«Хм… – нахмурилась Интуиция, а потом улыбнулась. – Почему бы и нет! У нас День рождения, как-никак! Юбилей!»
Лорд потянул меня за руку, открывая мою дверь и закрыв мои глаза рукой.
– Не волнуйся, любовь моя, – услышала я нежный голос рядом со своим ухом. Чужие волосы щекотали мне щеку, пока меня вели навстречу «подарку». – Он тебе очень… очень… понравится… Ты будешь просто поражена!
Я вздохнула, чувствуя, как рука медленно сползает с моих глаз. «С Днем рождения те…» – неожиданно осеклась Интуиция. Мое сердце вздрогнуло и оборвалось. На виселице висела черная фигура, с табличкой на груди «Убийца». Ветер трепал знакомый черный плащ, лицо было закрыто капюшоном, а по бледным рукам сочилась кровь, капая крупными каплями на дощатый настил.
«Нет… Нет… Нет…» – билось сердце, звеня моим же беззвучным криком в моих ушах.
– Я знал, что тебе понравится! – усмехнулся лорд Бастиан, обнимая меня сзади. – Девушки часто теряют дар речи от счастья… Не думал, что мой подарок принесет тебе столько радости, но все же надеялся. Всем любящим тебя сердцем! Чудесно, не так ли?
Меня, застывшую на месте от ужаса, нежно поцеловали в висок, прижавшись щекой к моей щеке.
– После нашей дружеской беседы, наш друг не успел далеко уйти… Я настоял на том, чтобы он познакомился с моими друзьями – стражниками. Они были очень вежливы и пригласили своего нового лучшего друга на ночлег в уютную камеру пыток… А буквально час назад я свел его с другим своим другом – палачом! Жаль, что ты этого не застала, но, как видишь, это было очень полезное знакомство.
«Нет… нет… нет», – колотилось сердце, пока по моим щекам стекали слезы, размывая черный силуэт мертвеца.
– Ну чего ты? – меня поцеловали во влажную щеку, обнимая сзади. – Понимаю, что мой подарок тебя растрогал до слез… Мне очень приятно, что угодил… угодил на виселицу наш друг… Не нужно плакать, радость моя! У тебя же такие красивые глаза, когда в них не стоят слезы?
Мои ноги подкашивались, в горле стоял горючий ком, который я никак не могла проглотить. Не было в этом мире никого, кроме меня, стоящей под виселицей, и тела, одиноко висевшего на ней. Не было ни времени, ни пространства, ни ветра, ни слов, чтобы что-то сказать… Только пелена слез, только взгляд, который я не могла отвести, только два сердца. Одно – мертвое и одно – едва живое. В этом мерзком мире для меня не нашлось даже лишнего глотка воздуха…
– Улыбнись, Импэра! У тебя же красивая улыбка? – рука нежно вытерла слезы с моего лица, и меня снова поцеловали в щеку. – Я же тебя очень люблю… Почему ты не улыбаешься? У тебя же такая красивая улыбка! Улыбнись, Импэра! Мы ведь теперь всегда будем знать, где находится наш дорогой друг…
Я не могу… Не могу… У меня сейчас сердце разорвется… Глоток воздуха, умоляю… Еще один глоток…
– Теперь ты сможешь видеть его хоть каждый день! Выглянула в окошечко – а там он! Представляешь, как это чудесно? Я попрошу не снимать тело до тех пор, пока сам не свалится! – меня отпустили, а я медленно осела на землю, не сводя глаз с висельника.
– Ну все, любимая, я пойду… Оставлю вас наедине. Вам есть о чем поговорить! Жаль, только он сегодня не в духе. Не такой красноречивый, как вчера, – с улыбкой заметил лорд Бастиан, насмешливо глядя на виселицу и махая рукой. – До свидания, друзья! Мне пора!
«Нет, пожалуйста… Пожалуйста… Я прошу тебя… Нет, – шептала я, стоя на коленях перед виселицей. – Ты все, что у меня было хорошего в этом мире… В этом паскудном, отвратительном, мерзком мире! Ты все, чему я была искренне рада… Ты… все…»
Ноги едва держали, дорога расплывалась перед глазами, а я брела, не видя ничего перед собой. Память нежно прикоснулась черной перчаткой к моему лицу и поцеловала в лоб до сладкого озноба… Я толкнула дверь, ползя вдоль стены. Золото потускнело, мир померк перед глазами. Мои руки срывали дорогую ткань со стен, швыряя ее куски на пол. Я задохнулась от боли и ярости, падая на четвереньки. Мои пальцы впивались в пушистый ворс ковра, словно в чужие волосы. Я терзала, пинала ковер, пока не упала навзничь, обессиленная и отчаявшаяся, с мучительным содроганием глядя, как на старые грязные доски падают капли моих слез.
«Тише… Понимаю, что ударили по больному, но не стоит терять надежды! Ты же – Импэра!» – прошептала Интуиция, намекая на шарик.
– Какая я к черту Импэра? Я просто… – глубоко вздохнула я, растирая слезы и глядя наверх. – Ты хочешь, чтобы у меня сердце разорвалось?
Отупевшая от боли, я поднялась наверх, доставая из новой тумбочки шарик. «Прошу тебя, прошу… скажи мне, жив ли он?» – шептала я, сглатывая слезы и согревая в руках свое хрустальное волшебство. Туман заставил мое сердце замереть.
«Где бы участь ни нашел, сердцем и душой никуда он не ушел, он всегда с тобой. В дверь стучит дурная весть. Помни – это ложь. Он – с тобой, он – рядом, здесь, если сильно ждешь!» – прочитала я, чувствуя, как мои губы предательски дрожат, в уголках глаз скапливаются слезы, а мое несчастное сердце разрывается от мучительного осознания. Шарик выкатился из ослабевшей руки и покатился по ковру в сторону окна.
Облизывая пересохшие губы, я, пошатываясь, подошла к окну, припадая к холодному мутному стеклу, чтобы еще раз увидеть знакомую фигуру и зажмуриться от ужаса. Немного постояв, я опустилась на колени и сложила руки, словно в молитве.
– Я… – по щеке стекла слеза, повиснув на подбородке, губы пересохли. – Я не знаю…
Пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы хоть немного успокоить трясущиеся руки.
– …кому молятся в этом дерьмовом мире… – сквозь слезы процедила я, пытаясь отдышаться, чтобы продолжить. – Мне все равно… Я молюсь тому, кто меня услышит… Кто бы меня не услышал! Я прошу тебя… Прошу… сделай так… чтобы он…
Мой голос сорвался, а я зажмурилась, кусая себе губы и чувствуя соленый привкус слез.
– Чтобы ему… было хорошо… – я вытерла лицо, снова собирая руки в замок. – Где бы он ни был… Чтобы там… ему было хорошо… Умоляю… Я больше ни о чем не прошу… Я для себя ничего не прошу! Лишь бы ему было хорошо… Пусть он знает, что здесь… он был кому-то дорог… Что нашлась та, которая станет молиться за него… Та, которая будет его вспоминать… Я не знаю, каким он был человеком для других, но для меня он был единственным… Самым дорогим человеком в этом гребаном мире! Этого достаточно, чтобы я помнила о нем… Я никогда не забуду его голос… Никогда не забуду его прикосновение… Может, мне тоже совсем немного осталось… И я хочу, чтобы мы встретились… там…
«Месть! – воинственно воскликнула Интуиция. – Мы будем мстить! Кто-то очень горько пожалеет! Мы этого лордика на мясорубке прокрутим за это! Мы его собственными кишками задушим!»
«Нет здесь мясорубок!» – горько вздохнула я, мысленно представляя упаковку фарша со знакомой физиономией на пакете. «Выбор аристократа!» – гласит надпись на этикетке будущих котлеток.
«Да ради такого дела изобретем и запатентуем! – возразила Интуиция. – Палачи возьмут на заметку! А потом, того и глядишь, народ идею подхватит!»
У меня не было силы даже встать. Я так и сидела под окном, прислонившись спиной к стене. Тупая боль пульсировала в сердце, шарик раз за разом твердил одно и то же…
«Хватит плакать! Видишь, душа отсырела! – прошептала Интуиция, чиркая спичкой и тряся полным коробком. – Я тут пытаюсь разжечь огонек надежды!»
Я помню, как он прикасался ко мне… Помню, как прикоснулась к нему… Мои пальцы, еще недавно дотрагивались до теплой кожи…
«Да что ты будешь делать!» – возмутилась Интуиция, снова чиркая спичкой.
Я провела рукой по своей влажной щеке, глядя как плавится комната от алых лучей заходящего солнца. У него теплые губы… Которые я уже никогда не поцелую…
Алое зарево заката гасил серым покрывалом сумрак. Интуиция жалобно смотрела на меня, чиркая спичками об коробок. В груди кололо, я шмыгала носом, обнимая колени двумя руками. Я вспоминала тот момент, когда меня неожиданно обняли в первый меня… Мое перепуганное сердце дрожало, как заячий хвостик, а его успокаивали своим теплом… Это чувство восхищало меня, пленяло меня, заставляло любить себя, купаться в собственной нежности, которую я так и не… Очертания тонули во мраке и расплывались акварельным этюдом в моих глазах.
«Не дыши!» – прошептала Интуиция, глядя на маленькое пламя, которое горело на конце очередной спички.
Это все из-за меня… Он думал, что я сумею предупредить его, если ему будет грозить смерть… Я сказала ему, что мы умрем в один день… А он… Он поверил…
«Прекрати ты, наконец! У меня тут последние три спички осталось!» – выдохнула Интуиция, упорно пытаясь разжечь костер надежды во мраке отчаяния.
В меня все поверили, все думали, что я действительно вижу будущее, а я не смогла спасти и уберечь единственного, с кем я его вижу…
«Так! Предпоследняя попытка! Возьми себя в руки!» – злилась Интуиция, чиркая предпоследней спичкой и следя за огоньком, напряженно затаив дыхание. – Не дышать! Думать о хорошем! Только о хорошем…»
…человеке… Не просто хорошем, а о том, кто внезапно стал безумно дорог…
«Последняя! – прошептала Интуиция, сидя в кромешной темноте. Чирк! На конце спички появился огонек. – Та-а-ак… Еще немного… Повесить могли кого угодно! Под его описание подходит любой мужик, которому наденут капюшон на голову… А вдруг там вообще манекен болтается? А? Или ты думаешь, что кто-то одной «сильной», но безоружной рукой обезвредил и схватил профессионального убийцу? Да убийца таких, как наш Вандамка, десятками на тот свет отправлял! А стража? Кого туда набирают? Так, уважаемые соискатели вакансий, меряем доспехи! На кого впору, тот и стражник! Остальные – свободны!»
Чем темнее и страшней становилось в комнате, тем сильнее разгорался огонь надежды в моей душе. Я тревожно прислушивалась к каждому шороху, замирая и забывая дышать. Показалось… Я медленно и молча тонула в тишине…
Слабый огонек еще трепыхался, освещая беспросветный мрак, но даже он стал медленно угасать… Огонек дернулся в последний раз и погас, а моя рука потянулась к спрятанному кинжалу.