– Я пришел сообщить, что вам больше не придется беспокоиться об участии в этом деле Клементины Уилсон. Наше ведомство предупредило ее об ответственности за разглашение любой информации о случившемся. Мисс Уилсон не будет нарушать протоколы конфиденциальности.
Я кивнула, принимая это к сведению. Я не видела Клементину со дня поединка. Слышала, будто после нападения отец решил перевести ее в частную школу. В любом случае хорошо, что эта красавица не будет трепать нам нервы.
– Всего доброго.
Я смотрела, как он уходит. Когда его черный костюм исчез в толпе, я сжала в ладони кулон из слоновой кости. Я не раскрою свой секрет. Он останется со мной навсегда.
Я повернулась и пошла по ряду между стендов, то и дело чувствуя на себе взгляды школьников, которые пришли на ярмарку с родителями и младшими братьями и сестрами. Они указывали на меня пальцем и шептались. Но на этот раз все было иначе.
– Это она, та самая канадка, – шептали они, а малыши смотрели на меня со страхом и восхищением. – Это она застрелила террориста.
– Выпустила ему кишки, – шептались они между собой, и каждый раз версия событий менялась.
– Попала ему прямо в глаз!
– Однажды она убила гризли из рогатки. Мне парень из старшего класса сказал.
И теперь они не отводили взгляд, когда я оборачивалась, а выпрямлялись и махали мне рукой.
Я поздоровалась с парой ребятишек в скособоченных кепках, которые смутились и снова принялись шептаться, посверкивая глазами.
Внезапно сзади на меня кто-то налетел и оттолкнул в сторону. Когда я обернулась, то увидела перед собой целующуюся парочку.
– Трэвис?
Он закатил глаза и оттолкнул приклеенную к нему девушку.
Фиона смотрела на него обиженно, а Трэвис выглядел смущенным.
– Она напрыгнула на меня, – сказал он, как будто оправдываясь и пряча руки, которые несколько секунд назад страстно обнимали Фиону.
– Что? – возмущенно крикнула она. – Но ты засунул язык мне в рот!
– И ты против этого не возражала! – Он покраснел. – Просто я оказывал первую помощь, думал, ты подавилась попкорном.
– Каким попкорном? Я ничего не ела!
– Поверь мне, Айви, – заверил меня Трэвис тоном мученика, – в этой ситуации я жертва.
Тут Фиона решила, что Трэвис действительно должен стать жертвой, но убийства: она начала колошматить по нему кулачками, а он закрывался от ее ударов мускулистыми руками.
– Ты урод без яиц, вот ты кто!
– Ай! Фиона! Не царапайся! Ой!
– Я тебе покажу, жертва!
– Да ладно, детка, я пошутил… А-а-ай!
Он согнулся под ее разъяренными тумаками, а позади меня кто-то засмеялся.
– Ну дают! Они снова за свое.
Я обернулась и увидела приближающихся Томми и Нейта.
– Думаю, мы должны вмешаться, – сказала я, видя, что Фиона не собирается прекращать избивать парня, в которого влюблена.
– Не переживай, они всегда так развлекаются. Сейчас заключат перемирие.
В этот момент вокруг меня обвились две тонких руки. Карли заглянула мне в лицо и улыбнулась.
– Привет!
Идущая позади нее Сэм тоже улыбнулась и спросила:
– Ну и? Где великий шедевр?
– Необязательно было приходить всем, – смущенно пробормотала я, – не на что там смотреть…
– Ничего себе. Ты целую неделю рисовала с утра до поздней ночи, – возразила Сэм, – и думала, что мы пропустим твой дебют?
– Айви скромничает, – сказал Нейт, и я бросила на него раздраженный взгляд, – но мы не могли не прийти, ведь мы сделали ставки.
– Ставки?
– Ага, Трэвис нас подбил, – ответил Томми.
– Я, точнее, мы все, кроме Трэвиса, поставили на то, что ты нарисовала пейзаж. Наверняка что-то огромное, ведь ты рисовала больше недели. Что-то, что может выразить твой свободный дух.
– А на что поставил Трэвис?
– Он считает, что ты нарисовала лося.
Они рассмеялись как сумасшедшие.
Я посмотрела на них немного раздраженно, а Томми украдкой нас сфотографировал. Он увековечил нас всех четверых: я отталкиваю руку Нейта, Карли обнимает меня и улыбается в камеру, а Сэм наклоняется вперед с широко открытым ртом.
Знакомый голос заставил меня обернуться: к нам шел Джон, попивая из жестяной банки газировку и болтая с Мейсоном.
Сердце охватила горячая радость. Так было всегда, когда я его видела. Мейсон встретился со мной взглядом, и я невольно расслабила плечи и почувствовала, как Карли ласково обнимает меня, довольная, что я наконец подобрела.
– Судьи осмотрели почти все работы! – объявил Джон. – Скоро объявят победителя. Что… вытворяет Трэвис?
В этот момент Трэвис, собравшись с духом, обхватил лицо Фионы ладонями и впился губами в ее губы.
Я думала, ему конец, но нет, Фиона с небывалой страстью ответила на поцелуй. Проходящие мимо дети с отвращением высунули языки.
– А, понятно, – сказал Джон.
Прошло сколько-то минут, прежде чем они решили, что могут разрешить себе вдохнуть воздуха. Они вынырнули друг из друга, и вид у них при этом был торжествующий.
– И вообще, ты меня первый поцеловал, – сказала Фиона, взяв Трэвиса за руку и потащив к нам.
– Итак, что нас ждет? – начал Трэвис, хлопнув Мейсона по плечу. – Айви, надеюсь, ты в последний момент не решила нарисовать меня. Я намерен сорвать крупный куш.
Я нахмурилась и сказала строго:
– Пожалуйста, перестань говорить всем, что я убиваю гризли из рогатки.
Трэвис невинно захлопал ресницами.
– Кто, я?
– Да, ты, – буркнула я, вспомнив, как застукала его, рассказывающего обо мне небылицы компании восхищенных первогодков. – Люди думают обо мне неизвестно что.
– Я правда не понимаю, о чем ты говоришь…
Ну да, конечно.
– Кажется, нам пора идти, – вмешался Джон, взглянув на наручные часы. – Вот-вот начнется церемония награждения.
Остальные кивнули, и Карли, отпуская меня из объятий, встрепенулась, как птичка. Фиона мельком мне улыбнулась, и ее глаза удивительно ярко засияли, когда она взяла Трэвиса под руку.
Вот интересно, успел ли Брингли обойти стенды других школ. Взгляд у него был напряженный.
«Не волнуйся, Коди! – сказал он, похлопывая по плечу парня из нашей студии и подбадривая больше себя, потому что Коди держался абсолютно невозмутимо. – Не принимай все слишком близко к сердцу! Это обычная художественная выставка-ярмарка, каких еще будет миллион! Да и какое значение в конечном итоге имеют престиж, слава, прижизненное признание? Никакого! Мы здесь с благотворительными целями». И нервно рассмеялся.
Карли потянула меня за руку.
– Пойдем!
– Минутку!
Я почувствовала, как на мое плечо легла мужская рука, я в замешательстве посмотрела на Мейсона, который громко сказал:
– Есть еще одна важная вещь.
– Мы опаздываем! – напомнила Карли. – Что бы это ни было, оно может подождать!
– Нет, – пробормотал он, – это не может больше ждать.
Затем он наклонился ко мне и поцеловал на глазах у всех.
Единственное, что я услышала в наступившей тишине, – это приглушенный звук падения моей кепки на пол, а следом – звон упавшей туда же банки с недопитой газировкой Джона.
Было нелегко объяснить всем, что я не двоюродная сестра Мейсона. Теперь, когда вопрос с «Тартаром» закрыт, больше не имело смысла ломать комедию.
Говорил Мейсон. Все слушали его, не перебивая, с открытыми ртами, со странным румянцем на лице. Он не упомянул ни о моем отце, ни о вирусе, сказал лишь, что на то имелась серьезная причина, меня нужно было защитить от неприятностей. Я слушала его, не вмешиваясь. Поддержка Мейсона казалась мне водой из горного источника. Я прислонилась к нему, радуясь, что наконец-то больше не должна ничего скрывать от ребят.
Никто не двинулся с места. Казалось, они бесконечно долго стояли и смотрели на нас, слишком потрясенные, чтобы как-то отреагировать.
Затем произошел взрыв: вопросы, возгласы, удивленные глаза. Фиона посмотрела на меня, прищурившись, и прошептала:
– Значит, это он тот парень, который тебе нравился, да?
Пораженная Сэм трясла головой, а Трэвис, все это время смотревший на нас, раздув ноздри, расхохотался так сильно, что чуть не грохнулся на пол.
Он подобрал мою кепку и нахлобучил ее на голову своему лучшему другу. Мейсон стоял, скрестив на груди руки, с озадаченным выражением лица, пока Трэвис скакал вокруг него и скандировал фразу о том, что его друган всех отправил в нокаут.
А Нейт смотрел на Мейсона с восхищением, как будто внезапно понял тайну вселенной.
И тут произошло еще кое-что, кое-что невероятное.
Нет, потрясающее!
Меня буквально парализовало, когда ведущий назвал нашу школу, а следом – мое имя.
Я, которая в своей жизни не выигрывала ничего, кроме приза за меткую стрельбу по мишеням на сельской ярмарке, не могла в это поверить.
Ребятам потребовалось немало усилий, чтобы затащить меня в конференц-зал.
– Подождите, – бормотала я, – вы уверены, что…
Они завели меня по лестнице на подиум под всеобщие аплодисменты.
Сияющий Брингли взял меня за руку и повел к судьям. Он махал залу, улыбался учителям, которые отвечали ему сдержанными улыбками. Директор ярмарки вложил мне в руку диплом, и я почувствовала, как у меня горят щеки, когда мы встали сфотографироваться на фоне моей картины с привешенной к ней синей наградной розеткой: Брингли, пунцовый от радости, и я, такая же красная, закрывшаяся дипломом по глаза.
– А ты не хотела участвовать! – воскликнул Брингли, гордо похлопывая меня по плечу. – Я в тебя всегда верил! Не возражаешь, если я сфотографируюсь с дипломом?
В итоге я сама его сфотографировала. В одной руке он держал награду, а другой пожимал руку директора. Брингли сиял так, будто только что получил Нобелевскую премию.
Однажды он сказал мне: «Покажи зрителю, сколько красоты ты находишь там, где другие ничего не видят».
И я сделала это – показала свой родной край, его цветы, озера, горы и дышащее свободой небо.
Но главное – в своей картине я выразила надежду. Дей