– Что стряслось?
Брэм смотрит мне в глаза. Взгляд у него странный.
– Виктор.
Я думаю о том неестественном углу, под которым в моем видении была согнута его нога.
– Тогда как же тебе удается ходить?
Я чувствую, что остальные смотрят на нас. Чувствую, что им хочется задать вопросы.
– Что тут происходит? – не выдерживает Тесса.
– Сегодня во время тренировки Брэм получил травму, – объясняет Линнеа. И переводит взгляд на меня. – Но я не понимаю, откуда это известно Саскии.
– Я увидела это, гадая на костях. – Я не говорю, что видела эту сцену несколько дней назад – и что Заклинательнице с даром Ясновидения Второго Порядка такое обычно не под силу, – не говорит об этом и Брэм. К счастью, остальные так беспокоятся за него, что тоже не задают вопросов.
Я поворачиваюсь к Брэму:
– В моем видении у тебя была сломана нога.
Он морщится и опускается на траву.
– Врачеватели, – говорит он. – Хорошие.
– Тогда почему же тебе по-прежнему больно? – уточняет Тесса.
– Мой Наставник не верит в обезболивание. Он считает, что научиться справляться с дискомфортом – это важная часть обучения Костолома.
– Как так можно? Это же нелепо. – Тесса встает перед ним на колени. – Саския, я принесла с собой несколько костей. Пожалуйста, принеси мне их.
У самых корней дерева лежит ее наплечная сумка.
– А магическая книга тебе тоже нужна? – спрашиваю я.
– Нет. Я запомнила расположение костей. Мне нужны только кости и игла.
Я шарю в сумке Тессы, слушая, как она задает Брэму вопросы по поводу терзающей его боли – где болит больше всего, как давно ему сломали ногу, что делал другой Врачеватель, чтобы помочь ему. Голос ее тих и звучит успокаивающе.
Я нахожу в сумке иглу и небольшой мешочек костей. Тесса раскладывает их рядом с Брэмом, затем выдавливает на них несколько капель его крови. Затем проводит ладонью от его бедра до лодыжки, сначала легко, затем надавливая сильнее.
Брэм выглядит как человек, который мучился от жажды и которому только что дали кувшин воды. На его лице отражается облегчение. А затем по нему разливается блаженство, и я чувствую, как к моим щекам приливает горячая кровь.
Тесса садится на пятки.
– Тебе лучше?
Он берет ее за руку.
– Да. Спасибо тебе.
Я думаю о том, как положила руку на его плечо, и жалею об этом.
– Ты делаешь значительные успехи, – произносит Наставница Кира. Я только что сказала ей, сколько Косторезов находится в соседнем учебном кабинете, и сумела подслушать, о чем разговаривают Мешальщики в аудитории напротив.
В последние несколько недель мы выполняем все более и более сложные задания, и благодаря моим занятиям с Лэтамом и обычным урокам с Наставницей Кирой я наконец-то чувствую прогресс.
– Если так пойдет и дальше, скоро у тебя появится метка мастерства, – говорит Кира.
И у меня возникает чувство, будто в холодный день я подошла к огню.
В наших учебниках по истории говорится, что есть три основных метки, говорящих о том, что твоя жизнь была прожита не зря. Это метка любви, появляющаяся в результате возникновения особенно крепких эмоциональных уз, причем не обязательно романтических; метка утраты, обычно появляющаяся после потери кого-то из близких; и метка мастерства, наиболее неповторимая, которую дают высокие достижения в твоем ремесле. По тем, кто умирает безо всех трех, скорбят особенно безутешно. Первыми обычно появляются метки мастерства – ведь многие достигают высот в своем деле до того, как обретают любовь или теряют кого-то из близких людей, – но только у самых способных учеников метка мастерства появляется до окончания учебы.
Я вспоминаю яркий разноцветный волнистый узор на правой руке моего отца – своего рода произведение искусства, отражавшее не только его талант и мастерство живописца, но также и радость, которую живопись дарила ему. И метку мастерства моей матери – вертикальный овал внутри большего горизонтального с толстыми линиями вверху и внизу. Как кошачий глаз. Эта метка красуется под ее плечом, она мельче и не такая красочная, как та, что была у моего отца, но ей она подходит не меньше.
– Метка мастерства? Вы в самом деле так думаете? – спрашиваю я.
Она улыбается, что с нею случается редко.
– Да, думаю. Попробуем выполнить еще одно задание?
– Да, – киваю я. – Дайте мне какую-нибудь трудную и интересную задачу.
Она задумчиво постукивает пальцем по губам.
– Выбери кого-то, кто находится в Замке Слоновой Кости, – и постарайся найти его. – Я начинаю закрывать глаза. – Направить магию на конкретного человека без применения крови – это продвинутый навык.
Но Наставнице Кире неизвестно, что я уже несколько недель занимаюсь гаданиями без применения крови с Лэтамом.
– Как насчет Норы? – спрашиваю я.
Кира смеется.
– Ты никогда не выбираешь легких путей, верно? Нора использует щит. Ее невозможно увидеть.
– Щит?
– Талисман, изготовленный Косторезом и блокирующий магию. Такие носят большинство Наставников, чтобы защититься от недовольных учеников. Только представь себе, что мог бы натворить обозленный молодой Костолом. Или Мешальщик, на скорую руку готовящий яд. – Она иронично поднимает брови. – Или Заклинательница Костей, которая может подсмотреть любой сугубо личный момент.
Я морщу нос. У меня нет желания подсматривать за Норой в ее сугубо личные моменты.
– Тогда как насчет моей соседки по комнате?
– Хорошо. Попробуй.
Я кладу ладони на кости. Стараюсь представить себе Тессу как можно яснее – ее широко поставленные карие глаза, кудри, обрамляющие лицо и ниспадающие на спину, метки в форме звездочек на шее, мелодичный голос, навевающий успокоение. Я ощущаю, как меня куда-то тянет некая сила – стало быть, я уже близко. Передо мною мелькают неясные призрачные фигуры, то они есть, то их нет, но они не уплотняются, не становятся четче.
Меня охватывает досада от собственного бессилия, и видение рассыпается в прах.
Мои лежащие на костях руки дергаются, но я не убираю их. Я могу это сделать. Я концентрирую внимание на своих вдохах и выдохах, на моих легких, то наполняющихся воздухом, то сдувающихся.
Я делаю еще одну попытку.
Меня тянет к костям. Я вижу силуэт Тессы, вижу кудри, обрамляющие ее лицо, когда она наклоняется над чем-то. Но продвинуться дальше я не могу. Пытаться удержать этот образ – это все равно что пытаться удержать пригоршню воды. Мне удается удержать видение только несколько секунд, а затем оно начинает мало-помалу исчезать.
Мою голову пронзает острая боль. Я закусываю губу и пытаюсь удержать образ, но у меня ничего не выходит. Видение гаснет.
Я поднимаю руки и откидываюсь на спинку стула. Боль пульсирует в моих висках, и, когда я открываю глаза, комната начинает отливать красным и расплываться.
– Для первой попытки неплохо, – говорит Наставница Кира. – Как тебе кажется, что именно пошло не так?
У меня раскалывается голова, и я уже не могу мыслить ясно.
– Не знаю, – говорю я. – Я не смогла получить четкий образ. Может быть, с усилителем у меня получилось бы лучше.
Кира с шумом втягивает в себя воздух.
– Что ты сказала?
– Я просто… – Выражение на ее лице таково, что слова застревают у меня в горле. Ее ладони упираются в стол, в глазах полыхает ярость. Надо было рассказать ей об уроках, которые давал мне Лэтам. Не знаю, почему я этого не сделала. Поначалу всякий раз, когда мне хотелось заговорить о них, я останавливала себя, опасаясь, что она положит им конец. А затем, когда я действительно начала делать успехи, мне захотелось, чтобы Наставница Кира решила, что я добилась их сама. Теперь я понимаю, что это было ошибкой.
– Практикуясь, ты пользовалась костью-усилителем?
– Я не имела в виду ничего дурного, – пытаюсь оправдаться я. – Я просто пыталась научиться лучше гадать.
– Темную магию нельзя применять для того, чтобы ускорить обучение. – Она едва сдерживается, чтобы не кричать на меня. Как будто удерживает на поводке бешеного пса.
Меня начинает охватывать ужас.
– Я не знала, что это темная магия. – Мой голос звучит жалко.
Наставница Кира ударяет кулаком об стол.
– Усилители – это самый темный из видов магии. Ты наверняка знаешь, как их получают, если сумела раздобыть такую кость.
Ее гнев словно пульсирует в моей голове.
– Нет, – говорю я. – Я этого не знаю.
Она сверлит меня взглядом.
– Усилители можно изготовить только из костей человека, который был убит. – Она сглатывает. – Жестоко убит.
Ее слова вонзаются в меня, точно ножи. В горле моем поднимается тошнота.
– Нет, – мотаю головой я. – Не может быть. Может быть, я неправильно расслышала название той кости?
– Откуда у тебя взялся усилитель, Саския?
– У меня нет усилителя. Наставник Лэтам дал мне воспользоваться своим собственным. Он помогает мне, давая дополнительные практические уроки.
Губы Киры сжимаются в тонкую линию. Я чувствую – она мне не верит.
– Не лги мне. Наказание за использование темной магии сурово. Искреннее признание может существенно смягчить твой приговор.
– Приговор? Но я же не знала, что это темная магия. Лэтам говорил…
Она поднимает руку, давая мне знак замолчать.
– Ты меня глубоко разочаровала. Я должна доложить о тебе Норе. Она решит, следует ли передавать это дело на рассмотрение Верховного совета.
– Прошу вас, – молю я. – Это недоразумение. Спросите Лэтама. Он подтвердит мои слова.
В окно льется солнечный свет. Прежде он казался мне ободряющим, танцующие в лучах солнца пылинки казались золотыми, несущими тепло. Сейчас же свет кажется мне резким. Слепящим. Моя одежда пропиталась потом и прилипла к телу.
По жесткому взгляду Наставницы Киры я вижу – она мне не верит.
Но она поймет, что я говорю правду. Поймет, как только поговорит с Лэтамом.
Два Гвардейца сопровождают меня в зал собраний. В центре его стоит длинный стол. С одной его стороны сидят Нора и все три Наставника По Гаданию На Костях. При виде Лэтама у меня перехватывает дух. Он может все объяснить и положить всему этому конец.