Проверь личную переписку 11:45.
Проверь переписку 11:54.
Проверь переписку 12:01.
Посмотри переписку 12:23.
Она была настойчивой и неумолимой. Я спешила зайти в личную переписку, в которой она спрашивала, дала ли свое согласие второй рекрут. «У нее все еще много вопросов, – ответила я, – пожалуйста, позвони мне по видеосвязи, когда у Тебя будет свободная секунда».
Да, мне нужно было писать «Ты» с большой буквы в разговоре с ней. «Мы с Мими уже готовы!» – ответила Лорен, отправив селфи, на котором на руках держала безволосую кошку.
«Скучаю по Тебе! – говорила я в ответ. – Жду не дождусь, когда увижу Тебя! Хотелось бы, чтобы Ты снова сюда приехала!»
Пока я притворялась, что все хорошо, возможный рекрут высказала свое отвращение к концепту отношений хозяина и раба. Ее смущали следующие пункты:
1. Приверженность на всю жизнь без достаточной информации о том, что это подразумевает сейчас и в будущем.
2. Быть «р» кого-то. Я не доверяю им и не верю, что они действуют в моих интересах. Не хочу
передавать власть над моей жизнью. Я чувствуя себя слабой, называя кого-то другого боссом моей жизни.
Очевидно, это законные вопросы. Ответ Лорен? Эмоджи-смайлики с поднятыми вверх пальцами. Типа «Разберемся». Ее совсем не интересовали переживания этой женщины. Полчаса спустя Лорен мне написала: «Хочешь обсудить?»
Я сказала, что с радостью, но мне нужно накормить сына.
«Как прошел вечер?» – спросила я.
«Я отправляюсь на встречу. Смогу написать, когда закончу», – ответила она.
Встречу? Было 17:53 по моему времени, и девять вечера в Олбани. И все же, пытаясь накормить сына, пока Ниппи готовил ужин, я написала, чтобы подыграть: «Отлично!».
Двадцать минут спустя Лорен написала: «Ладно, свободна».
Это сообщение пришло в 6:11, и я должна была быть доступна для своей «Госпожи» в любое время. Я не писала до 6:13, а потом извинилась как могла: «Прости! Тут хаос. Можешь дать мне еще 20 минут?»
«Ямогу заснуть, но напиши мне…»
Она угрожала отключиться. Все внутри оборвалось. Я взяла телефон на минуту позже и потерпела неудачу.
Потом получила сообщение от моего нового рекрута:
«Так что, если я хочу перейти во второй этап?»
Боже. Я не знала, поэтому переслала вопрос Лорен.
Следующий шаг: она выказывает приверженность, и мы идем дальше. «Она имеет в виду, что участвует? – спросила Лорен. – Я могла бы написать: „Не знаю… хочешь сказать, что готова это сделать? “».
«Копирую», – написала я и пять минут спустя, в 6:23, послала Лорен следующее сообщение: «Она согласилась!»
«БУМ! – ответила Лорен. – Я так взволнована! Мои поздравления!»
Мы начали обмениваться эмодзи двух звеньев цепи, чтобы отметить наше участие в клубе – это, очевидно, символизировало наше участие в группе госпожа – раб. «Доброе утро, Госпожа!» – писала я теперь Лорен по утрам, с поцелуем, сердечком и эмодзи звенья цепи (). «Доброй ночи, Госпожа!» – я писала в конце дня, используя те же символы. Я пыталась видеть в слове «Госпожа» учителя или коуча. В начале Лорен сказала, что этот термин просто формальность. Но не говорила отказаться от него, а признаюсь, я рассчитывала, что она это сделает.
Эти обсуждения давались мне нелегко. Что, по моему мнению, представляли эти звенья цепи?
#Хотя отношения рабов изжили себя, я иногда вспоминала комментарий Лорен в тот день, когда она только рассказала мне о DOS: Тебе не придется жить в клетке или типа того. В то время я считала, что настоящей клетки нет и нет других оков… Но, учитывая гарантии, я ни на одну секунду не забывала о том, что связана.
Если бы Лорен тогда знала, какими были мои отношения с собственными рабами, она бы точно сказала, что я слишком мягкая. Я выполняла занятия по проверке, но не наказывала женщин в моей линии, если им нужно было больше минуты, чтобы ответить мне. Я не настаивала на еженедельном «акте заботы» и не просила, чтобы они час в неделю работали на меня, потому что считала, что это нечестно. Мне было странно слышать, как девушки называли меня Госпожой, и каждый раз мне хотелось попросить их перестать. Зачем мы это делали? Лорен объяснила мне, что мы использовали тренировки с рабами, чтобы «подготовиться». Это было классическое проведение тренинга стимул – ответ, и, честно говоря, оглядываясь назад, я понимаю, что везде ощущалось влияние Кита. Участвуя в тренировке проверки, Лорен учила своих рабов (а я своих) делать то, что мы говорили в ту же минуту. Это все была подготовка к основному пункту DOS. Аббревиатуру, кстати, нам расшифровали как «dominus obsequious sororium», что на латыни означает «хозяин женщин-рабов».
Сюзанна прислала мне ее «гарантийный материал», чтобы подтвердить свою приверженность, и мои глаза широко распахнулись, когда я осознала, насколько близко к сердцу она приняла эту задачу: я посмотрела всего несколько минут видео, на котором она танцует голая перед камерой. Сюзанна доверяла мне. Я не могла попросить ее или других «рабов» выполнять мои задания или звать меня Госпожой. Я присоединялась к этому тайному обществу женщин, прежде всего, из желания продолжать развитие. И мои девочки тоже хотели развиваться! Именно поэтому я оказывала моим рабам услуги, которые Лорен оказывала мне, когда я согласилась вступить в DOS. Моя работа состояла в том, чтобы учить их.
В марте, всего через несколько недель после того, как Лорен приехала пожить со мной, чтобы затянуть меня в программу, я полетела в Олбани на так называемую «Церемонию инициации». Она сама проводила церемонию и сказала, что все мы получим одинаковые красивые татуировки размером с десятицентовую монету. Этот этап – татуировка – все еще заставлял меня нервничать, но, если она, правда, размером с монету, и мы все ее получим… Лорен сказала, что к концу ритуала инициации моя жизнь изменится. Церемония пройдет 9 марта 2017 года.
Вернувшись в Олбани, я не могла избавиться от неприятного чувства. Я не хотела ставить татуировку.
– Я не хочу ничего рисовать на теле, – сказала я Лорен.
Она ответила в классическом стиле NXIVM:
– Что ты под этим подразумеваешь?
– Мое тело чистое, – сказала я. – Я не хочу иметь на нем никаких знаков.
– Но что если, – заметила она, – что если татуировка символизирует твой характер, силу.
Но мое тело всегда было без каких-либо отметин! Я так тщательно забочусь о нем: питание, ежедневные упражнения, я редко пью алкоголь, иногда витамины, горячую воду с лимоном в кружке для путешествий, соблюдаю режим сна (пока материнство и эта вся затея с рабами не стали поднимать меня с постели в любое время дня). Я была рада, что у меня не было серьезных ранений, и я не проходила операции, оставившие шрамы. Всю жизнь я была здоровой.
Но днем 9 марта 2017 года я отдала свое тело другой силе. Я лежала на столе для осмотра, и надо мной стоял профессиональный врач. Хотела ли я проходить через такое? Нет, совсем нет… Но мои гарантии имели большую силу. В той комнате мы по очереди ложились на столы, не было момента, когда я не стеснялась того, что мы без одежды. Я полностью обнажилась для организации и в буквальном, и в переносном смысле. В комнате ощущалась атмосфера совсем не безусловного принятия или женской силы. Пока Лорен за всем наблюдала, я чувство-
вала, как меня оценивают. Просто не могла избавиться от этого ощущения: думаешь о веснушках на ягодице, которые иногда замечаешь в зеркале, растяжках после похудения или рождения ребёнка, линии бикини, которую, к сожалению, не подумала провести в порядок. Я прошла этот ритуал из любви к Лорен и из желания развиваться, но с самого начала этой инициативы DOS Лорен не проявляла любви в ответ. Пока она стояла с улыбкой на лице и снимала клеймение, в воздухе витало настроение не любви и поддержки, а скорее, бдительности. Силы. Доминантности над покорными под прикрытием готового вас поддержать сестринства. Когда я легла на стол, я передала самое дорогое, мое благополучие в руки других людей. Я даже не знала, кого именно.
В ту ночь, когда она из сестер отвезла меня в квартиру, я придерживалась инструкций Лорен. Вела себя так, словно мы просто провели весь день на встрече с «зелеными».
Но, добравшись до квартиры, я зашла в ванную и рассмотрела ожог. Даниэль покрыла его антибактериальным кремом, но место все еще жгло. Еще оставался еле заметный запах жженной плоти. Я прикрыла его, натянула пижаму и притворилась, что все хорошо. Все еще не в силах до конца осознать произошедшее, я про-
лежала в кровати несколько часов, но сон так и не пришел.
На следующее утро эти мысли и воспоминания все еще преследовали меня. NXIVM стал глубокой частью меня, теперь и в физическом смысле – больше, чем мне хотелось. Я знала, что, если попробую высказаться, мне скажут, что у меня нет характера, чести, что я постоянно жалуюсь, что я паразит, устраивающий сцены. Они скажут, что именно мое поведение является причиной существования таких групп, как DOS, потому что женщины, которым становится вдруг неуютно и которые потакают своему дискомфорту, – слабые.
– Пытайся как можно дольше скрывать его от Ниппи, – сказала Лорен, показывая на знак. – Тебе нужно позаботиться о том, чтобы он не установил связь между ним и Олбани.
Я не могла позволить Ниппи узнать об этом. За последние двенадцать лет организация перевернула с ног на голову мое понимание силы и слабости. Папа учил меня, что храбрость – не отсутствие страха, а преодоление его. Меня учили говорить правду, делать что-то сложное, противостоять тому, что кажется неправильным. Но в NXIVM за годы коучинга, закрепления поведения и наказания для других, старшие уровни научили меня считать, что правильно молчать.
Через день после клеймения наш новый сформировавшийся круг встретился с Лорен на част-
ном обеде, чтобы обсудить логистику наших коммуникаций друг с другом.
– Мне нужно идти, – сказала она, но потребовала перед тем, как уйти, чтобы мы встали в линию, полностью голые, и, установив таймер на одном из iPhone, засняли на телефон нашу группу в обнаженном виде. Потом попросила нас отослать фотографии ей.