— Извините, уважаемый Га-Хор, но у нас сегодня еще дела, — сказал он, растянув плотные губы в извиняющей улыбке.
Я понимающе кивнул. За все три недели интенсивных тренировок оба инструктора старались держаться от ученика на расстоянии. Все подробно объясняли, показывали, но при этом соблюдали невидимую дистанцию. Статус мага мешал? Не знаю, но друзьями мы точно не стали.
Ну и бездна с ними, лично я собирался сегодня отпраздновать окончание обучения. Запеченная кабанья нога, овощи на огне, свежеиспеченный хлеб, кружка холодного темного эля. Что может быть лучше? Только податливая девица в постели до самого утра, ставшая идеальным продолжением веселого вечера.
— Как знаете, — я кивнул на прощение и направился к выходу.
Предстояло смыть с тела грязь и пот в горячей купальне, переодеться в чистую одежду и отправиться развлекаться. Постоянно находится в напряжении невозможно, обязательно нужна разрядка, как физическая, там и моральная.
Три недели действительно пролетели быстро, оказались не только изнурительными, но весьма плодотворными. Пришла пора немного отдохнуть, чтобы потом с новыми силами приниматься за следующее дело. Зима пришла, но это не значит, что жизнь в городе под горой остановится, впереди еще много всего интересного.
Глава 26
26.
'… неясный шепот доносился со всех сторон, проникал в уши и двигался дальше, пропитывая разум словами мертвого языка.
Я стою перед огромным зеркалом размером с человеческий рост, у него нет рамок, только темная матовая поверхность, похожая на отполированное черное серебро.
Шепот усиливается, от него нет спасения, он пробирается внутрь подобно ядовитым лианам. Смысл фраз ускользает от понимания, иногда они звучат мягко, напоминая опавшую листву, иногда резко и громко, как удар грома.
Поверхность зеркала идет легкой рябью, как от брошенного в воду булыжника. Волны расходиться концентрическими кругами, доходят до края и возвращаются обратно, формируя причудливые водовороты, складывающиеся в сложный узор.
Узор все время меняется, он не статичен, но одновременно возникает странное ощущение, что стоит задержать на нем взор, как бесконечное движение остановится. Но внутреннее чутье говорит, что делать это ни в коем случае нельзя, потому что тогда произойдет нечто страшное.
Я стою неподвижно, напоминая застывшую статую, наблюдая за гуляющими по темной поверхности водоворотами. В какой-то момент происходят изменения, и зеркало вновь обретает твердость алмаза. Волны исчезли, рябь сгладилась, на меня уставилось человеческое лицо.
Только через секунду приходит понимание, что это мое отражение. Но стоит этой мысли поселиться в голове, как лицо начинает меняться. Оно плавиться, течет, как расплавленный воск, вместо него проступает нечто чужеродное.
Лоб, нос, скулы, подбородок, все претерпевает изменения. Линии скользят, принимая другой облик. Через мгновение отражение не напоминает себя прежнего. Я, это уже не я, а нечто другое. Нечто не принадлежащее к человеческой расе. Появились костяные отростки, уходящие назад, кожа потемнела, обрела непривычную плотность, глаза стали алыми.
Я поднимаю руки, гляжу на них, и не узнаю. Пальцы вытянулись, приобрели лишние костяшки, ногти похожи на когти, став полностью черными, кожа приобрела сероватый оттенок.
Я сжимаю кулак. И вздрагиваю. Из-за спины появляется еще одна такая же рука — серая с длинными пальцами и темными ногтями, но более худая, похожая на женскую. Она обхватывает мое запястье и твердо сжимает.
Шепот усиливается, но начинает звучать только с правой стороны, откуда вынырнула рука. Кажется, неизвестная женщина начинает мне что-то говорить. Я не понимаю ни слова, но это не мешает чужому языку проникать в разум, заражая странными образами. Он подобно яду сочиться внутрь сознания, коверкает его, изменяет, перестраивая и разбивая на мелкие осколки, чтобы вновь собирать снова, но уже в ином порядке.
Преображение.
Понимание процесса вспыхивает подобно яркой звезде. На секунду шепот отступает, чтобы через мгновение раздаться с новой силой, упорно продолжая проникать внутрь разума.
Я протягиваю руку вперед и отражение в зеркале послушно повторяет движение. Наши пальцы соприкасаются, под ними проскакивают красные искры. Руку пронзает разряд.
В ту же секунду картинка резко меняется.
Зал с зеркалом исчезает, вместо него появляется другое помещение. Стен почти не видно, теряются в плотной темноте, из-за этого ощущение бесконечности. В центре возвышение, на нем подставка в виде иглы. На кончике застыл каменный шар, не меньше двух метров в поперечнике. Шершавая поверхность испещрена колдовскими письменами и рунами.
Тонкая игла, выступающая подставкой, несоразмерна шару, но ему это не мешает покоиться на ней словно на широком каменном основании. Сверху льется в виде потока пламя насыщенно красного цвета. Оно скользит вниз и растекается по шару подобно патоке.
Пол облицован темным гранитом, на нем тоже символы, но если приглядеться, то становится ясно, что стыки плит образуют линии, складывающиеся в сложный рисунок, отдаленно напоминающий пентаграмму с подставкой и шаром внутри.
Я делаю шаг. В ту же секунду со всех сторон вновь раздается шепот. Здесь он намного тише, чем в зале с зеркалом. Воздух сгущается, свет меркнет. Письмена на каменной поверхности наливаются красным огнем. Они все четче, глаза не могут от них оторваться. Символы начинают проникать в мозг, как совсем недавно это делал шепот, но через визуальное представление мира.
Колдовские письмена пылают алым, отпечатываясь на радужке глаз. В голове странная пульсация наполняет разум смутными видениями с никогда не виданными пейзажами чужих миров.
Я гляжу на это и хочу закрыть глаза, но не могу. Магия держит, не позволяя отвести взгляд. Это похоже на ментальный транс, из которого невозможно выбраться.
И когда возникает ощущение что-то еще немного и мозг взорвется, следует невероятно яркая вспышка. Насыщенно алая, она пронзает сознание, выворачивая наизнанку самые потаенные глубины души. И приходит невероятное облегчение.
Я открываю глаза…'
И осознаю себя лежащим в каменной купальне приобретенного жилища. Вода почти остыла, деревянные ставни распахнуты настежь, снаружи темно, из оконного проема ощутимо тянет холодом. Магические светильники на стенах разгоняют полумрак тусклым светом с голубоватым оттенком.
— Дерьмо… — из груди вырывается вздох.
Что это было? Очередной привет из воспоминаний Га-Хора? Не похоже. Флешбеки имперского заклинателя показывают разрозненные отрывки из его прошлой жизни, но вряд ли он когда-нибудь посещал зал с черным зеркалом, так удивительно похожим на тот, где я убил Бьерна, подручного мертвой колдуньи Азуры.
Возможно, не стоило после смерти бросать тело внутрь зеркала? А следом и двуручный меч с колдовскими рунами? Но главное, не следовало прикасаться к темной поверхности проклятого зеркала, стоящего в центре зала.
Одно наложилось на другое. Сначала измененное Средоточие, исказившее сознание, затем это.
— Проклятье, — я вылез из каменной ванны. Тело продрал холод. Пора одеваться и идти на ужин.
Через час я входил в жарко натопленный зал трактира. В лицо дохнуло теплом, в ноздри ударил запах жаренного мяса. Гул голосов перекрыл шум с улицы, почти все столики оказались заняты посетителями.
В самом дальнем углу пиликал что-то бродячий музыкант. Ярко пылал очаг. Заведение находилось близко к поверхности склона горы и могло себе позволить сделать настоящий дымоход. К тому же, антураж требовал живого огня. На стенах висели многочисленные охотничьи трофеи — рога оленей, чучела голов разных животных от волков до медведей.
Подскочил служка, с поклонами проводил к свободному месту, на ходу быстро осведомившись о заказе. Народу слишком много, служанки поспевают не везде.
— Все будет исполнено, милостивый сударь, — быстро поклонился паренек, мгновенно исчезая в толпе.
Стоило бросить плащ на лавку и удобно устроиться, как неизвестно откуда выскочила подавальщица, молча поставив на стол кувшин вина с кубком и тут же испарившись.
Хмм, вот это сервис, хотя пацану я сказал, что хотел бы темный эль. Но на безрыбье… к тому же неизвестно сколько придется ждать.
Я налил из кувшина в кубок вина, понюхал — вроде неплохо, сделал глоток, поднял голову…
И тут же уперся взглядом в удивительно знакомую фигуру в стальном нагруднике с рыжими волосами, заплетенными в косички.
Черт, Тара Охотница! Воительница сидела через три стола, рядом с камином и пялилась на меня.
Вот это совпадение. Рыжая поняла, что ее заметили, приподняла кубок салютуя. Сидящий по праву руку воин в кожаной броне оглянулся, мелькнуло еще одно знакомое лицо — Глен. Лицо наемника исказила гримаса неудовольствия. Остальные бойцы отряда сидели тут же, многие оглянулись, почти никто не выразил особой радости, хотя по идее мы вместе участвовали в бою, сражаясь плечом к плечу. А такое у рубак не забывается.
Ладно, к черту.
Тара что-то бросила вполголоса наемникам и поднялась, решительно направившись в мою сторону с кубком в руке. Глен порывался остановить предводительницу, но не преуспел, и теперь сидел, сверля меня злобным взглядом. Я усмехнулся. Невзлюбил меня гаденыш с той битвы в Мертвом Урочище. Считал конкурентом за внимание к обожаемой воительнице. Интересно, сумел уже подбить клинья к рыжей или до сих пор прохлаждается в партере на позиции зрителя?
— Приветствую, маг, — Тара приподняла кубок, взглядом указала на лавку напротив. — Можно?
С моей стороны последовал неспешный кивок.
— Присаживайся.
Судя по глазам и слегка неуверенным движениям рыжая, была пьяна.
— Благодарю, — она плюхнулась на лавку и тут же сделала быстрый глоток вина.
— Давно не виделись, — сказал я.
В ответ неопределенный кивок, воительница не отрывалась от кубка. Закончив, Тара вытерла рот внешней стороной ладони и ответила: