юлий был племянником своего предшественника Сикста IV. Юлий II позаботился и о том, чтобы его многочисленные внебрачные дети заключили выгодные браки, которые принесли им богатство и почет и связали семейство делла Ровере со знатнейшими родами Европы.
В Средние века папы были самыми богатыми людьми своего времени: Лютер даже предлагал папе Льву Х строить новые базилики за собственные деньги, а не за жалкие гроши, отобранные у неимущих.
В XVI в. папа Павел III (1534–1550) окончательно узаконил орден иезуитов Игнатия Лойолы и лично возглавил конгрегацию инквизиции, назначив своим заместителем кардинала Караффу, которому был присвоен титул верховного инквизитора.
В 1555 г. Караффа сам стал папой, принявшим имя Павла IV (1555–1559). Несмотря на преклонный возраст (79 лет), Павел IV, которому повсюду мерещились еретики, продолжал с прежним рвением и садизмом преследовать инакомыслящих. Он был яростным борцом с письменной ересью, зачинщиком книжных аутодафе и создателем «Индекса запрещенных книг». При нем были официально узаконены пытки. Историки отмечают, что папа не пропустил ни одного еженедельного заседания инквизиционного трибунала.
Папа Пий V (1566–1572) буллой от 21 декабря 1566 г. окончательно закрепил особое положение инквизиции: он аннулировал все постановления и распоряжения своих предшественников, хоть как-то ограничивавших деятельность инквизиционного трибунала, и объявил не имеющими силы все решения будущих пап, направленные на смягчение приговоров инквизиции. Этой буллой инквизиционное судилище формально ставилось выше самого папского престола.
Уже в XIX в. папа Пий IX (1846–1878), взошедший на папский престол в 1846 г. и восседавший на нем долгих 32 года, олицетворял самые реакционные силы католической церкви. Именно он стал автором позорного «Силлабуса» — «Списка важнейших заблуждений нашего времени», ставшего приложением к энциклике «Quanta сura» (1865). Это своеобразный манифест церковной инквизиции, в котором преданы анафеме и отлучению от церкви верующие, повинные в симпатиях к пантеизму, натурализму, рационализму, либерализму, протестантизму. В «Силлабусе» папа Пий IX показал себя мракобесом, совершенно не понимающим духа времени: в булле прокляты все свободомыслящие, отстаивающие принцип отделения церкви от государства, ставящие под сомнение светскую власть пап, признающие приоритет светского и гражданского права над церковным, отстаивающие свободу совести. Последняя названа в «Силлабусе» «безумием», а свобода слова — «смердящим заблуждением».
Укажу только одно из 80-ти «заблуждений», перечисленных в «Силлабусе»: «Анафема тому, кто скажет, что римский папа может и должен примириться и вступить в соглашение с прогрессом, либерализмом, современной цивилизацией». Именно Пий IX заставил I Ватиканский вселенский собор (1870) принять догмат о папской непогрешимости и причислил к лику святых испанского инквизитора Педро Арбуэса, известного своими зверствами и убитого в 1485 г. родственниками его жертв.
Причинами кризиса римско-католической церкви стали произвол, злоупотребления и преступления папства, глубокое падение нравственности в среде духовенства, постепенная утрата той роли, которую церковь играла в средневековом обществе. Многочисленные попытки устранить недостатки путем внецерковных преобразований закончились провалом. Стремление высшего католического духовенства установить политическую гегемонию, подчинить себе всю светскую жизнь и государство в целом вызывало недовольство и среди государей, правительств, народа, самих епископов церкви.
Католическая церковь не только объявляла о своих претензиях на полную власть в обществе, но и старалась реализовать их, пуская в ход все свое политическое влияние, военную и финансовую мощь, а также используя слабость центральной власти. Папские послы, сборщики церковных налогов и продавцы индульгенций распространились по всем странам Европы.
Реформация была неизбежной. Задолго до Лютера в недрах самой церкви зрело желание перемен, прежде всего требования отказа от насилия, произвола и светской власти папского престола; улучшение нравственности и введение строгой дисциплины в жизни духовенства; уничтожение индульгенций, вызывавших особое недовольство; распространение в народе религиозного образования и восстановления благочестия в церкви; возможность свободной и рациональной трактовки вопросов религии.
Всеобщее возмущение римской церковью в XIV–XV вв. закончилось в XVI в. Реформацией (от латин. — «преобразование»). Реформация[216], приведя к расколу римско-католической церкви и к созданию новых вероучений, проявилась с разной степенью интенсивности почти во всех странах католического мира, сказалась на положении церкви как крупнейшего землевладельца и затронула роль католицизма как идеологии, веками защищавшей средневековый строй.
Серьезные попытки реформации католичества предприняты лишь двумя последними папами Иоанном XXIII и Иоанном-Павлом II. В каком-то смысле переломным для католичества стал II Ватиканский собор (1962–1965), осудивший инквизицию и ее методы, принявший курс на диалог с другими церквами и инакомыслящими, покончивший с бесконечными запретами. «Церковь всегда опаздывает», — заявил на соборе индийский архиепископ Д’Соуза. Полтора тысячелетия потребовалось католикам для прозрения, но о православных нельзя сказать и этого.
Открывая II Ватиканский собор, папа Иоанн XXIII заявил, что целью собора является обновление церкви и ее реорганизация, чтобы церковь могла продемонстрировать свое понимание развития мира и подключилась к этому процессу. Папа высказал пожелание, чтобы результатом собора стала открытая миру церковь. Задача клира — не отвергать и осуждать реалии современного мира, а провести давно назревшие реформы. Напомню важнейшую для тематики этой книги, но все еще плохо усвоенную мысль Иоанна XXIII: «На свете не было бы ни одного язычника, если бы мы вели себя как настоящие христиане».
Еще далее пошел по пути демократизации церкви Папа Иоанн-Павел II, публично покаявшийся за инквизицию и отказавшийся от устаревших догматов. Если бы он успел объявить еще и об отказе от «филиокве»[217] и остальных 5 пунктов, отделяющих католиков и православных от совместного моления, — это, как это ни покажется парадоксальным, могло бы стать концом православной церкви, ибо не осталось бы даже формальных препятствий для унии с католиками, которую православные иерархи всегда считали смертельно опасной для своего института церкви.
Из других прогрессивных пап упомяну Льва XIII (1878–1903), Пия X (1903–1914), Пия XI (1922–1939), Бенедикт XVI (1927–2013), Франциск, во многом споспешествующих росту авторитета католической церкви в XX веке.
Крестовые походы
Если христиане умудрились истолковать учение Христа так, чтобы оправдать крестовые походы, костры инквизиции и религиозные войны — то нет такой идеологии, которая не превращалась бы в клинок с окровавленным лезвием.
Карающий и завоевывающий меч в руках «наместника Христа» — можно ли придумать нечто такое, что больше искажало духовную сущность учения Христа?.. Между тем папы не только возлагали на себя императорские обязанности, но несколько веков призывали Европу к походам против «неверных», в том числе — христиан…
Захватническими крестовыми походами XI–XIII вв. церковь пыталась очистить христианский мир от скандальных сражений между единоверцами, дать насилию и воинственности выход, указав «великую цель» — освобождение из рук мусульман Гроба Господня.
Даже папа Пий II (1405–1466) вынужден был признать ужасающую трагедию «христианского» мира — бесконечные дрязги, раздоры и сведение счетов между самими христианами.
Идея крестовых походов зародилась во времена пап Сергия IV (1009–1012), Григория VII (1073–1085) и Виктора III (1086–1087), но особый энтузиазм здесь проявил папа Урбан II (1088–1099), горячо откликнувшийся на просьбу византийского императора Алексея I Комнина (1048–1118) и истерично-экстатические призывы нищего отшельника Петра Амьенского ([?]-1204) защитить «христианский мир» от воинственных турок-сельджуков. Урбан II согласился помочь императору, преследуя собственную корысть — привлечь на свою сторону общественное мнение в борьбе с другим претендентом на папский престол.
Поздней осенью 1095 г., по завершении съезда церковников в Клермоне (Франция), Урбан II публично обратился к толпам рыцарей, крестьян, горожан, монахов, собравшихся на равнине близ города, с призывом начать «священную войну» против мусульман. Даже сам папа был удивлен энтузиазмом «освободителей Гроба Христова» — тогда на его призыв немедленно откликнулись десятки тысяч рыцарей и деревенских бедняков из Франции, а позже и из других стран Западной Европы.