Нам известны и результаты того, что Ангела Меркель называет политикой «стимулирования режима строгой экономии». Согласно данной неолиберальной теории, рынки можно «поддержать» жёсткими политическими мерами и новыми инвестициями в страны, которые навели больший порядок в своих расходах. Утверждается, что это «может произойти», но этого не происходит. Неудивительно, что в южной Европе повсюду можно встретить изображения Меркель рядом со свастикой.
Многие немцы считают, что они оказывают помощь Греции, и больше они этого делать не хотят. В действительности, фактически все кризисные деньги были пущены по обходному пути: правительственные взносы Евросоюза, выделенные благодаря Европейскому стабилизационному механизму, были направлены через Центральные и частные банки в Греции снова в британские, немецкие и французские банки, которые покупали греческие евробонды для обеспечения более высокой доходности. Было бы, наверное, проще прямо передавать деньги европейских налогоплательщиков в банки, но тогда схема сразу стала бы видна указанным налогоплательщикам. К чему же вся истерика вокруг 2 % (Греция) или 0,4 % (Кипр) от европейской экономики? Циник ответил бы так: «Да это же просто — чтобы гарантировать успех на выборах госпоже Меркель».
Второй важный вопрос: почему мы продолжаем применять политические меры, которые наносят вред и оказываются неэффективными? Всей этой неразберихе, созданной нами же самими, можно дать два объяснения. Такие именитые экономисты и обладатели премий, как Пол Кругман или Джозеф Стиглиц, считают, что европейское руководство некомпетентно, ничего не смыслит в экономике и пытается совершить экономический суицид. Другие полагают, что жёсткие меры точно соответствуют тому, о чём говорилось во время проведения встречи с членами круглого стола промышленников России и ЕС и представителями деловых кругов Бельгии. Речь шла о понижении зарплат, отмене социальных льгот, меньшей активности профсоюзов, повсеместной приватизации и так далее. И пока расслоение в обществе растёт, верхушка ощущает себя прекрасно. Сейчас больше «надёжных клиентов банков» (НКБ), распоряжающихся большей общественной собственностью, чем в 2008 году, в самый разгул кризиса. Пять лет назад было 8,6 миллионов НКБ по всему миру, а доля ликвидных активов составляла 39 триллионов долларов. На сегодняшний день их уже 11 миллионов, а их активы составляют 42 триллиона долларов. Возможности развития малого бизнеса резко ограничены, в то время как крупные компании ворочают баснословными суммами и в полной мере используют свои преимущества «налогового рая». К чему же им останавливаться?
Кризис испытывают не все, а в европейском руководстве, надо признать, состоят не самые глупые люди. Тем не менее они находятся в полной зависимости от финансовых и крупнейших промышленных корпораций. Безусловно, неолиберальная идеология играет важную роль в антикризисной программе, но главным образом она создаёт дымовую завесу, придумывая различные объяснения и оправдания, чтобы люди поверили в отсутствие альтернативы. По другой модели банки могли быть «социализированы» и начать вкладываться в акции и облигации предприятий «общественного пользования», точно так же как они приобретают другие акции и облигации на общественные деньги. Тогда возможностей для «налогового рая» осталось бы очень мало, кроме того, финансовые операции облагались бы налогами и могли быть применены многие другие методы. Но подобные мысли представляются чем-то крамольным неолибералам (несмотря на то что 11 стран Еврозоны начнут облагать налогом финансовые операции в 2014 году).
Правда в том, что ни одно из минимального набора условий для успеха глобального капитализма в принципе не может быть выполнено при теперешних демографических обстоятельствах. Их реализация абсолютно несовместима с народонаселением в шесть миллиардов или больше. Одним из действенных способов гарантировать счастье и благосостояние огромного числа людей является такое управление, которое гарантировалось бы законом и представляло собой последовательность шагов по его укреплению, а также смогло бы вырабатывать новые необходимые меры в соответствии с новыми реалиями.
Так что же это такое — легитимное правительство? Начиная с конца XVIII века для установления консенсуса на Западе был необходим, как минимум, всем известный суверенитет, свободные и честные выборы и соблюдение гражданских прав, имеющих обязательную юридическую силу. Но никогда не прекращались бои за расширение демократических свобод, которые могли проявляться в самых разных формах. Сейчас люди свергают тиранов там, где мы это вряд ли могли ожидать: миллионы египтян напомнили нам о том, что право свергнуть избранное руководство, которое не держит своих обещаний, равно как и не выполняет обязательств, также отчасти отражает каноны демократии.
Для легитимности правительства необходимо, прежде всего, согласие тех, кем управляют. Значит, люди должны иметь возможность отклонить незаконную власть. Но если они неспособны сразу же увидеть и определить беззаконие? А если руководящие органы в действительности оказываются теневыми структурами (что могут понять, главным образом, специалисты), всячески скрывающими род своей деятельности? Что тогда остаётся делать простому человеку?
Главным в данной ситуации можно считать владение информацией, но во многих случаях СМИ вряд ли могут сильно помочь людям. Сколько журналистов, не говоря о простых людях, когда-либо слышали о Совете по международным стандартам отчётности? Невероятная скука! Кто захочет вникать в эти бухгалтерские тонкости? Совет был создан Евросоюзом как простая консалтинговая структура, которая должна была взаимодействовать с многочисленными разрозненными бухгалтерскими системами в странах-участниках. В состав СМСО входят члены Большой Четвёрки транснациональных аудиторских фирм, или же те, кто уже отошёл от дел. Эта организация получила официальный статус в 2005 году, и с тех пор многие страны, включая Австралию, решили следовать её правилам.
Почему это должно нас волновать? Просто потому, что миру никогда не удастся избавиться от мест, именуемых «налоговым раем», и заставить транснациональные корпорации (ТНК) платить налоги по месту своей экономической активности до тех пор, пока этому сопротивляется СМСО. Благодаря «трансфертному ценообразованию» и прочим юридическим ухищрениям ТНК делают так, что правительства лишаются государственных доходов от сбора налогов, которые могли отразиться на судьбе многих людей. Но до тех пор пока ведущие аудиторские фирмы через своих представителей будут диктовать правила, положение никак не изменится.
В настоящее время вступили в силу свыше трёх тысяч двухсторонних договоров о взаимной защите инвестиций, и большинство из них включает в себя положения о «разрешении споров начиная от инвестора и заканчивая государством». Это позволяет инвесторам привлекать к суду правительства, если они сочтут, что любые правительственные меры могут нанести ущерб их настоящей или даже «ожидаемой» прибыли. Австралия вполне благоразумно сообщила в 2011 году, что она не будет в дальнейшем включать такие положения в торговые и инвестиционные соглашения; однако сделала слишком поздно, и ей уже не удастся избежать судебного преследования со стороны компании Philip Morris в связи с антитабачными законами.
Когда начались переговоры по наиболее важным имеющимся соглашениям о праве свободной торговли, Трансатлантическое Торговое и Инвестиционное Партнёрство должно было определить эти правила для стран, дающих добрую половину ВВП мировой экономики. Цель состоит в том, чтобы снять «барьеры, связанные с границами», включая регулирование и услуги, предоставляемые государством, а также получить полную свободу для инвесторов из ТНК, в частности — решать вопросы «начиная от инвестора и заканчивая государством».
Всё чаще нам приходиться сталкиваться с тем, что дополнительные судебные арбитражные комиссии вытесняют национальные суды, что может отрицательно сказаться на потребителе, общественном здравоохранении и законах, направленных на защиту окружающей среды. Такие комиссии могут получать многомиллионные долларовые вознаграждения от ТНК, оборот которых зачастую оказывается выше, чем общий объём ВВП страны, которая подвергается преследованиям в судебном порядке.
Для тысяч участников договоров о взаимной защите инвестиций как раз правительства определяют принципы трансатлантического сотрудничества. Однако с середины 1990-х годов все конкретные прикладные вопросы в каждом секторе решали определённые структуры по обе стороны Атлантики. Когда-то это называлось Трансатлантический Бизнес-диалог, теперь — Трансатлантический Экономический Совет. При этом он называет себя «политическим органом», а на его сайте с гордостью заявлено, что впервые «частный сектор сыграл официальную роль в определении общественно-государственной политики Евросоюза/США».
В 2012 году в Рио-де-Жанейро проводилась Конференция ООН по устойчивому развитию «Рио+20», на которой рассматривались меры по защите окружающей среды. Там, в частности, были встречены бурными аплодисментами слова одной из представительниц Международной Торгово-промышленной Палаты, заявившей в «Банковский день»: «Мы входим в состав крупнейшей бизнес-делегации, которая когда-либо принимала участие в конференции ООН, и поскольку бизнес требует того, чтобы мы взяли инициативу в свои руки, то мы берём её».
Не только размер капитала, невероятные доходы и активы делают транснациональные корпорации опасными для демократии. Как часто отмечал профессор Тед Уилрайт, чрезвычайно настораживают также способности влияния этого «международного класса», возможность внедряться в правительства, а также те меры, которые им предпринимаются для защиты своих интересов.
Обладающие крупными личными состояниями люди во всём мире не просто занимаются бизнесом, они имеют общие ценности, говорят на одном языке и разделяют общую идеологию. Они поддерживают друг друга и осуществляют общее руководство: их можно назвать правительством Давоса. Те же, кто отдаёт предпочтение демократическим принципам, сопротивляются им поодиночке. Единственный путь для человечества, который может привести к выходу из кризиса, — это знания и единство. То, что сделал 1 %, 99 % смогут обернуть вспять. Западу придётся отказаться не только от своего богатства, но и от своего влияния. Тем самым он подпишет приговор либеральной системе и обеспечит ей верную гибель.