Рич прижал палец к губам, веля Алиде замолчать. Она обернулась и похолодела от страха. В тишине отчётливо слышалось, как кто-то шёл через лес, шелестя листьями и похрустывая ветками. Их нагнали.
Рич мужественно шагнул навстречу невидимому преследователю, но обнажённый до пояса, бледный и худой астроном совсем не выглядел угрожающе. Алида приготовилась распалить свой внутренний огонь и позволить магии совершить хоть что-то, что могло бы им помочь, но одна вещь показалась ей странной. Ветки шевелились очень низко, будто пробирающийся через лес полз по земле или был очень мал ростом. В кустах промелькнул белый хвост, и Алида облегчённо выдохнула.
– Мурмяуз! Ты нас так напугал!
Кот, вопреки ожиданиям Алиды, не бросился ей на руки, а осторожно приблизился, обнюхал рукав чужой рубашки и презрительно сморщил нос.
– Я не забыла о тебе, честно! Я знала, что ты ждёшь меня где-то здесь, – принялась оправдываться Алида.
– Хватай кота и давай всё-таки спрячемся где-нибудь в чаще, – недовольно напомнил Рич. Он уже начал дрожать от холода, и Алида догадалась, что он заодно намекает на то, чтобы она всё-таки что-то придумала со своей одеждой. Алида кивнула.
– Да, прости.
Мурмяуз пытался вырваться и ревниво шипел, недовольный, что от хозяйки пахнет по-другому, но Алида прижала его к груди, и они бегом бросились дальше в лес.
Стремительно темнело и холодало, с веток падали редкие капли – то ли оставшиеся после вчерашнего дождя, то ли снова начало накрапывать.
Мел удивился, застав внизу бабку Алиды. Стриксия заваривала чай с каким-то неимоверным количеством пахучих трав. Мел кашлянул: отчасти от запаха, отчасти чтобы обозначить своё присутствие.
– Маешься, об отце думаешь? – хмыкнула Стриксия и отодвинула второй стул, приглашая Мела сесть. – Похожи мы с тобой. Больше, чем тебе кажется, мальчик.
Мел не стал спорить с тем, что смертная женщина считает его мальчиком, и из вежливости присел рядом со Стриксией, не зная, как вести себя с ней.
– Чем же так похожи?
– Сам подумай. Ты за отца беспокоишься, а я – за внучку. И Гертарт тоже, хоть и держит в себе. Такой он, мужчины часто замыкаются в трудные минуты, думают, что так они кажутся сильнее. Только ты не замыкайся. Расскажи, коли хочешь. Я никому не скажу.
Стриксия, чуть согнувшись, прошла к шкафчику и поставила перед Мелом кружку. Из чайника полился душистый янтарный чай: настоявшись, он пах уже вовсе недурно.
Мел взял кружку и задумчиво постучал ногтём по ручке.
– Я гораздо старше вас, Стриксия. Не стоит думать, будто я – глупый юнец.
Стриксия хмыкнула и шумно отпила глоток.
– Думай не думай, а я вижу, каков ты. Юнец он и есть юнец. Какая разница, сколько лет ты землю топтал? Вон, посмотри на собаку в два года: натасканная зверюга кого хочешь порвёт. А человек в два года? Хорошо, если не падает и сопли свои умеет сам вытирать. И ты такой. Мальчишка, и не спорь больше, даром что Владыкин сын.
Мел обескураженно замолчал. Ему ещё не доводилось вот так общаться со Стриксией или другими пожилыми смертными.
– Не волнуйтесь за Алиду, – наконец решил он подбодрить старую травницу. – Она выбиралась из заварушек посерьёзней. В Птичьих Землях безопасно. Отец специально отправил их к хранилищу, потому что бережёт их и знает, что они хотят быть полезными. Пусть лучше занимаются поисками, чем лезут на рожон.
Стриксия подлила себе ещё чаю. Свечи на столе мерцали, где-то было открыто окно, и ночной осенний воздух гулял по столовой. Особняк казался непривычно тихим и пустым: мать, Герт и служанки спали, Лисса с Диньяной ночевали в своём доме, и Мел чувствовал себя гостем в собственном особняке, когда пил чай с бабкой Алиды. Он глотнул из кружки. Напиток оказался довольно приятным, хоть и сладковатым от трав.
– Что-то совиное осталось во мне, – призналась Стриксия, подливая себе из чайника. – Я сплю днём, чаще встаю ночами. Вот и подумала: раз моя девочка умеет колдовать с птицами, так, может, я смогу к ней обратиться как-то, узнать, как она там да что… сердце-то болит, сам понимаешь. Но не вышло ничего. Тянулась-тянулась мысленно, а ответа никакого не обрела. Не слышит меня Алидушка.
Такие разговоры никогда не нравились Мелу, а уж делиться со смертной старушкой своими волнениями по поводу отца ему вовсе не хотелось. Он залпом допил чай, взял кружку, чтоб отнести служанкам в кухню, и насмешливо отдал честь Стриксии.
– Не беспокойтесь, госпожа Фитцевт. У вашей внучки самый скучный сопровождающий из всех возможных – любого врага заговорит до смерти. А древуны не дадут ей погибнуть от нехватки сушек в организме. Всё будет хорошо.
Мел похлопал Стриксию по плечу и вразвалку вышел из столовой. Спать не хотелось, да и тревог после разговора со смертной не убавилось.
В этих лесах пахло тревогой. Рич не стал сразу признаваться Алиде в том, что с каждым шагом ему всё меньше нравится здесь. Особенно в этом поселении провидцев. Попросту сказать, ему было здесь страшно, и как он ни гнал прочь неприятные мысли, мурашки всё равно ползали по спине, стоило ему вглядеться в силуэты деревьев, машущих ветвями за окнами, или заметить у печи быстрые тени этого странного существа, домушки.
Он буквально кожей ощущал, что эти места таят магический след, но отчего-то молчал. Его молчание обернулось бедой.
– Он приходил ко мне, этот Тёрн, – проговорила Алида. – Говорил что-то странное. Снова про какую-то Птицу-Мать. Мне страшно, Рич. И, Преисподняя, как холодно!
Рич не стал расписывать, насколько холоднее ему без рубашки.
– Дай сумку, – попросила она.
Рич молча протянул сумку Алиде. Она, не сбавляя шаг, покопалась в содержимом и вытащила изрядно помятый плащ. Рич удивился, как он вообще там поместился. Алида набросила плащ себе на одно плечо, а оставшийся угол протянула Ричмольду.
– Набрось хоть немного.
Рич был рад возможности согреться.
– Спрячь нас, – шепнула Алида плащу.
– Вроде за нами никто не гонится. Но ты права, осторожность не повредит.
– Не гонятся, потому что, возможно, ещё не поняли, что я сбежала. Этот Тёрн говорил, что они не хотят, чтобы я что-то сделала… – Алида покачала головой, и её спутанные волосы приятно защекотали Ричу предплечье. – Они хотели меня убить, ты представляешь? За что? Что я им сделала, Рич?
Он не знал, что ей ответить. Всё это путешествие с каждым днём всё больше походило на бессмысленное, безумное времяпрепровождение, теперь ещё и ставшее смертельно опасным. Рич слышал обрывки разговоров Ясеня и Тёрна, когда пытался спасти вещи Алиды, и то, что он услышал, совсем ему не понравилось.
Ясень каким-то образом узнал, что Рич связан с Эллекеном, и, судя по тону, его это радовало. Зато их отношение к таинственной Птице-Матери разгадать никак не удавалось. Они что-то говорили о том, что она не должна упасть, – и для этого они хотели избавиться от Алиды. В чём тут связь, Ричмольд так и не понял. Да и не хотел понимать – что толку вникать в бредни двух безумных провидцев? Лучше унести отсюда ноги да поскорее завершить дело.
– Где твоя обувь? – буркнул Рич, заметив в темноте бледные голые ступни Алиды.
– Там же, где и одежда, умник. Больше всего мне жалко именно носки Симонисы.
Алида поминутно оборачивалась, тревожно вглядываясь во мрак, чем немало раздражала Ричмольда. Он шикнул, дёргая её за руку.
– Ты больше шумишь, когда оборачиваешься. Иди спокойно, но быстро. И не вздыхай так.
– Но что, если они за нами гонятся?
– Двое сумасшедших провидцев? – Рич фыркнул. – Вряд ли вся деревня пустится за нами в погоню. А от двоих как-нибудь уйдём.
– Этот Ясень – умелый колдун. Ты видел, что он может…
– Послушай, – Рич почувствовал, что ещё немного, и окончательно вспылит. Ему не больше Алиды нравилось то, что им приходится убегать ночью по лесу, да ещё и без одежды. – Ты – птичья ведьма, или как там тебя называли. Тут полно сов, я уверен, а у них крепкие когти и клювы – чем тебе не защита? Я тоже помогу, чем смогу. И, вообще-то, мы услышали бы, если б кто-то за нами гнался. Ты слышишь шорохи и хруст? Я – нет. Расслабляться, конечно, ещё рано, но и паниковать не стоит.
Алида повздыхала ещё немного, но больше ничего не говорила.
Из-за облаков выплыл масляно-жёлтый ломтик луны. Иногда в разрывах между облаками мелькали крупинки звёзд и яркие огни светил, и тогда Рич чувствовал волнительную дрожь, пробегающую вдоль позвоночника. Раньше эта открывшаяся связь со звёздами вызывала смутные приятные ощущения, но сейчас почему-то больше беспокоила.
Они решили остановиться только тогда, когда от усталости начали слипаться глаза. Друзья отыскали поляну, заросшую мягким мхом, и с наслаждением опустились на сырую подстилку. Алида укуталась в заколдованный плащ, а Рич уже даже не старался скрыть, насколько ему холодно, и громко стучал зубами.
– Погоди, – попросила Алида. – Сейчас попробуем.
Она сорвала два жухлых папоротниковых листа, достала из сумки толстую иглу и нахмурилась, вертя «материал» в руках. Рич против воли улыбнулся: так забавно выглядело её сосредоточенное лицо. Алида сложила два листа, закрыла глаза, и игла заблестела в лунных лучах, ловко заплясала в тонких девичьих пальцах. На глазах два бурых листа превратились в толстый шерстяной свитер с высоким воротником. Алида улыбнулась и с ликующим видом протянула свитер Ричмольду.
– Получилось, ты представляешь? Надевай скорей, а то уже губы синие.
Она подошла и набросила свитер ему на плечи. Рич поспешно натянул одежду и с блаженством ощутил, как долгожданное тепло разливается по телу.
– Спасибо.
– Тебе спасибо. И прости, что я так нагло забрала рубашку, а потом и плащ. Правда, прости.
Ещё недавно он, наверное, выговорил бы ей за все мучения, но у Алиды был такой виноватый вид, что Рич не мог по-настоящему злиться. Да и что такого страшного было в том, чтобы немного помёрзнуть?