Джинсы соскользнули с моих ног, и я затаила дыхание.
Мейсон освободил мои лодыжки, и я почувствовала себя обнаженной, хотя я была в футболке и закрывалась простыней. От стеснения я свела колени, но Мейсон, похоже, не был с этим согласен: он сжал мои бедра и обвил ими себя, глубоко дыша.
Эмоции разрывали меня. Я почувствовала, как он трется об мою кожу тканью брюк, и сердце подскочило в груди.
Неужели он не в курсе, что делает со мной? Разве он не понимал, что прикосновением доводит меня до экстаза, поджигает вздохом или подчиняет взглядом?
В его руках была я вся, даже моя душа. И он не боялся ею владеть.
Когда его язык снова скользнул мне в рот, я взорвалась. Я запустила руки в его волосы и отвечала ему с отчаянным неистовством. Я пылала. Никогда раньше я не испытывала таких пронзительных ощущений.
Его пальцы пробежали от лодыжек к ягодицам и властно их сжали. У меня закружилась голова, сердце заколотилось в горле. Мне не хотелось так задыхаться, но Мейсон продолжал дразнить мое тело, как будто ему нравилось слышать мои прерывистые вздохи.
Внезапно он прижался ко мне всем телом, и я снова выгнулась. А потом распласталась под ним и почувствовала, как он возбужден. Он стонал, и я прикусила его опухшие губы, кажется, теряя сознание.
Решительным жестом он схватил меня за бедро и перекатился вместе со мной в сторону. Я обнаружила, что сижу на нем верхом в одном нижнем белье. От твердости, которую я почувствовала между бедрами, у меня перехватило дыхание.
Мои щеки горели, Мейсон обхватил мою голову руками и впился в губы, подавляя потрясение.
Это я возбудила его. Это сделала с ним я, а не кто-то из местных великолепных девушек. Не Клементина с ее убийственным телом и соблазнительной раскованностью, которая сводила парней с ума. Я! Мейсон хотел меня, только меня. Он хотел, чтобы я прикасалась к нему, целовала и обнимала его.
Он никогда никого не приводил в этот дом надолго, тем более на ночь, потому что это интимное пространство предназначалось только для его семьи и всего, что ему дорого.
Я ворвалась в его закрытый мир. Но именно он вернул меня, когда я ушла.
Мы принадлежали друг другу – сумасшедшим, непонятным, странным образом, но это было так.
– Тоже хочу тебя чувствовать, – призналась я тихим голосом.
И обхватила его лицо руками, он посмотрел на меня. Я увидела в его глазах огонь, жадную требовательность. Он не первый раз так на меня смотрел. Я видела такой взгляд, когда мы ссорились, кричали друг на друга, когда я бросала ему молчаливый упрек. Наконец я поняла природу этого явления – его глаза кричали мое имя.
Наши губы снова слились. Я расслабилась, отдалась горячей волне ощущений и самозабвенно целовала Мейсона.
Он, казалось, удивился моему страстному порыву и сильнее сжал мои бедра, а я прижалась к нему всем телом. Я целовала его до тех пор, пока у него не перехватило дыхание и он ответил на поцелуй с тем же жаром, который горел во мне.
Мы терялись, утопали друг в друге, пока шаги и голос не заставили нас оторваться друг от друга.
– Мейсон? Ты проснулся?
Мы разомкнули объятия и откатились на разные стороны кровати, а через мгновение дверь открылась.
– Я хотел поговорить с тобой о вчерашнем…
Джон замер, когда увидел меня. Он буквально окаменел. Я сжимала простыню, закрывающую мои ноги, и надеялась, что румянец меня не выдаст. Он перевел взгляд с меня на сына, и тут же комнату наполнила напряженная неловкость.
– Айви, тебе лучше спать в своей комнате, – сказал Джон, и подтекст этой фразы смутил всех троих.
Мейсон отвернулся, Джон сглотнул, а я побагровела от стыда. Это, пожалуй, самая неловкая ситуация в моей жизни.
– Конечно, – пролепетала я.
– Мы ничего с ней не делаем, – сказал Мейсон, досадливо приподняв бровь, и кровь прилила к моей голове.
Ничего?
– Я знаю, – хрипло сказал Джон, но, похоже, он вообще ничего не знал. – Просто… мне еще надо к этому привыкнуть.
Я молилась, чтобы простыня хорошо нас прикрывала, иначе это ничего будет трудно не заметить.
– Ну, Айви… я видел, как она росла. А ты, ты мой сын, так что… – Джон снова сглотнул, и чувство неловкости и стыда только усилилось.
Я хотела ему сказать, что его сын брал все, что хотел, даже без его согласия. Жизнь в окружении друзей, которые появлялись, когда и где хотели, да и жизнь в доме с заботливым вездесущим Джоном не позволяла нам уединиться. Но Мейсон определенно был не из тех, кого это могло остановить.
Нам нужно было набраться терпения, дать Джону время. В глубине души я знала, что его радовала мысль о том, что мы с Мейсоном вместе. Его смущало только, насколько мы можем быть близки.
– Давай вставай! – Джон мило мне улыбнулся. – Я приготовлю тебе завтрак.
Я не шевельнулась, и он вопросительно посмотрел на меня.
– Айви?
– Сейчас приду, – ответила я, пытаясь скрыть панику под своим обычным бесстрастным тоном, ведь я была в нижнем белье, а скомканные джинсы валялись где-то под простыней. – Я спущусь прямо сейчас.
Джон нерешительно посмотрел на нас. Я пыталась дать ему понять, что мы не собираемся набрасываться друг на друга, как только он уйдет, и он, похоже, решил мне поверить, потому что неохотно повернулся и направился вниз по лестнице.
Я скинула простыню, нашла джинсы и быстро надела. Одеваясь, я почувствовала на себе взгляд Мейсона, а когда обернулась, обнаружила, что он сидит, обхватив голову.
– Мейсон, насчет твоей матери…
– Я слышал, что ты вчера сказала, – перебил он меня, – каждое слово.
Я решила не продолжать, только протянула руку и провела пальцами по его щеке. Я становилась более раскованной в жестах, и Мейсон это тоже заметил.
Его глаза многое мне говорили, и я мягко улыбнулась в ответ. Он сказал, что ему нравится моя улыбка – редкая, которая светит немногим.
И, видя, с каким чувством Мейсон смотрит на меня, я поняла, что, возможно, этот разговор действительно состоялся.
После школы мы должны были собраться у Карли. Сэм подвезла меня на своем скутере домой, куда я забежала только для того, чтобы переодеться во что-нибудь более удобное: Карли жила недалеко от пляжа, и ехать к ней в длинных брюках было не лучшей идеей.
Я надела подаренные Фионой темные джинсовые шорты – из магазина винтажной одежды ее кузины. Когда она их увидела, то сразу подумала обо мне и о том, что, по ее мнению, они в моем стиле. Качественно сшитые, с кожаной эмблемой, украшенной филигранной вышивкой, неношеные и непорванные, простые, с отворотами, они мне очень нравились.
Я порылась в вещах миссис Ларк и надела белую блузку без рукавов, собранную на талии и с завязками на воротничке. В ней наверняка будет прохладно и легко. Я взяла рюкзак, надела кепку и вышла к воротам ждать, пока за мной приедет Сэм.
На почтовом ящике был поднят флажок.
Джон утром забрал почту, поэтому я подошла, чтобы посмотреть, что внутри. Там оказалось письмо для меня, с надписью: «От Эвелин».
Чего еще хотела эта женщина?
Я вскрыла конверт, вынула листочек и прочитала короткую фразу, убирая с лица волосы, которые трепал ветер.
«Думаю, это должно быть у тебя»…
– Молодец, ты уже здесь!
Я вздрогнула. Сэм остановила скутер прямо передо мной, и я убрала конверт в рюкзак.
Сэм улыбнулась из-под красного шлема.
– Не то что Фиона, ее надо часами ждать.
Она усмехнулась и вручила мне второй шлем, который я быстро надела.
Я обхватила ее за бока, и мы поехали. Я чувствовала себя спокойно, потому что Сэм не была безрассудной и понимала, что за рулем шутки плохи.
Мы добрались до места назначения в три часа дня. Карли открыла дверь и, как всегда, одарила нас сияющей, воодушевленной улыбкой.
– Привет!
Мы вошли в ее дом, отделанный светлым деревом, с большими окнами и белыми шторами, которые колыхал ветерок, дувший с пляжа. Я познакомилась с ее родителями, дружной парой, владевшей сетью спортивных магазинов на набережной. Представляясь, я старалась скрыть неловкость, но они улыбнулись мне так приветливо, что я вдруг ощутила какое-то странное чувство. Я видела, как они смеялись, как прикасались друг к другу, как с радостными восклицаниями встретили пришедшую Фиону. Их единодушие усилило во мне то первое неожиданное впечатление.
– Айви! – Карли положила руку мне на плечо. – Все в порядке?
– Да, – выдохнула я, и она наклонилась ко мне с обеспокоенной улыбкой.
– Ты уверена? Выглядишь грустной.
Я отвела взгляд от ее родителей и попыталась прогнать чувство, которое пеленой опустилось на мое сердце.
– Все в порядке.
И быстро пошла за девушками на задний двор в небольшую беседку на песке. Мы устроились на подушках, Карли принесла поднос со сладостями и соком.
Ветер нас тоже приветствовал. Фиона рассказала, что Трэвис свозил их с Алленом в луна-парк, и я поняла, что никогда не видела ее более счастливой. Она продолжала жаловаться на него и на жизнь, но в ее глазах появилось что-то прекрасное, чего раньше в них не было.
– А я на этой неделе сходила на разведку в колледж, – сказала Сэм. – Скоро выпускной, времени осталось не так уж и много… – Она взяла с подноса пончик и повернулась к Карли: – А ты что делала?
Карли пожала плечами.
– Ничего особенного. Присматривала за детьми Томпсонов. Помогала родителям в магазине… Ах, да! Томми сказал мне, что я ему нравлюсь.
Я подавилась соком.
– Что? – промычала Сэм, дожевывая пончик.
– Он попытался меня поцеловать.
Мы уставились на нее, вытаращив глаза.
– И ты нам так, между прочим, об этом рассказываешь? – упрекнула Фиона обиженно. – Что ты ему ответила?
Карли снова пожала плечами.
– Сказала, что вижу в нем друга. Что еще я могла сказать?
– Ты… – Фиона побледнела. – Ты его зафрендзонила?
Я нахмурилась, услышав незнакомое слово.
– Ну а что такого, ведь мы с ним правда друзья.