– Я не могу, – бросила она.
Раздражение заклокотало в горле.
– Что значит «не можешь»? Хватит говорить ерунду. Ты знаешь, что он всё видит.
Мел бросил взгляд на бусы Кемары, привычно оплетающие шею девушки и каскадом покрывающие грудь, но не увидел самого важного, амулета в виде чёрного глаза. Может, потеряла где-то?
– Где глаз?
– Сила требует оплаты. Я отдать амулет. Владыка сам сказать сделать так.
– Слабо верится. Так что со Стаей? Почему ты говоришь, что не можешь её отозвать? Это ведь ты привела её в Птичьи Земли? Если не отнекиваешься, значит, я прав.
Кемара помолчала, без выражения разглядывая Мела, будто решая, можно ему доверять или нет. Мела злило это безучастное выражение светлых сорочьих глаз, унижало, будто он был простолюдином, решившим спросить, который час, а не сыном Владыки.
– Я расколдовать куклы и выбросить их. В огонь. Пока ты танцевать с невестой.
– Так сделай новых! Отвадь этих тварей, пока я не рассказал обо всём отцу, – заскрежетал зубами Мел.
Кемара гордо вскинула голову.
– Не стану. Я не хочу больше ему служить.
– Тогда скажи это Вольфзунду. Или у тебя не хватает мужества?
Поднялся пронизывающий ветер, где-то вдалеке что-то загромыхало, и Мел был уверен, что это не гроза. Схватить бы за горло эту дерзкую птицу и заставить исправить всё, что она натворила! Но отец бы точно это не одобрил. Надо учиться добиваться желаемого словами и использовать весь свой природный дар убеждения… Преисподняя, как же быть?
– У меня на всё хватить мужества. На всё, слышишь? И если ты думаешь меня запугать, то извини, Мелдиан. Я научиться ничего не бояться. И никого.
– Хватит. Кемара, пожалуйста. Я не хочу тебе вредить. Ты мне не враг, пусть и придумала себе что-то. Зачем, Кемара? Скажи, зачем?
– Тебе не понять, наследный принц, – усмехнулась Кемара, гордо задирая подбородок. – Твоя жизнь никогда не зависеть от решений другого. Твоих близких не лишать души и мыслей. Ты не знать, что я и моя семья переживать ради твоего отца. Я хотеть мстить за сестру, и мои родители тоже хотеть, но они сами никогда не решиться. Зато я решиться.
– Ты слишком быстро забыла то, что отец дал вам, но предпочитаешь помнить только наказания, которые никогда не были несправедливыми.
– Я не сделать больше куклы Стаи, – произнесла Кемара, вскинув подбородок выше. – Это так… непривычно. Не люди – звери, ещё и порождённые колдовством. Я не повторить, как ты ни проси. Это слишком сложно даже после того, как я обрести свою книгу в хранилище. И у меня нет их шерстинок. У них вообще ничего нет – кроме злобы и тьмы. Я не повторить, извини.
– Тогда ты можешь помочь другим образом. Я догадывался, что ты откажешься. Если хочешь уничтожить свою родину – что ж, пожалуйста. Пусть Стая бродит в лесах, превращая цветущие Птичьи Земли в ночной кошмар. Я ведь не желаю тебе зла, Кемара. Ты невыносимо упряма и узколоба, совсем как простолюдины, но я не хочу вредить тебе. И раз уж ты… – Мел замялся, собираясь с мыслями. – Раз ты не можешь отослать Стаю обратно, так и быть, мы попробуем справиться сами. Но не жди, что я прощу тебе это. Ты поможешь нам иначе. Отцу необходимо заручиться поддержкой Магистров, чтобы уничтожить Эллекена. Если управлять людьми проще, чем чудовищами, то сделай куклы двух стариков.
– Магистров? – Кемара удивлённо приоткрыла рот.
– Магистров, Преисподняя их забери, Магистров! Ты сможешь? Кемара, пойми, это очень важно. Не только для меня или для отца, для всех. Если у тебя получится, я позабочусь, чтобы у тебя и твоей семьи всё было хорошо. Всегда. И отец не узнает о том, что ты привела Стаю в Земли.
– Ты говорить как Владыка, но ты не он. У тебя нет той власти, Мелдиан. С чего мне тебе верить?
Мел зашипел и дёрнул ушами. Почему дар кукольника достался этой глупой птице?
– С того, что я – сын Владыки. Это что-то да значит. Серьёзно, Кемара, хватит уже. Я хочу договориться по-хорошему, а ты что делаешь? Зачем всё портишь? Если хочешь служить Эллекену, то пожалуйста, никто тебя не держит. Лети на все четыре стороны и не жалуйся, когда он использует тебя по полной и выкинет твоё тело. По большому счёту, отец справится и без тебя. Но если ты поможешь, то не останешься без награды. Понимаешь, что я имею в виду? Я не желаю тебе зла. Да и никому, в сущности, не желаю. Даже Магистрам, даже Эллекену. Просто хочу, чтобы нас не трогали. Чтобы отец наконец вздохнул спокойно.
– Я надо подумать, – прокаркала она. – Когда это нужно сделать?
– Через два дня, – ответил Мел. – Поторопись, пожалуйста, Кемара. Тебе хватит этого времени, чтобы сделать куклы?
– Хватит, если я согласиться. Но мне нужно что-то от них. Волосы хорошо. Ты добыть мне их волосы?
– У тебя была шерсть волков Эллекена? Да брось, у них даже шерсти нет. Они все состоят из одной только тьмы, ты сама только что это говорила. Значит, есть другой способ.
– Переместись в город и добудь их волосы. С подушки, может. – Кемара дёрнула плечами, и бусы на её груди забренчали, ударяясь друг о друга. – Или попросить отца. Это ведь ему нужно, чтобы они стать сговорчивы.
Мел закусил ноготь на большом пальце и снова дёрнул ушами.
– Не факт, что получится. Они могут разозлиться, если отец снова заявится к ним. Не знаю, Кемара. Скажи, если не достанем волос, точно ничего не выйдет? Или всё-таки будет шанс?
– Будет, – неохотно призналась Кемара. – Но лучше всё-таки…
– Отлично, – просиял Мел. – Два дня, договорились? Я зайду.
Он похлопал Кемару по плечу и, не говоря больше ни слова – чтобы сорока снова не придумала каких-нибудь отговорок, – расправил крылья и взмыл в небо.
Уже полностью рассвело, но до сих пор не было никаких признаков того, что волки Эллекена всё-таки ворвались в Птичьи Земли. Алида покусывала ноготь, лелея надежду, что видения каким-то чудом не сбудутся.
Праздник давно закончился, древуны постепенно убирали столы и украшения. Вольфзунд отправился в свою резиденцию за какими-то вещами, которые могли бы помочь одолеть Стаю, Мел выскочил из дома, словно ошпаренный, по одному ему ведомому срочному делу, а Рич поплёлся искать снадобье от головной боли. Алида стояла посреди деревенской площади, окутанная последними завитками утреннего тумана, и растерянно теребила пояс платья. Ей до смерти был нужен кто-то, кто выслушал бы и утешил…
– Бабушка?
Алиде на миг показалось, что платье и накидка Стриксии совсем сливаются с лесом, что ели слишком крепко обнимают её лапами, тянут в чащу, растворяют в своём тёмно-зелёном море. Алида моргнула, и всё встало на свои места: Стриксия просто нагнулась над замшелым пнём, разглядывая какие-то тонкие стебельки.
– Бабушка, всё в порядке?
Алида подбежала к Стриксии и обняла её, уткнувшись лицом в родное мягкое плечо, пахнущее чем-то душно-сладким, таким знакомым и любимым. На секунду ей стало так хорошо и спокойно, будто она никогда не покидала своего дома. Но только на секунду.
– Это ты мне расскажи, – попросила Стриксия, мягко отстраняясь. – Ты будто сама не своя, Алидушка.
Серые прозрачные глаза, как всегда, смотрели так, будто уже знали всё на свете, а вопросы были лишь для того, чтобы оправдать своё всеведение. Алида вспомнила глаза Птицы-Матери, вздрогнула и покачала головой. Она поняла, что не сможет расстраивать Стриксию рассказами о том, как ей на самом деле непросто.
– Всё хорошо. То есть неплохо. А скоро… скоро точно будет хорошо. – Она постаралась улыбнуться. – Вольфзунд и его помощники уже совсем скоро договорятся с Эллекеном, и мы вернёмся в город. В наши дома. Они ведь ждут нас.
– Ты никогда не умела заговаривать мне зубы, – пожурила Стриксия внучку. – Что-то случилось во время вашего путешествия. Что-то, что изменило тебя. И нет смысла увиливать, Алида. Я вижу.
Под ногами расползался ковёр потемневшего к осени мха, тонкие стебельки, которые разглядывала Стриксия, оказались длинными ножками слегка светящихся поганок с мелкими круглыми шляпками. Алида опустилась на влажноватый пень и спрятала лицо в ладонях.
Как облечь всё в слова? Как объяснить, что с ней стало, когда она сама не могла до конца это понять? Но разве Стриксия не была с ней почти всё время? Разве не знала, что происходило с Алидой и с миром вокруг? Может, побывав в теле совы, запертой, зачарованной, она тоже впитала часть волшебства?
– Мы не просто нашли книгохранилище, бабушка, – выдавила Алида. – Точнее, Вольфзунд отправил нас не в простое книгохранилище. С Ричем всё проще, он на самом деле нашёл сильную книгу, но для меня книги не было. Меня ждала Птица-Мать. Сирин, призвавшая новую птичью ведьму для защиты Земель. Она отдала мне свою силу. И теперь… Теперь я должна беречь Земли, но я не знаю, как, и не знаю, смогу ли вернуться обратно в Королевство, не знаю, что будет со мной и, что ещё хуже, – с тобой.
Рука бабушки осторожно коснулась её волос.
– Так, значит, ты сделала ещё один шаг. От ученицы травницы к птичьей ведьме – это солидно, моя маленькая.
Стриксия осторожно присела на пень рядом с Алидой и ободряюще тронула её за руку. Тёплая шершавая ладонь старой травницы приятно успокаивала.
– Ни о чём не тревожься. Первый Волшебник ведёт тебя и всех нас, а что от тебя зависело, ты уже сделала. В твоём возрасте я грезила колдовством, милая. Искала любые упоминания о нём во всех старых книжках, которые могла достать. Но ты знаешь, что для меня это не кончилось хорошо и я потеряла любимого мужа. Наверное, мне стоило родиться на несколько веков раньше, зато тебе повезло больше. Не упусти своего, Алидушка. Ничего не упусти. Если магия выбрала тебя как свой сосуд, так будь им. Если Земли нуждаются в тебе, не оставляй их. Если молодой человек предлагает тебе…
– Бабушка! – Алида покраснела. – Не надо дальше.
– Как хочешь. Только я долго отвергала всех ухажёров, а с твоим дедом Эйнаром прожила всего ничего. Не желаю тебе такой же участи.