– Хватит молоть чепуху, – рыкнул Кайл. – Видели, что делают моуры с местными? Того же хотите?
За костром затихли. Из темноты послышалось девичье хихиканье – нежить всегда подслушивала, о чём говорят сборщики и непосвящённые Чернокнижники.
– Радуйтесь, что Владыка оставляет вас в живых. И даёт пищу и кров. Пока куриная похлёбка, костёр и сарай с худой крышей, но дальше будет лучше. Прекратите ныть и осмотритесь внимательно. Авенум уже близко, скоро мы будем ночевать в королевских палатах и жрать фазанов в шоколаде, – процедил Кайл, зло разломал хворостинку и швырнул в костёр.
– Не уверен, что фазаны в шоколаде – это вкусно, – проворчал Ханер.
Кайл подобрал толстую ветку и тоже отправил в огонь. Целый фонтан алых искр взвился в чёрное небо. Кайлу понравилось, как послушно все замолчали. Послушно или испуганно – без разницы. Пусть боятся и затыкаются, когда он этого хочет, а хозяин пускай видит, что без Кайла у него бы ничего не получилось.
Моуры бесновались в темноте, окружённые мерцающим туманом. Они прошли уже множество деревень и посёлков, везде оставляя заиндевевшие покосившиеся дома, увязшие в расползшихся болотах. Жильцов моуры утаскивали в чёрную жижу, и это происходило так стремительно, что каждая деревня заходилась криком буквально на несколько минут, а потом воцарялась тишина. Самая жуткая тишина на свете – безмолвие мёртвых.
Некоторых моуры оставляли в живых. Точнее, не по своему желанию, а по приказу Кайла и Ханера. Эллекену были нужны молодые и сильные юноши, способные сослужить ему службу. Кайл сначала опасался, что мальчишки не станут повиноваться тому, кто оставил их без семей и домов, но тёмная магия быстро делала своё дело. Эллекен дарил им силу – совсем немного, лишь один язычок серебряного пламени, который за мгновения выжигал из их сердец всю боль, всю тоску и всю любовь. И когда армия нежити перемещалась от одного разорённого городка к другим, ещё дышащим, ещё полным ничего не подозревающих смертных, служки Эллекена разбегались по окрестностям, чтобы принести ему охапки магических сгустков.
– Придём в Авенум, и хозяин выделит каждому хоромы, – мечтательно протянул Гежед, нескладный парнишка с вечно сопливым носом. Он что-то чертил палочкой на земле и тут же яростно стирал ногой. – Он может, да? Он всё что хошь может. Вон девок голых наколдовал – и дома, значит, наколдует.
Послышались смешки. Агор, ответственный за похлёбку, деловито помешал варево, пригубил и довольно кивнул – мол, готово. К нему сразу потянулось множество рук с мисками, тарелками и суповыми чашками – с тем, что находилось в домах и присваивалось.
– Дома посложнее устроены, чем голые девки, – произнёс Агор, разливая похлёбку – сначала каждому по половнику, стараясь выловить одинаковое количество курятины и крупы. – Но раз обещал, значит, исполнит. Вы же уже поняли, кто наш хозяин? – Он обвёл собравшихся у костра заговорщическим взглядом и продолжил, понизив голос: – Наш хозяин – самый сильный демон из Преисподней. Сильнее даже тех, о ком в сказках говорится. И сильнее нашего короля, так что мы всё правильно сделали.
Загремели ложки по мискам, зачавкали рты и захлюпали носы. От горячей похлёбки в носу у Кайла тоже стало мокро, и он потёрся лицом о рукав. Хотелось только скорее доесть бурду Агора и сбежать куда-нибудь от этих болванов, да хоть бы к моурам, танцевать посреди болот и высекать пятками из земли серебристые искры.
В котелке Кайл видел смазанные, нечёткие отражения: своё, Ханера и длинноволосого Бека. Все трое выглядели очень похожими друг на друга: у каждого тёмные волосы и чёрные точки глаз. В одном из осиротевших домов Кайл долго разглядывал себя в зеркало, пытаясь понять, отчего его русые волосы потемнели, а серые глаза налились свинцом закатных туч, но так и не придумал объяснения. Незнакомец в отражении смотрел насмешливо и совсем чуждо, и Кайл бросил в зеркало подсвечник, чтобы раскроить это странное лицо на тысячу осколков, и бросился прочь из страшного дома.
Скоро они закончат ужинать и устроятся на ночь в кособокой избе. Будут храпеть, а некоторые – звать матерей, которые уже стали моурами и забыли всё, чем жили. Кайла затошнило при мысли о том, что придётся провести ещё одну ночь под одной крышей с грязными, глупыми мальчишками, мечтающими только о домах в столице. Разве они не видят, что Эллекен способен на большее? Разве не понимают, что единственное, ради чего стоит жить, – это сила, которой он способен одарить? Узколобые, недалёкие идиоты, не видящие ничего дальше собственных прыщавых носов.
Во мраке запели стригои. Пением это можно было назвать с большой натяжкой. Нежить перекликалась, затягивая скрипучие, гортанные крики, переливающиеся от низкого гула до визга, похожего на стон пилы. Этот звук вгрызался в мозг, доставал до зубного скрежета, а сливаясь с разговорами за костром, становился вовсе отвратительным. Перед глазами у Кайла всё подёрнулось багровой мутью. Он отбросил миску и вскочил на ноги.
– Ты уходишь? – спросил Ханер.
– Заткнись и никогда не говори со мной таким плаксивым тоном, – процедил Кайл. – Я не обязан постоянно нянчиться с тобой.
Гежед рассмеялся, и Кайл бросился прочь – дальше от смеха, дальше от этих лиц, дальше от жилья и еды. К моурам, к их танцам, к огням, к топям и морозу, к магии и к власти. К свободе.
Глава 6,в которой балом правит любовь
Алида была рада вернуться в первое поселение древунов, несмотря на гостеприимство каменного дома Вольфзунда. Она упросила Мела переместить их в деревню, чтобы повидаться с Лиссой и лично убедиться, что с подругой всё в порядке. Немного поворчав, он всё-таки выполнил просьбу, но сам вернулся обратно – невесту он должен был увидеть только в день торжества.
Алида присела около кустика шалфея с листьями необычной окраски, как вдруг Рич сжал её плечо и кивнул на дорогу: к ним приближалась женская фигура, и Алида, приглядевшись, радостно ахнула.
– Лисса! Ты цела!
Девушки бросились навстречу друг другу и закружились в объятиях.
– Как же вы вовремя! Я-то переживала, успеете вы или нет. – Лисса сощурилась, глядя на Ричмольда. – А ты изменился, Рич. Будто похорошел.
Астроном зарделся и потупил взгляд, как юная девушка, впервые получившая комплимент. Лисса рассмеялась.
– Пойдём скорее! Вас все ждут.
– Так Мел не соврал? У вас действительно сегодня свадьба? Вот именно сегодня?
Лисса замотала головой, и русые волосы рассыпались по её плечам.
– Мел сказал правду. И как же здорово, что вы успели вернуться!
Лисса выглядела счастливой, но от Алиды не укрылось, что подруга нервничает. Она слишком громко смеялась, слишком суетливо двигалась, часто моргала и оправляла одежду. Алида посочувствовала ей, но и немного позавидовала.
Они пошли по дороге, и Алида с восторгом разглядывала осеннее убранство посёлка: калитки и крыльца обвили гирлянды из листьев и гроздей рябины, в садиках пышно распустились рудбекии и астры, а там, где было что-то вроде площади с кострищами, соорудили огромный стол. Лисса провела их в свой дом, украшенный богаче других. Даже изнутри комнаты были обвиты гирляндами из цветов, на столах тлели ароматные свечи, а пол устилали разноцветные листья.
Лисса тут же выдвинула ящик комода, выискивая в нём что-то.
– Наденешь это, – произнесла она и подала Алиде свёрток.
Развернув шуршащую бумагу, Алида обнаружила там новое платье цвета какао с рисунком из сине-фиолетовых ирисов.
– Спасибо, оно прекрасно!
– Благодари Вольфзунда. Это он всё устроил, хоть и не признаётся. Я и не видела его тут ещё ни разу, но Мел уверяет, что его отец взял на себя все хлопоты. Немного странно, учитывая сложившиеся обстоятельства… Но я очень признательна ему.
– На твоём месте я бы не очень-то верила Мелу, – протянула Алида, прикладывая к себе платье. – Но, наверное, это действительно Вольфзунд. Больше некому. А покажи своё платье!
– Нельзя, – посерьёзнела Лисса. – Увидишь вечером.
Алида вздохнула, но согласилась потерпеть до вечера, тем более что не так уж долго и осталось.
– В помывочной готова горячая вода. Можешь вымыться и переодеться, если хочешь.
Алида с радостью согласилась.
Едва коснувшись пола, старое платье снова превратилось в несколько жухлых папоротниковых листьев, видимо, поняв, что в нём больше не нуждаются. Алида долго мылась в горячей воде с ароматными травами, вымыла волосы мягким мылом и едва не задремала, пригревшись и разомлев.
Выйдя во двор, Алида столкнулась нос к носу с Ричмольдом. Он тоже переоделся: теперь на нём была серая рубашка, тёмно-синие штаны и такая же куртка. Алида заметила, что эти цвета очень ему шли, оттеняя яркие глаза и цвет волос.
Рич удивлённо выдохнул.
– Ты выглядишь… очень хорошо.
– Скупой комплимент, – поморщилась Алида. – Ты тоже ничего.
Астроном улыбнулся и хотел ещё что-то сказать, но их окликнула Диньяна.
– Не помешала? Думаю, нам всем стоит помочь с украшением площади и столом. Пойдём.
К вечеру всё было готово, и Алида устало опустилась на стул из берёзового пня с прибитой дощатой спинкой. На её взгляд, всё получилось великолепно. К деревьям подвесили осенние плоды: яблоки, ягоды и мелкие тыквы со свечками вместо вынутых сердцевин. С ветвей свисали ленты и блестящие нити, похожие на летний дождь. На составленных вместе длинных столах расставили букеты и ароматные восковые свечи. Для каждого гостя – а их ожидалось, наверное, не меньше сотни, – приготовили тарелки и бокалы, и Алида не могла дождаться, когда там появятся угощения.
Ричмольд присел на соседний стул и вытер капли пота, выступившие на лбу. Он хмуро поглядывал куда-то в сторону, и Алида, проследив за его взглядом, увидела Кемару, которая подвязывала к сосновой ветке сушёное яблоко. На колени Алиде прыгнул Мурмяуз, и она передумала ворчать.
– Погоди, котик, я и сама жду, когда нас накормят.
Постепенно собирались гости: жители поселения и альюды. Алида радостно помахала Перинере, Симонисе и Хьёльду, а остальных она не помнила по именам, но вежливо улыбалась всем, с кем встречалась взглядами. Стриксия и Герт сели чуть поодаль, рядом с Диньяной и семьёй Кастера, будто у них была какая-то договорённость насчёт распределения мест.