Частично именно стратегические межличностные отношения в сообществе подтолкнули меня проявить себя, несмотря на нереалистичную бизнес-модель. Если вы хотели открыть центр, нужно было найти сто учеников, готовых платить. До этого момента всем клиентам, записывающимся на курсы в Ванкувере, приходилось добираться до центра Такома, чтобы пройти другие тренинги, за исключением «Пятидневного». Мне как тренеру не полагалась дополнительная зарплата помимо моих комиссионных за прямую вербовку, и я снимала помещение на свои деньги. Набрав 100 участников, вы получали 10 % комиссионных за каждого нового участника центра в дополнение к 20 %, заработанных на прямой вербовке. Поскольку Ники Клайн и некоторые другие участники попали в компанию через мой центр, они считались «моими». Если ваш рекрут приглашал другого ученика, руководители называли это «маленькими шажками», а «вашу линию» обычно (и нежно) называли «утятами». Двадцать процентов комиссионных
за каждого друга, пригласившего нового, плюс десять процентов от взноса любого, приведенного ими, – звучит достаточно выгодно. На самом деле этого не хватало на аренду помещения для центра.
Наверное, я двигалась вперед на одном только оптимизме, считая, что если проявлю достаточно энтузиазма и приведу достаточно новых учеников, то в какой-то момент они точно решат повысить меня до оранжевой ленты. Эти первые несколько лет я работала бесплатно, тренировала бесплатно и зарабатывала деньги на комиссионных, когда отправляла людей на «Пятидневный» курс. Я узнала технику продажи, и, о боже, как я желала привлечь новых членов. Я часто связывалась с тренерами, и, как когда-то сказала Нэнси, некоторые члены группы из Ванкувера стали для меня почти семьей – в действительности для многих людей связи, созданные в ПУР, заменили настоящие семейные отношения. Эта тактика называется «бомбардировка любовью», и она характерна для многих культов: ищущего искреннюю связь с другими, нужно убедить, что он тебе «как семья». Это – способ манипуляции, цель которой заставить их почувствовать, что они наконец нашли свое место.
В основном именно эта атмосфера близости заставляла меня идти вперед, даже когда, пробыв на желтом уровне пару лет, я все еще не получила оранжевую ленту. Я узнала, что, несмотря
на их разговоры о том, что я добьюсь повышения всего через полгода, только одному человеку в истории организации это удалось. Это был Алекс Бетанкур, близкий друг некоторых важных персон в центрах компании в Мехико. В тот момент я скорее сосредоточилась на развитии сообщества в Ванкувере, чем собственном продвижении. Мне удалось получить разрешение раз в неделю проводить модули «Этос» в моем центре. Теперь ученикам из Ванкувера не придется совершать эпическое путешествие в Такома, чтобы посетить эти занятия.
Нет, я не получала регулярную оплату, но это был приятный плюс к моим доходам от съемок. И хотя большая часть заработанных денег возвращалась в бизнес, мне удавалось не задумываться над этим. Я учила других, проводила семинары, чтобы помочь построить организацию, которая изменила бы мир. Конечно, это требует искренней приверженности и некоторых жертв!
Разве нет?
Я пыталась не расстраиваться. Марк Висенте присоединился к NXIVM прямо передо мной, но уже продвинулся дальше желтой и оранжевой лент и готовился получить зеленую, а значит, скоро получит и разрешение руководить собственным центром. Но для того чтобы он достиг зеленой ленты, согласно требованию компании, один из его прямых рекрутов должен перейти от желтой ленты к оранжевой. Никто с желтой
лентой под Марком не был больше готов к этому, чем я… и уже три года именно к этому я и стремилась.
И поскольку моей основной целью было открытие настоящего центра, мне тоже нужен был статус проктора. На тот момент нам уже полагалось отлично разбираться в ИЗ, поэтому я проходила сотни ИЗ-«тренировок», чтобы стать лучше и брала уроки «тех» у Лорен.
Теперь, оглядываясь назад, я очень ясно вижу свою ошибку. Никто не должен работать без гарантированной зарплаты или только на «обещаниях», что однажды ты сможешь получить работу в организации, в которой проходишь тренинги. В законных корпорациях, сотрудники не платят деньги, чтобы пройти тренинг, если только это не какой-то вид продолжения обучения или способ добиться повышения. Погоня за деньгами с помощью денег в надежде получить повышение – огромная ошибка.
Но, мечтая наконец открыть центр в Ванкувере, я продолжала снова и снова вкладывать все мои доходы в компанию.
Лорен была моим любимым учителем, и в эти первые дни приверженности я планировала поехать и встретиться с ней в Майами, где собиралась помочь провести «Пятидневный» курс.
– Давай снимем квартиру вместе, – сказала я.
– Ох, – ответила Лорен. – Честно говоря, я бы пожила в комнате одна. – Она привезла два
огромных чемодана, в которые упаковала пять разных пар черных шлепок. А говорят, у меня проблемы с контролем…
В результате я поселилась с другим тренером, и мы хорошо провели время, но я жалела, что это была не Лорен.
Когда я была подавлена или чувствовала себя брошенной, потому что меня не повышали и не вовлекали в процесс, я напоминала себе о настоящей причине, по которой я занимаюсь всем этим. В сообществе ПУР в Ванкувере мы помогали друг другу развиваться и справляться со своими ограничениями. Я видела цель, и это служило мне мотивацией. Сдаваться нельзя. Если сдамся, целое сообщество в Ванкувере развалится. Вся любовь, вложенная в построение центра, который я хотела открыть, и получение оранжевой ленты, к которой я подошла так близко, – все будет напрасно. Я намеревалась доказать свою ценность Киту, Нэнси и другим… и, прежде всего, самой себе.
Часть вторая. Золотые годы
Глава 6. Настойчивость
Он считал, что Холли сексуальнее.
Примерно в 2008 году мы с Дэвидом посетили тренинг в Олбани и приняли участие в упражнение под названием «Рейтинг и ранг». Мы разделились на маленькие группы для выполнения задания, которое должно было показать нам, как мы воспринимаем других, основываясь на их физической внешности и других невербальных характеристиках. Но, как и в случае многих упражнений «тех», в эти годы вместо того, чтобы делать нас мудрее и просвещать, на самом деле оно скорее вредило людям.
В этом задании нам нужно было распределить людей в группе по разным категориям, основываясь на нашем восприятии их. Выполняя его, мы осознавали, как общаемся с людьми,
опираясь на то, что думаем о них. Кто был самым умным? Кто самым честным? Кто сексуально привлекательнее? Нужно было сравнить себя с другими и потом прочитать ответы вслух всей группе. Это было неприятно, потому что нам приходилось сравнивать себя с другими. И все стало просто ужасно, когда пришло время объявить, кто как расставил остальных, согласно этим категориям.
В этом раунде я, конечно, назвала Дэвида самым сексуально привлекательным мужчиной – он сидел в моей группе, и даже если бы кто-то из парней был красивее, мы с Дэвидом провели вместе три года и смогли построить интимные и доверительные отношения. Сексуальная привлекательность зависела не только от внешней красоты. Впрочем, без сомнений, я действительно считала его самым сексуальным. Любила его. Он был моим партнером, в конце концов!
Но когда пришла очередь Дэвида поделиться результатами, он объявил нашей группе, что Холли, красивая блондинка, самая привлекательная в сексуальном плане.
Все внутри оборвалось. Я думала, что мой парень проявит такт и не станет делать мне больно. Пытаясь вытянуть себя из тумана, в который погрузился мой разум, я услышала слова Дэвида. Что-то вроде: «Мы же должны были быть искренними, да?» Пока Холли и вся группа неловко смотрели на меня, я попыталась воспринять его
слова без обид, словно мне только что сообщили, что на роль, о которой я мечтала, выбрали другую актрису. Пытаясь сохранить спокойствие фарфоровой куклы и надеясь сменить тему, я медленно надела очки. Заметив это изменение в моей внешности в следующем раунде чуть позже некоторые поменяли рейтинги и назвали меня самой умной. Я восприняла это как их желание меня утешить.
Честно говоря, Дэвид был слишком хорошим парнем, чтобы оборвать наши долгие отношения из-за чего-то настолько дурацкого. Когда мы все-таки расстались, причиной стала проблема посерьезнее. «У вас разные ценности», – заметил мой тренер. Это был стандартный диагноз высшего руководства пары, в которой кто-то двигался по «Полосатому Пути» быстрее, чем другой. Я заметила, что в гетеросексуальных парах почти всегда быстрее продвигалась женщина. «Ты постоянно говоришь по телефону, учишь других», – жаловался Дэвид. Я не могла не согласиться. Даже в туалете и чистя зубы перед сном, я болтала по телефону с новыми рекрутами, учениками и тренерами, пытаясь помочь им с целями и проблемами.
Как только я оборвала отношения, мое положение в компании изменилось. Я стала ездить в Олбани по крайней мере раз в квартал и каждый день общалась с высшим руководством – чаще всего с Лорен, с которой за последние че-
тыре года мы стали особенно близки. Приезжая в Олбани на тренинги, я снимала комнату в домах других пурианцев, хотя хотела провести больше времени с Лорен. Казалось, она все время заботилась о своих кошках или выполняла поручения Кита. Обычно мы проводили время вместе, быстро уплетая ланч в пакете во время перерыва в тренинге, а потом просто гуляли. Все в Олбани были вегетарианцами, и на обед есть мясо не разрешалось, поскольку, как меня учили высшие руководители и как я сама начинала говорить другим: «Кит не верит в жестокость». Я научилась уважать выбор Лорен в плане питания, но иногда он вызывал у меня беспокойство. Хотя казалось, что женщины в Олбани все время пользовались каким-то быстрыми изматывающими методами диет, вроде соков, сырой еды и жидкой диеты, Лорен выбирала еду еще менее питательную: несколько пачек соленых крекеров и яблочный сок – и так весь день. Изредка она позволяла себе пару конфет. «Мои волосы!» – иногда ворчала она. Было очевидно, что они становятся тоньше. Олбани был далеко не тем городом, где есть много магазинов здорового питания, но я часто предлагала сходить за зеленым смузи, чтобы Лорен получила немного витаминов и питательных веществ. Она соглашалась с хитрой улыбкой, словно бы мы совершали шалость, угощая себя смузи с ореховым маслом и авокадо.