— Возьмите мед, — сквозь зубы произнес Аркамон. — Что за ребячество! Где вас воспитывали? Вас учили подбирать с пола?
— Я не люблю мед, — сказала старуха.
Конан испустил громкий боевой клич.
— Конечно, она не любит меда! Рувио! — Он метнулся к молодому человеку и схватил его за плечи. — Рувио! Браслет!
— Какой еще браслет? — пробормотал Рувио, глядя на внезапно обезумевшего киммерийца с откровенным страхом.
— Тот, который подарила вам Майра! Где он?
— У меня на руке, как всегда. Я ведь говорил, что не расстанусь с ним, пока Майра живет в моем сердце.
— Покажите!
Рувио молчал, недоуменно взирая на Конана.
— Снимите его с руки, недоумок! Живо! — ревел Конан. Он бесился, видя, как медлят все эти люди. Они что, не понимают, что теряют драгоценное время? Да, кажется, не понимают.
Конан схватил Рувио за запястье и сам сорвал с его руки браслет. Затем вынул из поясного кошеля свой и швырнул его на стол рядом с браслетом Рувио.
— Видите?
Конан, тяжело переводя дыхание, смотрел то на одного сотрапезника, то на другого.
Старуха опять надула пузырь, который со звоном лопнул. Бородавка на ее губе лоснилась от слюны.
— Два браслета, — сказал Ларен. — Какое отношение они имеют к судьбе Майры?
— Один Майра подарила Рувио в знак любви. Другой — мне, в знак признательности. Они одинаковы.
— У Майры действительно был такой же браслет, как и у меня… Это были как бы звенья одной цепочки. Мы ведь еще не были помолвлены официально, поэтому не обменивались кольцами. Майра и придумала…
— Нечто вроде наручников, — фыркнул Конан. — Изобретательная девушка.
Лопнул очередной пузырь на губах старухи. Она размазала слюну по щеке пальцем, посмотрела на Конана, склонив голову набок, как птица, и произнесла:
— Бульк!
Конан только отмахнулся.
— Молчите уж!
— Бульк! — не унималась старуха. — А осы-то сдохли.
Конан глянул туда, куда она кивала подбородком. Другие тоже невольно перевели взгляд. Липкая лужица варенья, растекшаяся по траве, вся была покрыта дохлыми насекомыми.
— Что это? — пролепетала Ильвара, отступая назад еще на несколько шагов.
Конан мельком посмотрел на нее.
— Ты можешь уйти отсюда, Ильвара, если хочешь… Но если тебе интересно посмотреть, что будет дальше, — лучше останься. Потому что предстоит кое-что любопытное… И тебе не грозит опасность, поверь.
— Я останусь, — важно кивнула Ильвара. Впрочем, ее решение мало кого беспокоило.
— Все осы сдохли, — сказал Конан. — Да? Господин Ларен, вы видите дохлых ос?
Хозяин дома только водил головой из стороны в сторону. "Итак, за столом трое сумасшедших, — подумал Конан. — Хороша семейка!"
— Варенье было отравлено, — сказал Рувио.
— Хоть один человек догадался, — фыркнул Конан. — В варенье был яд. А в меду — нет. Знаете, почему?
— Почему?
— Потому что Майра не ест меда.
— При чем здесь Майра? — удивился Ларен. — Вы ведь не имеете в виду жертвы, которые суеверные люди обычно оставляют для дорогих умерших… Конечно, если бы мы хотели приносить Майре загробные лакомства, мы не стали бы подавать ей мед…
— Загробные? — Конан расхохотался. — Майра жива, говорят вам! Она жива, и я могу ее найти.
— Так сделайте это и не морочьте нам голову! — рявкнул Рувио.
— Вы ее любите? — обернулся к нему Конан.
— Вы знаете, что люблю.
— Вы на все ради нее пойдете.
— Да.
— Поклянитесь!
— Клянусь моей жизнью!
— В таком случае, поцелуйте вот эту старуху.
— Что? — Рувио шарахнулся от Конана, как от опасного безумца.
— Вы поклялись! — напомнил киммериец, щуря глаза. — Вашей жизнью. Ну так целуйте ее, или я зарублю вас прямо в саду. Учтите, я в состоянии сделать из одного целого человека две равных половинки… И это будут совершенно не те якобы разделенные богами «половинки» единого существа, о которых грезят влюбленные. Вы меня поняли?
Рувио медленно приблизился к старухе. Она застыла на месте, как изваяние. Рувио закрыл глаза, чтобы ее не видеть. Конан вытащил из ножен меч и острием подкалывал Рувио под лопаткой.
— Идите, идите, герой. Идите, вас ждет ваша возлюбленная.
Рувио сделал еще шаг, наклонился и осторожно прикоснулся губами к изуродованным губам старухи.
Молодого человека передернуло от отвращения… и в тот же миг он понял, что не в силах пошевелиться. Он прирос к своей омерзительной «подруге». Он не мог ни двинуться с места, ни выпрямиться. Его рот так и остался прижатым ко рту Эригоны.
Конан застыл с мечом. Острие меча по-прежнему подкалывало Рувио в спину. Конан хотел было убрать руку, отодвинуть клинок, но… не сумел.
Наполовину встав, на полусогнутых ногах замер Ларен. Служанка пострадала меньше всех — она прижалась к стволу дерева да так и «приросла» к нему. Ей по крайней мере было удобно стоять.
В неловкой позе окоченела и Нэнд. Она как раз обернулась к пруду, в тысячный раз вступая в мысленный диалог со своей погибшей дочерью.
Один только Аркамон чувствовал себя, по-видимому, превосходно.
— Что ж, — молвил он. — Я пытался действовать по-хорошему. Я сватался к вашей дочери, но вы — глупцы! — позволили Майре самой сделать выбор. И она, конечно, выбрала не того парня. Что ей этот Рувио? Смазливая физиономия, крепкие руки, небольшое состояние — и безмозглая голова. Идеальный муж, надо полагать! Я был бы ей куда лучшим мужем. С ее деньгами и моими талантами мы могли бы править всем Шадизаром. Но — нет, нет, нет!.. "О, мой Рувио! Навек твоя!" — передразнил он тонким голосом. — Глупости. "Я никогда не буду твоей, Аркамон! Твои домогательства мне противны!" Дура! — закричал он, повернувшись к Эригоне. — Ты была дурой, и я покарал тебя. О, я не стал убивать Майру. Я не так уж глуп. Я превратил ее в омерзительную старуху. И чтобы она не сумела меня разоблачить, сразу сказал ей: проболтаешься — умрут и мать твоя, и твой отец, и твой глупый женишок. Все умрут в тот же мир. Но ты, — он с силой ударил Эригону кулаком, но она, погруженная в оцепенение, даже не покачнулась, — все не могла угомониться. Твой ум начал покидать тебя. Старость брала верх. Еще несколько дней — и ты впала бы в старческое слабоумие, а потом и вовсе бы померла от слабости и болезней. Но ты все это предугадала. Хитрая бестия! Говорю же, из тебя вышла бы отличная жена для колдуна. Ты прогадала. Теперь ты побеждена, Майра. Ты все равно умрешь. Я понял, что ты не сдалась, и решил избавиться от тебя. Но этот верзила, — тут Аркамон метнул полный ненависти взгляд в Конана, — вмешался. Он оказался не так глуп, как прикидывался. Сразу догадался про варенье…
Неожиданно Аркамон замолчал. Одна из ос вдруг вырвалась из липкого плена и с трудом взлетела в воздух. Она уселась Аркамону на голову и внезапно ужалила его в шею.
Яд проник в кровь мага почти мгновенно. Он подавился на полуслове, качнулся… из его рта пошла черная густая пена, из горла вырвался отчаянный хрип… Аркамон упал прямо лицом в отравленную лужу и затих.
Оцепенение оставило зачарованных людей. Первой очнулась Нэнд. Она упала бы, если бы ее муж не сумел поймать ее и прижать к груди.
Конан едва не вонзил клинок в спину Рувио, так неожиданно было для него возвращение к жизни. Только чудо спасло молодого человека — и еще быстрота реакции киммерийца.
Однако Рувио постигло такое потрясение, что он даже не заметил грозившей ему смертельной опасности.
Старуха в его объятиях превратилась в молодую девушку. Это была Майра, смешливая, с ямочками на щеках, с хорошенькими губками и темными густыми волосами.
— Она знала, что я непременно обращу внимание на браслет, — сказал Конан Рувио чуть погодя, когда тело мага было сброшено в пруд, куда последовала и отравленная земля вместе с лужицей варенья и дохлыми осами. — Такую вещь трудно не заметить. К тому же ей сказали, что я… гм… разбираюсь в украшениях и всяких там блестящих побрякушках.
Майра весело кивала.
— Именно так все и было. Я спросила — кто самый ловкий вор в Шадизаре, и мне указали на вас, милый Конан.
"Милый Конан" ухмыльнулся.
— И вот она дарит мне браслетик! А спустя пару часов я замечаю такой же браслетик на руке у молодого бездельника, который носит его в знак своей вечной любви к пропавшей Майре.
Конан подмигнул Рувио.
— Это не могло быть случайным совпадением, не так ли? Но окончательно я обо всем догадался, когда услышал имя служанки.
— А это-то здесь при чем? — смеясь, спросил Ларен.
— Когда госпожа Эригона перечисляла всех знакомых, с которыми якобы обсуждала ваши семейные дела, она назвала имя «Ильвара». Я думаю, она сделала это нарочно. Она ведь знала, что я непременно заведу шашни с какой-нибудь красоткой в этом доме… И, поскольку знала всех красоток, разумно предположила, что этой избранницей станет именно Ильвара. Два намека — и я обо всем догадался. Остальное оказалось совсем нетрудно. Все вышло бы еще проще, если бы все вы не были такими тугодумами.
— Проклятье! — сказал Рувио. — Я только сейчас сообразил: ведь ты же мог, сам того не желая, меня убить — там, в саду, когда Аркамон нас всех заколдовал!
WWW.CIMMERIA.RU