Глава 13
Сергей позвонил Павлу Ивановичу.
– Паша, я сейчас в Брянске. Как там с бомжом? Есть новости?
– Новости плохие, Сережа. Они дело готовят к суду. Короче, заправляет всем Сизов, следак, который в прошлом году проходил по делу «оборотней», потом, когда острота момента прошла, он оказался в числе тех, кого отмазали. Сейчас ему нужно отмыться, звание получить, посветиться и все в этом роде. Я тут выяснял: вроде бы действительно готовят решение дело по убийству Коркина отдать Сизову. Он из него серийного убийцу лепит.
– Да. Мрак. А ты посмотрел, что у них есть на этого бомжа?
– У них есть вещи Вадима Коркина. Бумажник, ключи, визитка. Бомж сначала говорил, что все нашел, и это вернее всего. Но теперь он уже признался в убийстве. Правда, время еще есть. Они пару дополнительных его признаний готовят. Но если нам запретят этим делом заниматься, я должен буду все им передать.
– Что ты решил?
– Да уж кое-что решил. Будем брать главного бухгалтера фирмы Коркина Олега Маланцева. Я уговорил нынешнего президента фирмы написать заявление. Типа того, что он подозревает, будто передача Коркиным фирмы неизвестному лицу – результат махинаций главного бухгалтера. Возможно, сам Коркин не знал о существовании такого документа, возможно, он сфальсифицирован, и не исключено, что именно этот договор стал причиной гибели Коркина. Вот так. Это весомее, чем пустой бумажник. Задержим главбуха для выяснения обстоятельств, экспертизы проверки косвенных улик, очной ставки с официантом ресторана на сорок восемь часов, а там – как получится. Думаю, прокурор даст ордер на арест.
– Паша, я готов тебя расцеловать за такое решение.
– Фу, гадость. А с какой, собственно, стати?
– Я сказал тебе: я в Брянске. Отсюда родом Мария Ильина. У нее был брат, калека, который воспитывался в детском доме. В общем, они осиротели. Потом она его нашла. Так вот, Олег Маланцев и есть этот брат!
Мария утром позвонила Олегу на работу, но он не смог с ней говорить. Сказал, что у него клиенты. Она положила трубку, но через полчаса перезвонила опять.
– Олежек, ты мне не отвечай, я просто хочу сказать: если что-то возникнет, к тебе придет кто-нибудь, в общем, ты понимаешь, – сразу сообщи мне. Я поеду к жене Вадима. Я во всем ей признаюсь. Все отдадим. Только пусть будет по-старому.
– Какие глупости. О чем ты, я не понимаю. Мы ни к чему не имеем отношения. Я тебе уже все объяснял. Это случайность. К нам не может быть никаких претензий. Успокойся, не привлекай к себе внимания. Ко мне, кстати, тоже. Здесь же люди, в конце концов.
– Да, конечно. Но я дома. На больничном. Как сможешь, позвони. Целую.
Маша походила по квартире, взяла тряпку, начала вытирать пыль, но тут же бросила это занятие. Она достала с книжной полки школьную хрестоматию по литературе для седьмого класса. Раскрыла сразу на нужной странице, вынула старую, потрепанную фотографию. Обвела взглядом строгое лицо женщины и невыразительное лицо мужчины. Мельком взглянула на бледную девочку-подростка и стала внимательно, пристально разглядывать личико ребенка в смешном чепчике. Она как будто вызывала из прошлого этого малыша, хотела вернуть события, чтобы остановить их на той минуте. Чтобы больше ничего не было.
Тамара Коркина вошла в кабинет Ирины. Та кивнула ей, показала на стул и быстро сказала:
– Тамара, мы с вами договорились, надеюсь. Никаких расследований. Я не вмешиваюсь в дела следствия. У меня нет на то разрешения, это опасно для моей практики. Я могу помочь только лично вам.
– Как? Вы можете помочь мне избавиться от моих мыслей? Я схожу с ума от этой круглосуточной пытки. Но мне же нужно отвечать на вопросы, участвовать. Ведь расследование касается всей моей жизни. Я вот о чем подумала. Может, вы могли бы дать мне какую-то подсказку – за что уцепиться. Я бы не стала ничего говорить милиции. А насчет частного детектива мы бы с вами решили, что можно ему сказать, чего – нет. В конце концов, я же могу на вас не ссылаться.
Ирина молчала, не глядя на Тамару. Та затаила дыхание, думая, что Ирина принимает решение. На самом деле прохладный поток, похожий на предгрозовой ветер, толкал двух женщин друг к другу. Но ощущала это только одна. Она знала, что уже получает информацию, что прервать этот процесс не в ее силах. Дело лишь в том, доверит ли она сведения Тамаре.
– Вы говорили о каких-то документах.
– Да, у меня только копия завещания и договора о передаче фирмы во владение этой Марии Ильиной. Я ее не видела. Сергей, частный детектив, у нее был. Она сказала, что случайно встретилась с Вадимом, не знает, почему он так решил… В общем, бред какой-то.
– У вас нет, конечно, фотографии Сергея?
– Нет.
– В таком случае закройте глаза, очень четко представьте себе его лицо и ни о чем не думайте. Я попробую через вас считать информацию, к которой он приблизился.
Ирина подошла к Тамаре и легко провела пальцами по ее закрытым глазам, волосам, затылку…
Маша застонала, так отчетливо она вспомнила маленького Олежку. Крошечные ручки, ножки, мягкие завитки, радостно и доверчиво улыбающийся беззубый мокрый ротик. Она вдыхала теплый запах этого непонятного и дорогого ей существа и чувствовала в себе силы защитить его от всех напастей. Всю нежность и тоску по любви, накопившуюся в ней за четырнадцать лет жизни, она сразу и без остатка отдала этому ребенку. Она хотела стать матерью своему брату и стала ею. Но в какую муку превратилось ее добровольное материнство.
В тот день она, как всегда, стирала и гладила пеленки, готовила молочные смеси, кормила, ворковала, склоняясь над малышом. И он вдруг стал ей совершенно сознательно отвечать. Смотрел в глаза и уверенно произносил разные звуки наугад, вероятно, подражая ее речи. Но сам-то он знал, что хочет сказать. Маша сразу поняла, что он говорит ей о своей любви. Она задохнулась от счастья и даже выбежала в другую комнату, чтобы рассказать о случившемся матери. Но та сидела, как обычно в последнее время, бессильно сложив руки на коленях и глядя в окно, без выражения, без жизни в больных глазах. Маша вышла и тихо прикрыла за собой дверь. Дело было в том, что Виктор, отец Олежки, не приходил уже второй месяц. Маше рассказали в школе, что он вернулся к прежней семье, и даже показали его сына, долговязого парня из другой школы. Маша чувствовала обиду, унижение, но даже это не слишком омрачало то, что заполнило теперь ее жизнь. Она растила крошечное существо, благодаря которому уже никогда не будет одинокой. И временами она даже думала, что не так уж плохо, что Олежек теперь принадлежит только ей. Он засыпал, когда в соседней комнате раздались голоса. Маша выглянула и увидела Виктора, который сидел рядом с мамой и что-то ей говорил, гладил руки.
– Не надо, не надо, – не поворачивая к нему головы, повторяла мама, и он вдруг громко зарыдал, спрятав лицо в ладонях.
– Что же ты такая, – разобрала Маша. – Что же ты не хочешь меня понять. Я сейчас думаю о тебе, о ребенке, о вашем покое. Я не хочу скандала. Она в таком состоянии, сказала, что на все пойдет.
– На что? – вдруг очень четко спросила мама.
– Она сказала, что убьет себя и нашего сына. Она и Олежке угрожала. Я ее знаю, нужно переждать, она успокоится, поймет, что я не могу без вас. Поверь мне.
И тут раздался длинный звонок в дверь. Такой длинный и пронзительный, что Маша слышит его до сих пор. Мать и Виктор посмотрели на дверь, но не шелохнулись. Маша сама пошла открывать. Незнакомая женщина, оттолкнув ее, пробежала на кухню. За ней шел, потупившись, долговязый парень, в котором Маша узнала сына Виктора. Вновь она почувствовала озноб, как в тот день. Только сегодня к ознобу добавилась постоянная тупая боль из-за совершенной тогда ошибки. Она бросилась в комнату, где спал ребенок, и встала у его кроватки. А нужно было схватить Олежку и бежать сломя голову из той проклятой квартиры, от тех безумных людей…
Ирина говорила быстро, с лихорадочным блеском в глазах, ее обычно бледные щеки горели.
– Это очень давняя история. Но не любовная связь. Это имеет отношение к семье. Конфликт между родителями Вадима, связанный с другой женщиной… Ребенок, маленький ребенок. Страшное событие. Женщина и ребенок. Смерть. Крик. Кричит девочка…
Ирина застонала, прижала руки к вискам.
– Извините, очень больно. Мне придется сделать укол.
Перед тем как ввести иглу в вену, Ирина вяло подумала о том, что стала слишком быстро уставать, испытывать слишком болезненные ощущения. Нужно отдохнуть, а может, вообще уйти от дел. Она выпила стакан холодной минеральной воды, вернулась к столу и быстро сказала:
– Ваш муж был давно знаком с этой женщиной, Марией Ильиной. Их связывают близкие люди. Скорее всего, ребенок, о котором я говорила. Мальчик. Думаю, это сводный брат вашего мужа. Внебрачный сын его отца. Мария – сестра ребенка по матери. С мальчиком когда-то случилось несчастье. Сейчас, скорее всего, он калека.
– Эти люди имеют отношение к смерти Вадима?
– Не знаю. Какое-то – возможно. Они были очень близко. Тамара, смерть вашего мужа – это уже другая история. И я не буду в нее внедряться. Пусть поработают профессионалы. А зацепку, как мне кажется, я вам дала.
К вечеру Мария уже не могла удержать себя в квартире. Она накинула плащ из кожзаменителя и поехала к офису, где работал Олег. Она почти налетела на него у выхода. Два человека вели его к милицейской машине.
– В чем дело? Что такое? Объясните, что случилось! – закричала Мария.
– А вы кто такая? – спросил один из сопровождающих.
– Я его сестра. Я еду с вами. Это какое-то недоразумение.
– Машенька, не беспокойся. Это просто формальность. Нужно кое-что прояснить по работе, – сказал Олег. – Это по работе, Маша, понимаешь? Не надо тебе никуда ездить. Я позвоню, как только освобожусь. И товарищи дадут тебе телефон, правда?