Серия из трёх Столбов Огня, созданных Эдиком на равном удалении друг от друга, подсветила расщелину и немного развеяла наваждение. Но легче от этого не стало.
— Едучий случай! — выругался парень. — Лучше бы это был паровоз.
Сквозь потоки пламени рвался Неистовый Декурион, даже не думая их огибать стороной. Лютый жар магического огня не причинял четырёхметровому исполину никакого вреда. Лишь стекал по доспехам пылающими потёками, создавая дополнительные спецэффекты. Не добавляющие оптимизма, к слову сказать.
Монстр из той же оперы, что и Неразлучная Троица, только хуже. По названию можно догадаться, конечно, если предположить, что тот, кто их называл, был знаком с логикой и структурой римского легиона. Но на это уже наплевать. Если эта тварь доберётся до Эдика, то от него мокрое место останется. Парень почему-то был уверен, что шипастый шар, венчавший громадную булаву, был вполне способен это осуществить.
Пальцы рук сложились в нужную фигуру, и в направлении монстра заревел Бушующий Шквал. Декурион какое-то время сопротивлялся плотному потоку воздуха, но пущенный следом Ледяной Шторм уволок его назад. Так могло продолжаться до бесконечности, но стоило немного ослабить напор, и монстр начинал приближаться.
— Да что я туплю-то? — вдруг осенило парня простое до гениальности решение.
Ещё один Шквал выиграл для него несколько лишних секунд, и Эдик вскинул руки вверх. Заклинание Скалистой Волны впиталось в камень, склоны ущелья дрогнули, и горная порода вспучилась осыпающейся черепицей. Парень добавил для верности Камнепад и демонстративно отряхнул ладони. Теперь всё.
Неистовый Декурион был с этим утверждением категорически не согласен. Оправдывая своё прозвище, он пёр вперёд раненным насмерть бизоном, не обращая внимания на падающие вокруг него куски гранита. Мелкие камни отскакивали от толстой брони, от крупных осколков он уворачивался. Ещё немного и монстр выберется из-под обвала.
У Эдика даже дыхание перехватило от проявления такой мощи и стремления выжить. Парню бы сейчас ещё парочку заклинаний добавить. А он словно забыл про свои способности, превратившись болельщика, наблюдающего за спортивными соревнованиями.
— Ну, давай… Давай! — шептали губы с придыханием. — Есть! Есть, твою мать!
Декуриона смяла в блин целиком обрушившаяся скала. Но ничего не закончилось — в голову Эдику уже летел гигантский моргенштерн, запущенный монстром за мгновение до гибели. И снова какой-то ступор и всё вокруг, будто при замедленном воспроизведении. И вдруг, словно кто-то пальцем щёлкнул, всё прекратилось. Упал последний камень, по гигантскому завалу прокатилась ещё парочка и тишина. Эдик ошеломлённо смотрел на шипастый шар, застывший перед глазами в двух десятков сантиметров. Расстояние, отделявшее его от неминуемой гибели.
Спасло голову парня от размозжения лишь стечение обстоятельств. Падающие обломки успели зажать длинную рукоять в последний момент. Собственно, Эдик так это себе и объяснил. Но поразило его другое. Он был готов поспорить на собственный замок, что увидел сквозь каменный ливень, как на короткий миг вспыхнул портал и в нём растворился знакомый силуэт, сверкнув напоследок сапфировой синевой глаз. А, может, и показалось.
Эдик машинально потрогал один из шипов пальцем.
— Твою мать! — на коже подушечки появилась кровь.
Он слизнул красную каплю, взял булаву у основания навершия и дёрнул. Безуспешно. Дёрнул сильнее. С тем же успехом. Оружие Декуриона сидело в камнях, как забитое. Даже не шелохнулось.
— Дай-ка, я попробую, — прогудел над плечом густейший бас.
Широкая рука в латной перчатке сомкнулась на рукояти и вытащила моргенштерн, как редиску из хорошо политой грядки.
— Держи, — верховой гном, тот, кто обиделся на «долбогнома», протянул парню его законный трофей.
— Ого! — шипастый шар ухнул вниз, глухо звякнув о камни под ногами. — Какая тяжёлая.
Эдик снова замолчал. Ему не то чтобы разговаривать, а даже лишний раз двигаться не хотелось. На смену мощнейшему эмоциональному всплеску пришла полнейшая апатия. Вены разгоняли по организму то чувство неимоверного облегчения, которое наступает после решения очень трудного и очень неприятного вопроса. Это вскоре пройдёт, но пока Эдик стоял и рассматривал творенье своих рук. Хотя термин «творенье» относится больше к созидательным начинаниям. Скульптуру так можно назвать, картину, здание красивое. А то, что сейчас можно было увидеть, скорее напоминало участок отвала щебёночного карьера. Сплошная груда из бутового камня разного размера. Тотальная деструкция и разрушение. Фрагмент чужого мира был уничтожен полностью.
Молчал Эдик. Рядом молча сопел «долбогном». Даже хирдманы, так и стоявшие строем позади, притихли, страшась случайным звуком нарушить тишину. Первым, кому надоело стоять без дела, был овцебык. Он повернул рогатую голову к парню, дунул из ноздрей, обдав при этом густым облаком мокрых соплей, и лизнул его в щёку. Длинный, шершавый язык прошёлся по лицу крупной наждачкой, оставляя после себя потоки тягучей слюны.
— Тьфу, мля… Уйди, скотина! — отреагировал на вторжение в личное пространство Эдик, отпихнув назойливое животное.
Скорее попытался отпихнуть, а на деле ему пришлось шагнуть в сторону самому. Потому что соревноваться в физической силе с восьмисоткилограммовой тушей — затея изначально провальная. Тем более что туша прекращать знакомство не собиралась и нацелилась на второй заход приветствий. Ладно хоть, что скотина попалась не обидчивая и дружелюбно настроенная. Эдик утёрся как мог рукавом полушубка и свистнул Штопора. Мархур, словно ждал, когда его позовут, примчался тут же, как Сивка-Бурка из детской сказки. Закрепить трофей на его спине получилось довольно быстро, и Эдик вскочил в седло.
— Что ты на меня так смотришь? — обратил он внимание на вопросительный взгляд всадника любвеобильного овцебыка. — Всё уже. Поехали!
Штопор пошёл размеренным шагом вдоль шеренг гномьих воинов. По тридцать три бойца в четыре ряда. Сто тридцать две боевые единицы в составе малого хирда. Вот только самая первая шеренга значительно поредела. Из схватки с Неразлучной Троицей живыми вышли лишь шестеро гномов. Остальные двадцать семь остались лежать под завалом. Шлемы поворачивались вслед единым движением, заставляя Эдика чувствовать себя генералом на строевом смотре.
— Куннан, Тайкури! — грохнул приветственный клич из сотни лужёных глоток и длинные пики взметнулись в воинском салюте.
Штопор недовольно зафыркал и пошёл боком от испуга. Пришлось его успокаивать. Но, чёрт возьми, это было приятно. Даже мурашки по спине пробежали.
— И вам привет, гномы! — ответная любезность вышла немного скомканной.
— Не гномы мы, чародей. Менникайны, — с чувством собственного достоинства поправил его знакомый бас.
Сути дела не меняет Гномы они и есть гномы, как бы они там себя не называли. И что с ними теперь делать, Эдик пока не понимал. А делать в любом случае надо. Мы в ответе за тех, кого приручили, или что-то вроде того. По меньшей мере оказать гостеприимство и приютить беглецов хотя бы до весны. Да и какой смысл было их спасать тогда, если они погибнут от недостатка еды и тепла.
Приближение седого колоритного бородача в сопровождении ещё троих всадников сбило парня с грустных мыслей.
— О, а вот, похоже, и самый главный гном пожаловал, — пробормотал он. — Или как бишь его, менникайнен.
Предположение Эдика оказалось верным. Впрочем, любой бы не ошибся, оценив количество мехов поверх кольчуги изумительно тонкой работы, широкий пояс, отделанный драгоценными каменьями и то почтение, с которым к нему относились остальные. Пожилой гном спешился и склонился в поклоне. Настолько глубоким, что его борода смела снег с камней под ногами. Пришлось вылезти из седла и Эдику, иначе было бы слишком неуважительно.
— Позволь тебе выразить нашу благодарность и глубочайшую признательность, о, могучий Тайкури! — предводитель менникайнов выражался велеречиво и высокопарно. — И узнать, кому мой народ обязан счастливым спасением.
— Куннан, Тайкури! — вновь проревели остальные гномы, словно по команде, заставив парня вздрогнуть.
— Эддард меня зовут. Владетель Альдеррийский. Постой, а откуда ты местный язык знаешь? — Эдик не удержал любопытство и слегка подпортил торжественность момента.
— Это наследие предков, тингмар Эддард. Знание, переданное через поколения. На этом языке говорили купцы из дальних миров, некогда торговавшие с нашим народом. Они пропали уже много лет, но мы не теряем надежды, что они вернутся, — гном и бровью не повёл на недипломатичность парня. — А теперь, если я удовлетворил твой интерес, позволь продолжить.
И не дожидаясь ответа собеседника, старик опустился на одно колено и обнажил голову. Грохот доспехов сообщил, что хирдманы последовали примеру своего лидера. А Эдик стоял и хлопал глазами, несколько ошарашенный такому подтверждению сообщения между мирами.
— Я, Стор Эровар, говорю за всех менникайнов клана Луми Ульфур и приношу тингмару Эддарду, владетелю Альдеррийскому и великому Тайкури, клятву веры и преданности на крови! И пусть нас покарает Айти Вуори, если мы её нарушим! — на этих словах Стор Эровар достал из ножен кинжал и чиркнул лезвием себе по ладони.
Кровь оросила камни, земля дрогнула под ногами, словно Айти Вуори лично засвидетельствовала слова верности. Может, так оно и было, на самом деле. А Эдик только что получил в вассальное подчинение целый клан, обязанный ему жизнью до последнего гнома.
— Куннан Тайкури, Куннан Эддард, яаарл Альдерри! — восславили гномы нового сюзерена.
Крики вернули парня к действительности, хотя от плотности событий, голова соображала туго. Требовалось соответствовать важности момента, а Эдик не знал как. Наконец, нужные слова нашлись.
— Служение мне не уронит вашей чести! — громко сказал он, делая ударение на каждом слове.
Вроде угадал. По крайней мере воины оживлённо загомонили, по шеренгам прокатилось движение, выраженное звоном доспехов, а клановый старейшина завозился, пытаясь встать.