Общеизвестно, что наука не может и не будет развиваться, если в ней не будет потребности, а сейчас российское государство и бизнес устроены так, что у них особой потребности в науке нет, за исключением узких сегментов, связанных с работой нефтегазового комплекса и военно-промышленного комплекса. Они живут одним днем, или в лучшем случае от выборов до выборов.
Сейчас весь мир думает о завтрашнем дне энергетики. Все видят приближающийся конец эры нефти и газа. Мысли ученых обращены к альтернативным источникам получения энергии. Вместо нефти и газа должна наступить эпоха атома и особенно водорода, запасы которого на земле практически неисчерпаемы. Серьезные исследования ведутся, чтобы использовать энергию солнца, ветра. Везде, кроме России.
Совсем недавно в нашем национальном сознании, да и в мировом общественном мнении, слово «русский» связывалось с практически неисчерпаемым ресурсом изобретательства, выдумки. Помнится шутка М.Салтыкова-Щедрина: «Если русские не выдумали пороха, то только потому, что на этот счет не было указания сверху». Мы сами про себя составили поговорку «Голь на выдумку хитра». Шедевром русской литературы является лесковский «Левша» — гениальный мастер кузнечного дела. Мне захотелось проверить, как обстоит сейчас дело с реализацией слов М.Ломоносова о том, что «может собственных Платонов и быстрых разумом Ньютонов российская земля рождать». Я обратился с запросом в Роспатент (Федеральная служба по интеллектуальной собственности, патентам и товарным знакам), чтобы узнать много ли теперь изобретают и сколько изобретений внедряется в жизнь. Получил ответ, из которого следует, что изобретательская активность в стране низкая, что «инновационная активность отраслей экономики остается низкой, в результате чего использование в российской экономике накопленного интеллектуального потенциала носит ограниченный характер». Как окончательный приговор, я прочитал заключительные слова: «При относительно небольшом количестве выданных за период с 1995 по 2005 гг. патентов, в силе поддерживается менее половины из них… Практическую же реализацию, по официальным данным, находят менее пяти процентов действующих патентов, что является показателем невостребованности российских изобретений со стороны реального сектора экономики. В силу низкой эффективности российского производства спрос с его стороны на новые разработки остается низким и не оказывает стимулирующего влияния на изобретательскую и инновационную деятельность». Точка, подпись заместителя руководителя Роспатента, дата 14 февраля 2006 года. Все звучит как надгробие на могиле российской науки.
Нагляднее всего промышленную и научно-техническую слабость России демонстрирует позиция, которую занимает наша страна в сфере наукоемкой продукции.
В самом начале своего президентского правления В. Путин в драматическом тоне говорил: «Россия впервые за последние 200–300 лет стоит перед лицом реальной опасности оказаться во втором, а то и в третьем эшелоне государств мира». Сейчас, когда закончились оба дозволенные Конституцией срока пребывания В. Путина в Кремле, можно уверенно сказать, что Россия уже оказалась «во втором эшелоне» государств мира, практически утратив возможность изменения своего статуса в обозримом будущем. На чем мы основываемся, когда делаем такой грустный вывод? Прежде всего, на угасающей роли России в общемировом научно-техническом прогрессе. Сокращение доли России на мировом рынке наукоемкой продукции лучше всего свидетельствует о ее деградации как развитой державы. Если объемы мирового рынка продукции наукоемких отраслей оцениваются международными экспертами в 2,5–3 трлн долларов в год, то на долю нашей страны приходится всего 0,3–0,5 %. Можно просто сказать, мы вытеснены почти целиком с рынка наиболее выгодной, доходной и перспективной продукции. Сейчас мы экспортируем в 10 раз меньше высокотехнологичной продукции, чем Китай, и в 14 раз меньше, чем Южная Корея. В советские времена ситуация не смотрелась так драматично, тогда в силу политических причин мы экспортировали свою продукцию в страны бывшего Варшавского пакта, во многие развивающиеся страны, собственный рынок был наглухо закрыт для иностранных конкурентов. Демократическая буря снесла эту «крышу», и мы оказались беззащитными в непривычном для нас рыночном мире. От нас ушли не только все вчерашние союзники и попутчики, но и откололись бывшие союзные республики. Наши рынки съежились до размеров носового платка. Отечественная продукция и без того не блиставшая качеством, еще более ухудшилась из-за разрыва старых кооперационных связей, общего развала.
Даже собственный национальный российский рынок затрещал под напором западных конкурентов. Улицы российских городов оказались забитыми чужими автомашинами, наши квартиры оборудованы иностранной бытовой техникой, в руках десятков миллионов россиян телефоны-мобильники зарубежных поставщиков, в небе чаще можно увидеть «Боинги» и «Аэробусы», чем российские самолеты.
17 лет, прошедших после декретного введения рыночной экономики в России, наша политическая и экономическая «элита» потратила на дележку и передел доставшегося им в качестве военного трофея бывшего социалистического имущества. Этот процесс еще продолжается, хотя и в меньших параметрах. В этих условиях думать о стратегических путях развития национальной экономики, о выборе специализации для России, о закладывании фундамента для такого поворота «элитам» было некогда. Эти 17 лет оказались полностью потерянными в истории России для научно-технического прогресса. За это время все наши в прошлом соперники-конкуренты ушли далеко вперед и теперь нам вряд ли удастся их догнать. За годы «демократии» Россия не создала ни одного вида конкурентоспособной на мировом рынке продукции и только «доедала» то, что было создано в предшествовавшие годы. Скоро и этому придет конец. Например, мы с давних пор были одним из мировых лидеров в производстве вооружений и военной техники. По инерции этот блок продолжал двигаться вперед, с каждым годом замедляя свой ход. Наши основные покупатели — Индия, Китай за это время успели создать собственную военную промышленность, разработать и развернуть свои военные программы и скоро не будут нуждаться в нашей продукции.
Кроме того, мировой рынок вооружений находится на пороге появления нового поколения военной техники. Россия окажется на нем в положении пасынка, ибо задел оборонных конструкторских разработок, сформированный еще в 70 –80-е годы, исчерпан и портфели пусты. Предприятия идут по пути модернизации техники вчерашнего дня, но ресурсы эти невелики.
Политическая ситуация в мире также не способствует развитию нашего военно-промышленного комплекса. Все страны бывшего Варшавского пакта перешли на западные образцы вооружений. Большинство бывших союзных республик (кроме Белоруссии) также взяли курс на увеличение доли вооружений, производимых на Западе. Особо следует сказать об Украине, чей военно-промышленный комплекс тесно завязан с нашим отечественным, но находится под угрозой разрушения в случае вступления Украины в НАТО, к чему ведет курс В. Ющенко. Излишне говорить, что США и их союзники последовательно препятствуют во всем мире любой сделке по продаже российского вооружения или военной техники.
Вторым по важности в нашем экспорте наукоемкой продукции были атомные электростанции, оборудование для них и производство тепловыделяющих элементов для атомных реакторов. Если торговля оружием дает нашей стране ежегодно 5–6 млрд. долларов, то объем экспорта атомной отрасли равен примерно 3,5 млрд долларов. Чернобыльская катастрофа подкосила высокую марку и авторитет наших атомных реакторов. Установленный на Чернобыльской станции реактор типа РБМК (реактор большой мощности канальный) снят со всех коммерческих предложений. Россия производит и другой вариант атомного реактора ВВЭР (водно-водяной энергетический реактор), который считается более надежным и перспективным, но вот беда: наш реактор этого типа имеет предельную мощность в 1 тыс. мегаватт, в то время как потребители предпочитают реакторы большей мощности. По этой причине Финляндия предпочла недавно купить реактор в 1,5 тыс. мегаватт у европейского консорциума, а не у нас. Теоретически будущее принадлежит реакторам на быстрых нейтронах, но это дело послезавтрашнего дня; промышленная эксплуатация их возможна примерно к середине нынешнего столетия. Так что, если Россия хочет сохранить свои позиции в мировом атомном машиностроении, она обязательно должна создать реактор типа ВВЭР повышенной мощности и попытаться выиграть гонку в создании реактора на быстрых нейтронах.
Сейчас Россия строит 5 атомных реакторов в мире (в Китае, Иране), но перспективы получения новых контрактов весьма туманны. Правда, в январе 2008 года во время поездки В. Путина в Болгарию было подписано соглашение о строительстве 2 блоков по 1 тыс. мегаватт, что можно только приветствовать. Строим мы медленно, например, сделка по строительству реактора в Китае для Тяньванской АЭС была заключена в 1997 г. и только осенью 2006 года состоялся пуск его в эксплуатацию. Поэтому китайцы при каждом случае повторяют, что они готовы рассматривать российские предложения, только если те будут конкурентоспособны по всем параметрам.
Наше сотрудничество с Ираном в огромной степени объясняется той враждебной политической обстановкой, которая сложилась вокруг этой страны по инициативе США. Грубо говоря, иранцам деваться некуда. Слава Богу, что в США в начале века президентом был недальновидный тупица Буш. Ведь в 2003 году иранское руководство предлагало в конфиденциальном порядке Вашингтону сесть за стол переговоров и разрешить полюбовно все накопившиеся вопросы, но чванливые янки, одержимые высокомерием, не отреагировали на этот зондаж. А если бы они должным образом восприняли этот сигнал из Тегерана, то и этот рынок оказался бы для нас закрытым.
Мир стоит на пороге энергетического голода. Невозобновляемые ресурсы нефти и газа тают на глазах. Реально их сокращение можно компенсировать только за счет производства электричества и тепла на атомных электростанциях. Именно поэтому правительство Китая планирует построить в ближайшие 30 лет 50 блоков АЭС. Амбиции Индии не менее грандиозны — построить в течение 10 лет 20 энергоблоков. Такие же планы разрабатывают страны Восточной Европы, Бразилия и т. д. Сможет ли Россия сохранить свои унаследованные от СССР позиции в мировой торговле атомной технологи