– Дом построили не до конца. Но пара комнат там уже вполне.
– Туда можно позвонить?
– Там нет телефона.
– Тогда, может, съездим туда?
– Зачем? – попытался увильнуть Тесадзе.
– Вдруг Резо там.
– Не сейчас, – сказал Шалва Георгиевич умоляюще.
– Именно сейчас!
– Ну почему? – страдал Тесадзе.
– Потому что вы все равно туда помчитесь, – сказал Китайгородцев. – Сразу, как только выпроводите меня. Но вся штука в том, что я отсюда не уйду и одного вас не оставлю. Поэтому для вас только два варианта есть. Самый хороший – это поехать со мной.
– А второй вариант какой?
– Поехать со мной и с милицией.
– Хорошо, – сдался Тесадзе. – Поехали, я согласен.
Они ехали по Дмитровскому шоссе, потом с него свернули, проехали через Яхрому и дальше по узкой пустынной дороге – до Подьячева. На самой окраине поселка в недлинном ряду свежепостроенных коттеджей Тесадзе показал на дом за сплошным забором:
– Здесь!
Китайгородцев к воротам вплотную подъезжать не стал, остановил машину на дороге.
– Я не буду из машины выходить, – сказал он. – Ваш Резо меня знает в лицо, и он сразу заподозрит неладное.
– А он там есть вообще? – с сомнением произнес Тесадзе, разглядывая кажущийся безлюдным дом.
– Вы сейчас пойдете туда, – напутствовал собеседника Китайгородцев. – Вы хозяин. Вы все там знаете. Вы по каким-то, только вам известным признакам сможете понять, есть там кто-то в доме или нет. Не спешите в дом войти. Дом – это ловушка. Постарайтесь, еще находясь снаружи, понять, здесь ваш сын или нет.
– Кого мне бояться? Сына? – сердито спросил Тесадзе.
– Не сына, а тех, кто может быть с ним.
– И что мне делать, если он в доме?
– Сразу уходите. Сделайте вид, что вспомнили о чем-то, и возвращайтесь к машине.
Тесадзе мрачнел на глазах.
Китайгородцев заподозрил, что у него с этим грузином запросто могут быть проблемы.
– Не пытайтесь поступить иначе, – настойчиво произнес Китайгородцев. – Делайте так, как я вам говорю. Они убили ваших охранников, они не пощадят и вас.
– Ладно, посмотрим, – пробормотал Тесадзе и вышел из машины, прежде чем Китайгородцев успел еще что-либо ему сказать.
Грузин прошел к воротам тяжелой походкой смертельно уставшего человека, потоптался у запертой двери, доставая из кармана ключи, открыл замок, распахнул дверь и сразу же шагнул в проем, хотя Китайгородцев ждал, что прежде Тесадзе окинет взглядом двор, оценивая обстановку. Дверь Тесадзе тут же за собой прикрыл, но Китайгородцев за долю секунды успел увидеть часть безлюдного двора и краешек кормы стоявшей в том дворе легковушки. Собственно, только один задний фонарь той машины взгляд Китайгородцева и зафиксировал, но он по одному фонарю безошибочно определил марку машины.
«БМВ»!
У Шарова – «БМВ»!
Китайгородцев вывалился из салона машины и бросился к дому, на бегу фиксируя детали.
В окнах второго этажа движения нет…
Ведущая во двор дверь осталась приоткрытой…
Звуков нет, только шаги Тесадзе…
Китайгородцев толкнул дверь и вбежал во двор.
Тесадзе идет через двор…
«БМВ»…
В окне первого этажа дрогнула занавеска…
Китайгородцев рванул пистолет из кобуры, заорал в спину идущему Тесадзе:
– Ложись!!! На землю!!!
Со звоном посыпалось выдавленное оконное стекло, Китайгородцев уже увидел помповое ружье, и Тесадзе погиб бы, несомненно, если бы не Китайгородцев, – он на бегу стрелял в проем окна и мчался к застывшему столбом грузину, налетел на него, сбил с ног, впечатал в землю, прикрывая собой, но дальше нельзя было действовать так, как учили на многочисленных тренировках, потому что Китайгородцев был один, без подстраховки, и патроны из обоймы он отстреливал последние. Соскользнул с Тесадзе, продолжал стрелять в проем окна, а сам тем временем пинал обмякшего от страха грузина, крича:
– Под стену! Под стену ползи!!!
Так он пинал Тесадзе и гнал его к дому, здесь, под стеной, уже было легче, Китайгородцев, не спуская глаз с опасного окна, за шиворот поднял на ноги Тесадзе, прошипел ему:
– За угол беги!
И наподдал ему, потому что обычных слов деморализованный грузин сейчас не понимал.
За углом стена дома была глухая, без единого окна, и это было спасением.
Воспользовавшись передышкой, Китайгородцев перезарядил свой пистолет, у забора подсадил Тесадзе, помог ему перевалиться через забор, и уже здесь они услышали, как взревел за домом двигатель «БМВ», потом взвизгнули покрышки.
– Уходят, – сказал Китайгородцев. – Ну скажи на милость – ты зачем во двор поперся? Я с тобой о чем договаривался, дорогой мой Шалва Георгиевич?
Китайгородцев и Шалва Георгиевич так некстати прервали чей-то ужин. В одной из комнат дома на столе остались немудреные блюда скромной трапезы: вермишель быстрого приготовления, шпроты, овощи и пиво. Китайгородцев пересчитал вилки на столе. Четыре. Резо. Шаров. Приятель Шарова, который бывший охранник. Четвертый – кто?
Шалва Георгиевич двинул было по комнатам, но Китайгородцев силой усадил его на стул и строго-настрого приказал с места не двигаться. Сам быстро осмотрел дом. Здесь жили. Ели. Спали. И не один день.
В одной из комнат Китайгородцев наткнулся на оставленную на спинке стула куртку. Он бы так сразу внимания на нее не обратил, быть может, если бы не материал, из которого куртка была пошита. Джинса. А он неоднократно видел Гену Шарова в джинсовом костюме. Пошарил по карманам, нашел бумажник. Там были деньги, несколько тысяч рублей, и еще водительские документы: водительское удостоверение, техпаспорт на машину, страховка. Шаров Геннадий Алексеевич – написано в удостоверении. И фотография соответствующая. В куртке и паспорт Шарова нашелся. Теперь никаких сомнений не оставалось в том, что здесь был Гена.
Китайгородцев разбирал бумаги, а у самого такое чувство было, что не бумажки эти ему сейчас в руках держать бы, а пистолет. Тревожно, словом. И он взял в руки пистолет.
Он ничего не видел угрожающего. И ничего не слышал настораживающего. Хотя… Не звук, не шум, а будто бы вибрация какая-то, которую услышать ухом невозможно, а можно только кожей почувствовать или уловить нутром. Ему почудилось, что это там, где шкаф. Он обошел шкаф и увидел за ним человека. Дядя в возрасте под пятьдесят сидел на полу, подпирая шкаф плечом, и дядю колотило так, что все его тело ходило ходуном.
– Руки вытяни вперед, – сказал Китайгородцев. – Чтобы я их видел.
Он целился дяде прямо в лоб.
Дядя вытянул руки. Ничего в руках у него не было.
– Ты кто? – спросил Китайгородцев.
Дядя завращал глазами и попытался что-то сказать. Не получилось с первого раза.
– Ладно, не старайся, – разрешил Китайгородцев великодушно и позвал Шалву Георгиевича.
Когда Тесадзе пришел, трясущийся дядя вибрировать не перестал, но как-то вроде бы приободрился.
– Вы его знаете? – спросил у Тесадзе Китайгородцев.
– Это Коля. Он тут сторож у меня.
– В доме этом живет?
– Да, присматривает.
– А чего ж вы не сказали? – произнес Китайгородцев с досадой. – Ведь по-другому сделали бы все. Не лезли бы мы сами. А подослали к дяде Коле кого-то из соседей. И выглядело бы все это естественно и совсем не страшно.
Плох был Тесадзе. Много чего упускал из-за свалившихся на его голову несчастий. Из-за его промашки в принципе и началась стрельба. Сказал бы заранее, что здесь есть сторож, и совсем по-другому можно было все организовать.
Китайгородцев выдернул дядю Колю из-за шкафа и усадил на стул. Сторож сидел, сжавшись в комок, и почти не занимал в этой комнате пространства, как казалось, – настолько он сейчас хотел быть неприметным и невидимым.
– Это ты там за столом ужинал? – показал на дверь смежной комнаты Китайгородцев.
Дядя Коля часто закивал.
– Сколько вас там было?
– Че-четыре, – ответил, заикаясь, сторож.
– Кто там был – кроме тебя?
– Реваз…
– Это Резо? Тесадзе?
– Да.
Услышав это, Шалва Георгиевич потемнел лицом и стал совсем плохо выглядеть.
– Кто еще? – спросил Китайгородцев.
– И его друзья, – ответил дядя Коля.
– Сколько их, этих друзей?
– Д-двое, – заикался дядя Коля. – Г-гена и Саша.
Китайгородцев ткнул сторожу под нос водительское удостоверение Шарова.
– Этот Гена?
– Да! – с готовностью подтвердил Коля.
– Они что – жили здесь?
– Ага.
– Давно?
– Ага.
– «Ага» – это сколько дней?
– После выходных приехали.
– Точнее!
– Щас! – испугался дядя Коля и глазами завращал, изображая мыслительный процесс. – В понедельник! Или вторник! Ночью! Перед вторником! Не этой, в смысле, ночью, а в прошлую! Под самое утро приехали!
В ночь с понедельника на вторник на складе фирмы «Вектор Плюс» убивали охранников.
Все совпадало.
Хамза примчался в Подьячево так быстро, будто не по забитому машинами вечернему Дмитровскому шоссе он ехал, а прилетел на вертолете. Он спешил, чтобы прикрыть Китайгородцева, который применил оружие не в ходе выполнения своих обязанностей телохранителя, – это было чревато последствиями не только для самого Китайгородцева, но и для всего охранного агентства.
– Они в тебя стреляли? – спросил Хамза.
Китайгородцев продемонстрировал пробитую полу своего пиджака.
– Очень хорошо! – мрачно оценил Хамза. – Значит, когда будешь бумажки для ментов писать, напишешь, что они в тебя стреляли первыми. Из свидетелей у тебя кто?
– Тесадзе, хозяин дома, – сказал Китайгородцев. – Но из него свидетель замечательный: что скажем, то он подтвердит. Он в шоке до сих пор и ничего не помнит.
И снова Хамза оценил:
– Это хорошо.
Прошелся по дому, стараясь не наступать на попадающийся под ноги мусор.
– Значит, грузинчик этот все-таки, – качал он головой. – И Шаров с ним в доле. Как думаешь, на чем сошлись? Обоим денег захотелось?