Но здесь все выглядело завораживающе. То ли дело в приглушённым освящении, то ли в ароматах еды и моего глинтвейна. Но о работе говорить больше не хотелось.
Муромский же задумался. За этот час он уже успел влить в себя целую бутылку вина. Его глаза темнели то ли алкоголя, то ли от окружающей нас обстановки, я точно не знала.
– Это связано с детством. Сейчас очень модно прорабатывать такие моменты. Психологи, коучи… Тренинги и марафоны. Возможно, для кого-то это прекрасная тема, но я даже ни разу не пробовал.
Весьма размытый ответ. Я ничего не поняла из того, что он сказал. Только чувствовала, что настроение у мужчины и правда странное. Какое-то немного тёмное, что ли.
Боялась ли я подвыпившего шефа? Скорее нет. Уверена, он не сделал бы мне ничего такого, на что я сама бы не дала согласия. А вот сдержусь ли я, если он этого согласия потребует?
Внезапно плакать захотелось. Всё-таки не стоило мне пить. Да кто я вообще такая, чтобы устоять перед шикарным мужчиной. Вон, за ним очередь выстраивается, и юная помощница исключением не стала.
Пригорюнилась. Крутила в руке бокал, куда начальник регулярно подливал глинтвейн.
– Я ничегошеньки не поняла, шеф. И хватит уже меня спаивать. Я человек к алкоголю непривыкший. Того и гляди до вашего дня рождения не дотяну.
Я бурчала, как старая бабка, когда он в очередной раз потянулся за графином на специальном приспособлении, подогревавшем его. Муромский лишь ухмыльнулся, впрочем, не останавливаясь.
– Боитесь, Попадайло, что покушусь на вашу добродетель?
Его насмешливый тон позабавил. Я откинулась, наслаждаясь видом чересчур красивого мужчины и черневшего леса. Хмыкнула:
– Не боюсь. Вы хоть и странный, но без моего согласия на мою добродетель покушаться не станете. Тем более… Что я уже ответила отказом.
Почему-то после этих слов лицо его сделалось едва ли не кровожадным. Но тут внесли основное блюдо, и накал страстей немного поугас.
Заказывал еду тоже Муромский. Его выбор был восхитителен, и у меня слюни едва ли не на пол стекали. Сперва мы попробовали какой-то тёплый салат.
Вкуснющий, с нотками цитрусовых, а ещё очень сытный. И вот теперь принесли нежное мясное филе. Я понятия не имела, что с этим делать. Вернее, как остановить время, чтобы я смогла сполна насладиться моментами гастрономического оргазма.
– Вам нравится?
Угукнула. Размыкать челюсти ради ответа не было никакого желания. Обойдётся. Тем более со своими каверзными вопросами. Искуситель, тоже мне.
Естественно, запивала все это тем же глинтвейном. Никогда ничего вкуснее не пила и не ела. Да, шаурма была на уровне, но ее я уже пробовала. А здесь каждый кусочек оказался в новинку. Ммм.
Разговор ни о чем снова возобновился. Он протекал спокойно, с яркими шутками и подколками. За полгода едва ли не беспрерывной работы мы много узнали о повадках друг друга и, теперь не боясь, отыгрывались.
Муромский грозился вернуть мне в приёмную кофемашину, а я составить список каверзных вопросов, на которые он будет отвечать до потери пульса.
В какой-то момент мы стали хохотать и от приступа удушающего веселья нас спас десерт. Ого! Да тут просто авторское безобразие. Безобразие, потому что выглядело это странно, но на вкус оказалось таким, что сложно оторваться.
Мы смаковали каждый кусочек интересного торта, и в какой-то момент шеф оказался очень близко. Моя голова уже немного кружилась, а тело отказывалось признавать, что скоро вставать.
И тогда я услышала рядом хриплое:
– А вот и полночь, Попадайло. Какой подарок вы приготовили любимому шефу?
Он был слишком близко. А из головы, как назло, вылетели все самые остроумные ответы. Остались лишь банальности и…
***
Я смотрела на него, а мужчина медленно наклонялся. Его глаза стали едва ли не чёрными, а губы так и манили попробовать их на вкус. Ну а что? У человека день рождения. Чуть-чуть наверняка можно.
Поцелуй же зачтется как подарок? И я смело подалась ему навстречу.
Наивно было полагать, что он не выпрашивал именно этого. Потому что, как только я проявила крошечную инициативу, он полностью завладел мной. Саша прижался губами, жадно впитывая меня сантиметр за сантиметром.
У него словно крышу сорвало. Всего секунда – и меня нагло перетянули на колени. Голова кружилась, и вот уже мои руки зарываются в его волосы, а я бесстыже восседаю на нем.
Но Боги, как же это было потрясающе. Насколько невозможно оторваться от десерта, настолько сложно впустить реальность в свои превратившиеся в розовую вату мозги.
Поцелуй оказался крышесносный. Саша приоткрыл мой рот и ворвался в него словно изголодавшийся путник. Его руки сначала пытались держаться в рамках, но уже спустя несколько мгновений все полетело куда-то за пределы принципов.
Как же хорошо, как же невероятно приятно чувствовать эти эмоции, проживать их, отдаваться без остатка. Как же я хотела, чтобы он потянул меня за волосы, открывая шею для ласк, как же мечтала, чтобы его сильные руки снова опустились на мою талию.
Я таяла, как шоколадка на солнце, позволяя себе эту маленькую слабость. И уже неважно было, как все началось, куда оно приведет. Только эти острые, приправленные специями для глинтвейна чувства.
Мужчина не мог остановиться и насытиться. Он исследовал каждый доступный ему сантиметр кожи, вдыхал его и что-то бормотал. Я не могла разобрать, так как не способна была вообще ни на чем сосредоточиться.
И вот его руки пробрались под свитер и оттянули резинку моего свободного белья. Как же сладко, как приятно ощущать его там. Ёрзать на твердости в его штанах и понимать, что Муромскому просто крышу рвёт из-за меня.
– Женя, скажи мне «да».
Слова, словно тягучая патока, стекали откуда-то сверху. По букве каплями просачивались в мой поплывший мозг. Мне было хорошо, как никогда раньше.
Да разве вообще можно сравнить то, что между нами происходило, с жалкими лобызаниями каких-то неудачников, что имели смелость подкатить ко мне?
– С днём рождения, Александр Андреевич, – прошептала я, не давая ему ни согласия, ни отказа.
Ещё немного, ещё чуть-чуть. Я смогу отказаться от этого позже, смогу разорвать контакт, но позже. Потому что, как только реальность придёт в мою голову, она наверняка разобьёт все волшебство происходящего.
Но вот я уже чувствую, как свитер ползёт вверх, и кожа покрывается мурашками от холода. Это так остро и так приятно одновременно. Это должно отрезвить, но вместо этого заводит ещё сильнее.
– Женя, скажи мне «да», разреши пойти дальше.
Его руки проникали везде, они путешествовали по моему телу, а мои застряли где-то в районе его шеи. Прижаться, остановиться. Нам явно пора остановиться.
Я понимала это лишь потому, что мне до безумия хотелось продолжить. Хотелось, чтобы он пошёл до конца. Ощутить себя его женщиной, но…
Громкий сигнал телефона разрушил нашу романтическую обстановку. Муромский сбросил вызов с помощью часов, но тот повторился. И снова, и снова кто-то пытался достучаться до моего босса.
В конце концов он сдался и поднял трубку, не выпуская мое оголенное тело из объятий. Оттуда на него полился поток поздравлений. Весёлый женский, а потом и мужской голос не прекращая, желали Муромскому наконец-то найти себе нормальную женщину и примкнуть к стану женатиков.
Это больно резануло по моему самолюбию. Отстранилась, уперлась ему в грудь кулачками. Сидя в одном белье, чувствовала себя очень странно. А ещё становилось холодно.
Они желали ему жениться, а я смотрела в темно-зелёные глаза и понимала, что со мной он этого никогда сделать не сможет. Зато для других «подарочков» я вполне сгожусь.
Злость на саму себя нахлынула моментально. Резким движением я слезла с мужчины, попутно ища свитер. Натянула его, в то время как за мной неотрывно наблюдали.
Пусть женится на ком хочет, а со мной он спать не будет! Не дам! Вот такой вот наш девиз, и он нерушим. Плюхнулась на диванчик, чтобы унять дрожь в ногах и теле.
Оно все ещё помнило столь желанные прикосновения его губ и рук. Прикрыла глаза. Голова кружилась от испытанного и глинтвейна. Вот зря я столько пила.
Хотя как зря… В душе царила полнейшая сумятица.
– Женя…
Я посмотрела прямо на него. Темно-зелёные глаза все ещё горели, но на этот раз отключённый телефон лежал в сторонке. Кажется, он не сказал друзьям ни слова.
– С днём рождения, Александр Андреевич, а теперь, надеюсь, вы, как и обещали, отвезёте меня в гостиницу. Одну.
Последнее слово ему не понравилось. Хотя какому мужику понравится, когда ему отказывают в сексе. Он нахмурился и уставился на меня, словно я ему только что рассказала об очередной Милане Сергеевне.
Но Муромский есть Муромский. Он вызвал официанта, расплатился, и уже через полчаса мы сидели в такси, которое везло нас к офису. Так как была ночь, на этот раз все обошлось без пробок.
Глава 24. Женя
На обратном пути шеф снова вёл себя как… Как шеф. Никаких намёков, хмурый взгляд и ни одного его хриплого «Женя». А что? Я уже двадцать три года Женя!
Одарила босса, называется. Думаю, такой подарок он теперь по гроб жизни не забудет. По крайней мере, я на это очень надеюсь. Иначе мне как минимум обидно будет.
В такси сидели молча, по разные стороны баррикад. Я упрямо смотрела в окно, пока лёгкий винный хмель окончательно выветривался из мозгов. С прискорбием поняла, что не так уж я много и выпила!
Думаю, дело было в том, что алкоголь слегка подстегнул кое-какие мои тайные желания. Ну, или не совсем тайные. А вот почему Муромский решился выклянчивать подобный дар у меня?
Пора признать. Босса я интересую не только как помощница. Стало даже как-то обидно. Может, он изначально пытался заполучить меня именно для этого?
Да ну, нет. Он же изначально сказал, что его подобные отношения не интересуют. И я его интересую исключительно с профессиональной точки зрения.
Да тебе не угодишь, Попадайло! То втихаря мечтаешь о том, чтобы быть с ним, то нос воротишь.