Ну, и, помимо всего прочего, я все-таки дала слабину. Показать, как у меня все хорошо, хотелось отчаянно. Доказать ей, что без таких вот крыс я справляюсь со своей жизнью во сто крат лучше.
И что же приготовила мне эта незваная гостья?
– Я хочу снова с тобой работать. Загладить вину.
Секунда, вторая… Время словно застыло, а я непонимающе глазами хлопала. Она ЧТО хочет со мной делать? Совсем сбрендила? Осмотрела девушку с ног до головы и недоверчиво поинтересовалась:
– Ты головой не ударялась? Может, ты выразиться хотела иначе? Дай подумаю… Должно быть, ты планировала поведать, что сейчас вернёшь часть сворованных у меня миллионов, потом пойдёшь напишешь явку с повинной, а затем пришлёшь мне адрес, куда тебе подачки отправлять?
Ее аж перекосило. А в моей голове картинки складывались со скрипом. Что-то тут не так. И собеседование это несколько дней назад… Неужели все, как я думаю?
Но спросить Милку не успела. У той напрочь сорвало предохранители! Она топнула ногой, обутой, между прочим, в дорогие брендовые сапоги. Да-да, я теперь и в этом хорошо разбираюсь. А затем выдала:
– Да пошла ты! Я столько лет на эту дыру угробила! Работала здесь, естественно, за сложность начисляла себе дивиденды. Ты должна быть благодарна мне, что такую дуру, как ты, терпела!
Надо будет косяк осмотреть после ее ухода. Она короной мне его поцарапала наверняка. Такой наглости набралась, что хочется и дальше смеяться в голос. Любезно поинтересовалась:
– Ты с размером дивидендов не попутала? Всё-таки не такая уж я и дура. По крайней мере, свою тупость оцениваю более скромно.
Усмехнулась, не сдержав порыва. Ну вы только посмотрите на страдалицу года! Денег отмыла, перед мужчиной моим ноги раздвинула, а я ещё и виновата! Ну просто блеск!
– Если это все, то, будь добра, проваливай. Очень надеюсь, что как-нибудь встретимся в суде, а тому, кто прислал тебя сюда, передай, что всяких лживых собак женского пола я на работу больше не беру.
– Ты пожалеешь, что связалась с нами! Митя тебя уничтожит. Забудь про «Кедровое», он и «Бревно» твоё прикроет, ведь инструменты не ваши!
Напугала ежа голой жопой. Так пусть едет сюда за оборудованием и забирает. Уверена, что это будет увлекательный аттракцион. Особенно в зимнее время. Я даже препятствовать погрузке не стану. Лично укажу Дворянскому, где какой станок взять можно.
Зато теперь стало окончательно ясно, откуда ноги растут. Надо завтра же с утра Мише позвонить и посвятить его в подробности. Это должно помочь нашему делу и грядущему судебному разбирательству.
В этот момент дверь резко распахнулась, огрев Милку по спине. Да что ж за паломничество-то ко мне сегодня?
– Ах ты, коза драная! Я тебе что сказала в прошлый раз? Чтобы духу твоего здесь не было!
Вот никогда не подозревала в тете Маше наличия хамских и базарных наклонностей. Но она схватила Милку за волосы и силком потащила на улицу. Кажется, намечается скандал десятилетия по версии деревенских старожилов. Я не хочу такое пропускать!
Спешно прыгнула в валенки и натянула огромный пуховик. Благо одета я в тёплый костюм. Поспешила за женщинами.
– Пусти, истеричка!
– Это я-то истеричка?! Да ты сейчас у меня узнаёшь, кто из нас кто! Ваня!
На заднем фоне вырос дядя Ваня и со скорбным лицом передал жене обычный полиэтиленовый пакет. Эээ… А что это там?
Тем временем стала замечать по сторонам зрителей. Они стекались к моему домику, прячась в тени, как серые кардиналы. Никто не хотел пропускать столь увлекательное представление!
Лично мне только попкорна не хватало. Милка пыталась освободиться, но весовые категории явно были разные. Надо себе заметку сделать: с тетей Машей не ругаться. Никогда. Никогда и ни при каких обстоятельствах.
Да и пол ребёнка ей сказать следует на всякий случай. А то мало ли! Тем временем события разворачивались стремительно.
– Я тебе что говорила, коза лживая? Ещё раз нос свой сюда сунешь или к Ане полезешь, ты у меня в говне плавать будешь!
Фу, как некультурно. Потихоньку достала телефон и стала снимать. Мало ли что получится. Контент в любом случае шикарный намечался.
– Пустите! Я полицию вызову, я на вас жалобу накатаю!
В этот момент тетя Маша замахнулась пакетом со странным содержимым и зарядила им в Милку. На лету это счастье, заключённое в полиэтиленовый шар, порвалось и вывалилось наружу.
Именно тогда стало понятно, что тетя Маша выражалась вообще ни разу не фигурально. Конкретней некуда, ибо в Милку полетел заряд именно того, из чего девушка и состояла.
Потом узнаю, как наша блогерша так быстро сориентировалась. Нашла фекалии, в пакет положила! Может, это давно хранилось? Какой-нибудь праздничный запас?
В любом случае на несколько минут на площадке перед моим домом образовалась мертвая тишина. Даже ветер дуть перестал, не говоря уже о шуме от зверья.
С особым наслаждением наблюдала, как по лицу, пуховику и модным брендовым сапогам Милки стекает коричневая жижа. От поросят, что ли? И надо бы осуждающе покачать головой, надо бы выразить своё фи тете Маше…
Но, к собственному стыду, поняла, что ничего, кроме злорадной улыбки, эта ситуация у меня не вызывает. Так сказать, месть по-деревенски. Когда внешнее содержимое сталкивается с внутренним.
Кстати, телефон все ещё был в моей руке, но уже дрожал от еле сдерживаемого хохота. Да, я не самый лучший человек на свете, но это лишь означает, что есть к чему стремиться!
Милка наконец отмерла и заверещала, как банши. Только вот этот звук растворился в нарастающем гуле. Народ вокруг смеялся так, как никогда в жизни!
– Милка, теперь у тебя в жизни точно попрет! Говорят, что когда тебя обосрали, то это к деньгам!
– Да и волосы заколосятся! Тетя Зина говорит, от коровяка густые-густые будут!
– Ты только назад едь аккуратнее, а то медведи на запах выйдут!
– Да она небось родное содержимое и не чувствует совсем, чай, состоит из него!
Люди смеялись, и я вместе с ними, а злющая как черт Милка пыталась соскрести с себя содержимое пакета. Она зачерпывала руками снег и материлась.
Моя полянка теперь явно благоухать не будет в течение недели. С укором посмотрела на тетю Машу. Одна она не смеялась среди всеобщего веселья.
Стояла серьёзная, кулаки сжала. И тут я услышала визг:
– Вы ещё пожалеете об этом! Вы все! Я вас уничтожу, Митя вас уничтожит! Мы с ним будем жить долго и счастливо, а вы… А вы сгорите в своих деревенских халупах!
Милка развернулась и потопала к стоящей вдали огромной машине, оставляя за собой коричневые следы. В аренду наверняка взяла. На другой сейчас в деревню не проедешь.
Слова Милки всерьёз не восприняла. У нас тут всё-таки не город. Незамеченным трудно остаться. Пожала плечами и посмотрела в голубые глаза тети Маши.
– Прости, Ань. Не сдержалась. Двор завтра ребята приберут, но я не могла оставить эту козу без подарочка. Тем более что предупреждала ее. Только…
Ее глаза весело блеснули. А я уныло смотрела на коричневые ошмётки вокруг. Стало как-то не по себе. Женщина тем временем продолжила:
– Только, боюсь, мне Ваня не простит, что я его глину дорогущую лечебную с какого-то озера всю израсходовала. Он ее несколько лет берег. Она ему при болях в спине помогает. Придётся ехать снова набирать.
Секунда. Другая. И я истерически засмеялась. Точно! Запах стоял, конечно, вонючий, но не до такой же степени. Глина! Коричневая вонючая глина? Согнулась пополам, думая, что сейчас рожу от смеха.
Тетя Маша стояла и сияла как новогодняя ёлка, а ее муж уже ходил с совочком и счищал со снега уникальное лекарство, очень напоминавшее…
– Ну вы даёте! Я же и правда подумала, что вы ее того… Какашками свиными украсили.
– Да ты что! Я женщина интеллигентная, с тонким деревенским юмором. Ещё удобрения на неё тратить! Это можно самой ненароком вымазаться. Считай, я ей доброе дело сделала. Полечила.
Ну, не знаю. У Милки где сядешь, там и слезешь. Мы ещё раз обменялись многозначительными веселыми взглядами и разошлись. Дааа… И кто мне говорил, что жизнь в деревне скучная? Да тут каждый день события!
С веселой улыбкой на губах зашла в дом. Разделась, и тут телефон пиликнул, предлагая опубликовать запланированный пост, где я глубоко беременная.
Ну а что, теперь уж однозначно назад пути нет. И если до этого Красовский не знал, то теперь точно в курсе будет. Решительно нажала на «Выложить».
Глава 39. Слава
– Аня, все не так!
А дальше лишь ее лицо, исчезнувшее за дверями лифта. За этим последовал какой-то кромешный ад.
– Вячеслав Спартакович!
Обернулся, морщась от боли, а затем встретился взглядом с красной как рак Тамарой Львовной. Она принципиально старалась не опускать глаза вниз. И я не мог осуждать немолодую женщину.
Лицезреть шефа без штанов в коридоре, где одно руководство заседает, то ещё удовольствие.
– Вы что-то хотели?
Постарался придать голосу начальственный тон, но получалось из рук вон плохо. Между ног горело огнём, и ещё не зажившая кожа грозила теперь не только стянуться, но слезть к чертям собачьим.
– Я хотела уведомить вас, что увольняюсь! Я больше не собираюсь терпеть этот беспредел. Больше не желаю смотреть на то, что вы тут развели! Да Дворянский-старший в гробу переворачивается от того, во что превратили его детище!
Да лучше бы этот пресловутый дед, о котором мне все уши прожужжали, в своё время воспитанием сына занимался. Глядишь, было бы кому здесь работать.
– Хорошо, увольняйтесь, – устало согласился я, барабаня по кнопке лифта.
Надо во что бы то ни стало догнать Аню. Она все не так поняла! Конечно, сцена в кабинете выглядела более чем компрометирующе, но я ничего такого не сделал!
И как назло, лифт не ехал! А я не мог спуститься по лестнице. Просто сил не хватило бы. Боль была невыносимой, и желание двигаться дальше подпитывало лишь упрямство. Какое-то бешеное, нечеловеческое упрямство.