– Встаем с колен, – громко и уверенно произнесла я. – Теперь мы способны отбить любую их атаку.
Под градом заклинаний мы выпрямились во весь рост. Настолько непривычно было ощущать себя неуязвимой! Чужая магия переполняла меня, я ощущала дикую ярость огня и одновременно холодное спокойствие воды. И даже легкость воздуха стала для меня не настолько уж недосягаемой. Мы легко восполняли потери энергии и могли отражать удары сколь угодно долго. Это было настоящим чудом. Я открыла глаза.
Водемир, ревя от ярости, обрушивал на нашу защиту заклинание за заклинанием. И это уже не было тренировкой или работой вполсилы. Водяной бич, которым он хлестнул по нашему щиту, с легкостью разрубил одну из каменных колонн на краю сцены. Архимаг Тоедин что-то кричал, адепты повскакивали со своих мест и тоже кричали. Но я не слышала слов сквозь все эти защитные слои. Зато старшекурсники расслышали слова Архимага и поняли их.
Девушка с факультета воздуха запустила в Водемира чем-то тягучим и переливающимся, но маг воды с легкостью отразил заклинание. Парень с факультета огня бросился к толстяку, одновременно направив и струю пламени. Мантия на Водемире загорелась, но тот с легкость погасил ее и, развернувшись, хлестнул по огненному магу водяным хлыстом. Я с ужасом смотрела, как отрубленная рука в оранжевом рукаве падает на пол, а рядом с криком оседает покалеченный ученик.
– Атакуем! – крикнула Кара, и мы со Свелинной мгновенно поняли и приняли ее план.
Кара стала непрерывно обстреливать Водемира огненными шарами. Толстый маг попытался огрызнуться ледяным копьем, но вскоре вынужден был уйти в глухую оборону. Я активно помогала Каре и старалась не удивляться тому, что и сама пускаю такие же мощные огненные шары. И что Свелинна, которая как маг воды, по определению, не способна на такие заклинания, тоже стреляет огнем.
Между тем Водемира вдруг опутала тонкая, мгновенно окаменевшая паутина. Одновременно воздушный вихрь приподнял толстяка и с размаху впечатал в каменный пол. Я отчетливо услышала треск ломающихся костей. Но даже это не остановило безумца – он попытался встать, паутина на нем лопалась от напряжения. Но тут погас внешний защитный контур, которым архимаг отгородил аудиторию, и Тоедин наконец-то смог успокоить взбесившегося семикурсника. Уже через пару мгновений Водемир был надежно вморожен в ледяную глыбу.
Урок досрочно окончился. Вокруг раненого паренька с факультета огня суетились преподаватели. Охранники куда-то унесли замороженного Водемира. Адепты тоже покидали аудиторию. Про нас все забыли, а мы так и продолжали стоять в центре сцены, окруженные защитным полем.
Мы продолжали стоять не потому, что не могли уйти. Просто было какое-то невероятное состояние полного слияния сил, мыслей, способностей. Я могла бы сейчас дышать под водой и не сгорела бы в пламени – все способности Кары и Свелинны стали мне доступны. Я ощущала тревогу за родителей, оставшихся в крохотном поселке, и волнение перед завтрашним свиданием с Фаритом. Я могла с легкостью читать мысли своих подруг, и они тоже, вне всякого сомнения, были сейчас способны прочесть мои мысли…
Как только я это поняла, сразу же разорвала наш ментальный контакт. Разорвала с явным сожалением, но все же решительно и необратимо. Через пару мгновений мы погасили уже три разных защитных контура и потихоньку направились за оставленными на парте вещами.
– Это было невероятно! – прокомментировала Свелинна, когда мы выходили в коридор.
– Да, ощущение огромной силы и такого близкого родства с вами, что мне было совсем не жалко делиться своими сокровенными мыслями, – призналась покрасневшая от смущения Кара. – Только я не поняла, Фея, чего ты так внезапно испугалась, что разорвала нашу связь?
Мне пришлось срочно придумывать более-менее правдоподобный ответ:
– Извини, Кара. Я не к месту вспомнила о своем бывшем женихе, который служит у Кафиштенов. Он иногда рассказывал мне некоторые тайны герцога и его дочери. Я обещала молчать и вдруг сегодня сообразила, что могу невольно разболтать их тебе. А ты ведь из рода Шоллани, и Армазо – ваши сюзерены. Мне самой стыдно, Кара. Это все проклятая политика.
– Очень жаль, что такие предрассудки смогли испортить тебя, – скривилась недовольно Кара. – Я никогда не интересовалась политикой, и мне глубоко плевать на все тайны Шоллани, Кафиштенов, Армазо и всех вместе взятых. И, честно говоря, до этого момента я считала, что ты даже не знаешь моей фамилии. Я ведь ни разу за год обучения в Академии не назвала ее, так как старалась сохранить свое дворянское происхождение в тайне.
– Твой племянник Герг проговорился, – призналась я.
– Тогда понятно. Он просто помешан на политике, все пытается ухватить свой счастливый шанс. Постоянно что-то затевает, лезет во всякие авантюры. Раньше стремился выслужиться перед графом Армазо, сейчас же вступил в эту новую секту сторонников монотеизма.
– Что за секта монотеизма? – спросила внимательно слушавшая наш разговор Свелинна.
– Да что вы совсем ничего не знаете? Вы же не в глухом лесу живете! – удивилась Кара. – Весь Холфорд уже несколько дней бурлит. Из Первой Столицы пришли вести, что император Гестор Шестнадцатый отказался от поклонения Двенадцати Богам и принял веру в единого бога-творца. Вслед за Императором монотеизм приняло большинство придворных. По указу Гестора Шестнадцатого наряду с храмами Двенадцати Богов в каждом крупном городе Империи положено построить храм Единого Бога Моргрима.
– Моргрима? – с ужасом проговорила я жуткое имя, не веря своим ушам.
– Да, именно. Тем же указом император объявил полную амнистию всем, кто подвергался гонениям за поклонение Моргриму.
К сожалению, новость оказалась правдой. Преподаватели и адепты подтвердили, что император перешел в другую веру. Поклонение демону становилось официально одобряемой властями Империи религией, и всем наместникам было приказано поддерживать зарождение новой Церкви.
К концу дня по Академии Магии прокатился новый слух: власти Холфорда разрешили строительство большого храма Моргрима в самом центре Храмовой площади! Непонятно откуда появившейся толпой фанатиков нового культа уже были скинуты и разбиты на куски статуи Двенадцати Богов, стоявшие на месте будущего строительства. Большинство адептов встретили эти вести с нескрываемой радостью, в коридорах и комнатах началось шумное веселье, вскоре вылившееся во внутренний двор. Ночное небо над Академией засветилось от множества ярких заклинаний, засверкали магические фонари и цветные иллюзии. Некоторые особо буйные молодые маги призывали собравшихся громить и жечь храмы Двенадцати Богов, слышались даже призывы к истреблению жрецов старой веры. Это было ужасно…
Я не считала себя религиозным человеком. Ни у себя дома, ни тем более тут, в Пангее, я никогда не стремилась строго следовать принятым обрядам. Но сейчас я вдруг почувствовала, что дальше так жить нельзя. Было больно видеть, как полюбившийся тебе мир стремительно погружается в пучину мракобесия, как черное вдруг объявляется белым, а гнусное становится святым. Вчерашние преступники и предатели объявлялись героями, а с таким трудом достигнутая победа в борьбе за власть в Холфорде теряла всякий смысл.
Свелинна разделяла мои чувства. Девочка с ногами забралась на кровать и, плотно укутавшись в мантию, массировала виски. Спать или учиться было совершенно невозможно из-за громких салютов и ярких вспышек под окнами. Даже плотно задернутые шторы и вставленная в уши вата не помогали: я чувствовала активное изменение магического поля из-за творимых поблизости заклинаний и не могла расслабиться. От напряжения у меня сильно заболела голова. Кары в комнате не было, она праздновала во внутреннем дворе вместе с тысячей других адептов.
Чтобы хоть как-то унять головную боль, я решила, невзирая на поздний час, выйти во двор и прогуляться на свежем воздухе. Но не успела я пройти до ближайшего портала, как услышала позади стук легких башмачков и остановилась.
– Фея, мне страшно оставаться одной! – тихо проговорила Свелинна, зрачки ее были огромными от испуга.
Мы вышли на улицу и медленно побрели вдоль ограды Академии. Стоял теплый вечер. Мимо нас пробежала шумная группка адептов, неся на длинном шесте иллюзорное чучело жреца бога Латандера. Чучело было карикатурно уродливым, закутанным в длинную жреческую мантию и громко вопило, чередуя слова молитв с нецензурной бранью. Каждый раз, когда иллюзорное создание отпускало новую порцию ругательств, несущие его адепты весело смеялись и запускали в небо разноцветные заклинания.
Когда мы дошли до поворота, на наших глазах еще одна группа адептов свернула с идущей вокруг корпусов дорожки и направилась во внутренний город. Подойдя ближе, мы обнаружили, что внешние ворота приоткрыты, и никакой охраны нет.
– Пойдем в парк, там не так шумно, – предложила я своей спутнице. – К тому же когда еще выпадет возможность погулять по ночному городу?
Свелинна не возражала, и мы вышли за ограду. Я не знала, бил ли уже третий ночной колокол, – в таком грохоте и визге я вполне могла его не услышать. Но мы увидели хорошо освещенные аллеи, по которым еще ходили горожане, и пошли вперед. Шагов через пятьдесят я обратила внимание на дорожку, ведущую к маленькой часовенке богини магии Эльдоры. Почему-то именно в этот тревожный вечер мне захотелось выразить ей свою благодарность и поддержку, а также поблагодарить Эльдору за дар магии. Внезапно решившись, я свернула с освещенной аллеи.
Часовенка была открыта, из узких окошек пробивался неяркий свет. Пожилая женщина в темно-коричневых одеждах жрицы храма стояла на небольшой стремянке и аккуратно закрашивала закопченный след от боевого огненного заклинания. Чуть ниже на стене, через еще не просохший слой извести, можно было прочесть накарябанную кем-то надпись: «Трепещите, жалкие служки Эльдоры! Великий Моргрим-Творец вскоре уничтожит ваш нелепый культ!»
Пока мы со Свелинной стояли в нерешительности, старая жрица закончила свою работу и, тяжело вздыхая, спустилась с лесенки. Женщина с явным недоверием осмотрела нас, поставила ведро и приоткрыла перед нами двери. Внутри часовенку освещали парящие в воздухе зеленоватые хрустальные шары. Я зашла внутрь и остановилась перед статуей богини магии. Но не успела я собраться с мыслями, как услышала за спиной звук падающего тела. Обернувшись, я увидела, что Свелинна лежит на каменном полу.