- Может, ты со мной поднимешься, а? Я не уверена, что родители оценят мое состояние.
- Варь, тебе двадцать, может сама как-нибудь?
- Тебя они уважают и послушают.
- И что я должен сказать?
- Скажи, что меня укачало в машине. Они знают, что со мной это бывает.
- А запах вина откуда? - Косо на нее поглядываю, контролируя состояние.
- Скажем, что у тебя вонючка в машине такая специфическая.
- У меня нет вонючки в машине.
- Они этого не знают. Ром, блин, скажи, что это незамерзайка. Я ей пропахла.
- Почему тогда я не пропах, а?
- Ром, ну придумай что-нибудь. У меня голова так болит, я не могу думать. Что хочешь говори, только чтобы меня не ругали.
Капец она пьяная и расслабленная. Как четыре года назад увидел ее на школьной линейке, так и встрял. Сначала нельзя было, ей шестнадцать было. Когда исполнилось восемнадцать ей, у меня уже появился небольшой бизнес и хобби, которое не предполагало моногамности и постоянных отношений. Потом как-то с Егором выпили, я рассказал про себя, проговорился случайно, не должен был, но так получилось. Он поржал, но про Варю не забыл. Разложил все по полочкам.
Она ждет чистой, искренней любви. С моим списком и увлечениями я не то, что сердце ей разобью, я ее могу довести до психиатрии или еще хуже. А вдруг не получится ничего, тогда все потеряю и ей хуже сделаю.
– У тебя новая машина, да? Давно с тобой не ездила. - Варя глубоко вдыхает и выдыхает. – Та вроде темно-синяя была.
- Да, чтобы тебе было проще, то это черная, – отвлекаю ее.
– Я запомню, но она все равно плохая. - Мысли путаются, я ее логику плохо понимаю.
- Чего это? – Удерживаю руль одной рукой и смотрю на Варю. Контролирую даже больше.
- Меня в ней тоже укачивает.
- Терпи, Варь, минут через двадцать будем у тебя.
Она кивает. Потом еще и еще. Дышать начинает чаще.
- Неа. Останавливайся, Ром.
– Да где тут остановишься! Запрещено же везде.
- Ром, остановись!
- Тут стоянка запрещена. Ты с ума сошла?
- Штраф или грязная машина, выбирай. Ро-моч-ка. – Стонет и рот зажимает ладонью.
- Мля, Варя.
Поворотник, скорость сбавляю.
Не успею.
По тормозам. От резкой остановки ее ведет вперед и рефлекс на максимум срабатывает. Ее в салон выворачивает. Прямо на коврик резиновый.
– Б****, Варя.
Отстегиваю ее и себя, быстро покидаю машину, оббегаю, дверь открываю. Варя только успевает голову через порог занести, как вторая волна накрывает.
Жду, перебирая весь запас матерного.
Потом помогаю ей выбраться из машины на свежий воздух. Подаю салфетки, сам частично вытираю. Бутылку с водой предлагаю.
Не сдерживаюсь, матерюсь. Новая машина, бля.
- Чтоб я ещё когда подвез тебя пьяной, – срываюсь от злости и кулаком по двери стучу. Не на нее, скорее на ее состояние.
- Да можешь вообще меня тут выкинуть. Ущербную такую.
Возвращает мне пачку салфеток, бутылку и разворачивается. Уходить собирается.
Погорячился.
- Варь, ну прости.
Догоняю ее, беру за локоть и останавливаю. Ее пошатывает, я подхватываю.
- Измажешься, чистюля.
- Ну, Варь… Новая машина, ей неделя.
– Я не просила приезжать за мной на новой машине. Покупаешь только то, что тебе хорошо и удобно. А о других не думаешь. - Вырывается и снова отдаляется от меня.
Ну, п****ц. Машину под девушку я еще не выбирал.
- Я для тебя должен был машину купить? - Кричу в спину.
- Под шлюх же своих покупаешь, - кидает через плечо и ускоряется.
Вот заснять бы ее и показать потом Егору. Пусть посмотрит на своего ангела.
- Куда ты собралась, Варь?
- Домой.
– Твой дом в другой стороне.
– Я в другой дом пойду.
- Варь, ну подожди, дай в машине убрать, потом поедем.
– Убирайся, дурак. Раз она важнее, чем я. Все важнее, чем я.
Кричит в ночь и отдаляется.
Истерит. А мне хочется ее придушить. Немножко так. Ради нее, дуры, сдерживаю себя, а ей только бы кидаться фразочками.
Ладно, пусть пройдется, освежится. Далеко не успеет уйти, догоню.
Вытягиваю резиновый коврик из-под ног и выбрасываю его. Запах офигенный. Лучше бы вонючкой с ароматом бухла пахло.
Убираюсь, быстро. Пачку салфеток спускаю за минуту. Вроде чисто, хотя в химчистку, чтобы избавиться от запаха, все равно надо.
Бросаю взгляд на Варю, возле нее уже машина остановилась какая-то. Варя, блин. Оставил на минуту.
Захлопываю машину и иду к ним. Возле девушки мужик какой-то трется.
Собралась она домой одна.
- Пойдем, утешу, девочка. – Приближаюсь к ним и слышу всхлипы и сопротивление.
Ускоряюсь, пальцы в кулаки сжимаю, готов уже врезать ему и распять на капоте.
- Эй, мужик, езжай, - кричу, когда оказываюсь метрах в пяти от них.
- Ты кто такой?
- Парень мой. – Варя храбрится. - Поссорились мы.
Сама же спровоцировала это, теперь я виноват.
- Девушка тебе ответила. Вали. - Киваю ему.
- Ну, ладно. Если твоя, чего тогда одна бродит?
- Не твое дело, – огрызаюсь в ответ.
Мужик отпускает Варю и сваливает.
Она дрожит вся. Испуганная, замерзшая.
– Иди сюда.
Срывается с места и бросается ко мне. Трясется вся. Переволновалась, замерзла, еще и озноб от похмелья.
- Спасибо, - выдавливает из себя и всхлипывает.
Обнимаю ее тут, на трассе. Штраф влепят уже точно. Ну хоть с ней все в порядке. Она дышит часто, я глажу ее по голове, успокаиваю.
Чувствую то, что не должен. У меня внутри ядерная реакция начинается, неконтролируемое тепло растекается по всему телу. Она как катализатор.
Целует в щеку, еще раз, выше.
- Варь, ты в безопасности, - рука соскальзывает на талию. Так удерживать проще. К себе прижимать тоже.
Варя продолжает целовать, я должен остановить ее, но блин, не хочу. Она как из другой вселенной, неумелая, нежная, трогательная. А потом ее губы соскальзывают с щеки на мои.
Останавливаемся на мгновение. Замираем. И вместе с нами, кажется, земная ось тормозит, меня самого покачивать начинает по инерции.
Прижимаю к себе, обнимаю крепче. Губки у нее такие мягкие нецелованные будто. Она и целоваться толком не умеет. А мне сносит крышу, тормоза заклинивает на ней, руль стопорит и уносит. Не могу отпустить.
Нельзя нам. Ей больно сделаю. Она не примет моих правил, да я и не хочу, чтобы принимала. Это будет не она.
Слишком правильная. Слишком маленькая. Слишком ранимая.
- Стой, Варя. - Торможу первым и отстраняюсь. Лбом в ее лоб упираюсь. - Нельзя нам. Поехали домой.
Бонус 5. Без имен
Двадцать лет назад
- Мам, что случилось?
- Сынок, ты маленький еще, не надо тебе это знать. Нам надо с папой уехать на время.
- Я с вами хочу.
- У тебя школа, уроки. Останешься с бабушкой, мы на пару дней с папой.
- А что случилось?
- Умер один человек, мы с папой хотим съездить на похороны.
- А что такое похороны?
- Это когда человек умирает, перестает дышать, только лежит. Его кладут в домик и хоронят.
- Мам, возьми, пожалуйста, я никогда не был на похоронах.
- Сыночек, там плакать все будут, там не играют.
- Милая, - папа ее окликает, - давай возьмем его.
- Ох, я не знаю, это не детское мероприятие.
- Под мою ответственность. Что-то мне подсказывает, что так надо. Дети быстрее находят общий язык.
Мы долго едем на эти самые похороны. В другой город. Мама с папой грустят, почти не разговаривают, как будто поругались. Я тоже молчу.
Уже и не рад, что поехал. Хоть бы там дети были.
Тормозим возле дома. Вокруг уже людей много. Мама берет за руку и идем всей семьей в дом. Мне бы побегать где-то, но папа постоянно одергивает, чтобы молчал и не веселился.
В квартире все в черном, на зеркалах покрывала висят. Только сейчас замечаю, что и мои родители в таком же цвете. Среди всего этого плача и гула замечаю девочку в синем платье. Она выделяется. Смотрит на всех и не понимает, что происходит. С девчонкой играть такое себе. Пацаны со двора увидели бы - засмеяли, но вариантов других нет. У нее над бровью пластырь приклеен, а на щеке пара ссадин. Свой человек. Просто мелкий. И девчонка.
Пока мама с папой с кем-то разговаривают, я подхожу к ней.
- Привет, тебя как звать? - мелкая еще совсем, смотрит на меня глазищами и молчит. - Ты говорить умеешь?
Прячется и стесняется.
- Пойдешь со мной играть?
- Тапи, - что-то говорит, но я ее не понимаю. - Тапи, - повторяет и смотрит вниз на ноги.
- Тапки? На ноги надеть надо? - кивает в ответ. - Пойдем искать твои тапки. А ты с кем тут? Где твои родители? Где мама и папа? - Она тычет пальцем в сторону. Я знаю, что если не предупрежу своих, что ушел куда-то, то получу потом, поэтому надо предупредить и ее родителей, что мы пошли гулять. Беру девочку за руку.
- Пошли к твоим родителям, предупредим, что мы поиграем во дворе, хорошо? Где мама твоя? Ма-ма.
Девочка ведет в ту сторону, куда и показывала. Пробираемся среди толпы людей и вдруг оказываемся у двух ящиков, стоящих на стульях. В них лежат мужчина и женщина с закрытыми глазами и не шевелятся.
- Мама, - зовет девочка и дергает женщину за руку. - Мама, - громче зовет, но та никак не реагирует. Спит. Не понимаю, почему они спят, когда все вокруг них ходят. - Маа-ма-а.
- Сынок, боже, что вы тут делаете? - Рядом оказывается моя мама, подхватывает малышку на руки, меня за руку и уводит нас.
- Мама, - девочка начинает громко плакать, вырываться. Я за мамой хвостом, как-то надо ее успокоить. - Мааа-мааа. - Все на нас озираются, машут головами.
Я ничего не понимаю, но ее крик навсегда застывает в ушах, как и этот день. Мне так сильно захотелось, чтобы никто никогда ее больше не заставлял плакать и не обижал.
Заказчик. Без имен
– Оставь нас, - приказываю няне и смотрю на своего сына. Он хнычет, требует что-то. Я не даю. Ни есть, ни пить. Интересно, на сколько он настойчив в своих стремлениях?