Голос Вольфзунда стал звучать неестественно, слишком напряжённо, и только по мимолётному взгляду, брошенному в его сторону, Мел наконец понял, что эти слова адресованы ему. Могильный холод расползся от груди к кончикам пальцев…
– Отец!
Вольфзунд стремительно вытащил из кармана шарик со Священным Всполохом и швырнул его под ноги Эллекену.
– Мелдиан! Сейчас!
Меньше чем через мгновение раздался оглушительный рёв стихии и багряный, как кровь, огонь заполнил своим жаром всё вокруг.
Мел успел крутануться на месте: пламя опалило ему крылья, но не добралось до его тела…
Симониса перенеслась на крышу здания вокзала. Теперь гвардия была снабжена противоядием, и после того, как «Слёзы Тумана» отравят моуров, люди Авенума будут спасены.
Вскоре рядом с ней появился Хьёльд.
– Магрет с Эллекеном! – задыхаясь, прокричал он. За грохотом и гулом его голос терялся, и Симониса не сразу разобрала все слова. – Я должен забрать её!
– Они у замка?
Хьёльд закивал.
– Я был там. Вольфзунд не велел приближаться, но я отдал значительную часть своих сил камню и незаметно заложил его у основания замка. Вольфзунд был бы против, но пусть хоть чем-то помогу… Магрет, Сим! Она с этой тварью, Кристедом. И не знает, чем для них может закончиться этот день. Я должен вернуть её!
– Так отчего не забрал сразу? Ты только что оттуда, – разозлилась Симониса. – Разве Магрет не сделала свой выбор, Хьёльд? Почему ты очнулся только сейчас?
– До последнего не верил, – бросил он, и его голос потонул в грохоте. Целый городской квартал ухнул в болото, разверзающееся вместо мостовых. – Не думал, что она решит навсегда переметнуться… Это же Магрет! Если бы не Вольфзунд, её бы не было в живых!
Симониса не ответила. Вольфзунд уговорил большинство альюдов не вмешиваться: сил продажников и гвардии должно быть достаточно, чтобы не ставить альюдов под удар. Некоторых трудно было уговорить взять семьи и укрыться в Птичьих Землях, но всё же они согласились, когда Вольфзунд уверил их, что они могут помочь, частично передав ему силы. Эллекен не сделал ничего подобного – не дорожил своими приспешниками или так был уверен в том, что с ними ничего не случится?..
– Я никуда тебя не пущу, – произнесла Симониса после паузы. – Если ты не сразу вцепился в сестру, а сперва отыскал меня, значит, пришёл проститься? Боялся не вернуться больше? Я и так едва сдерживаюсь, чтобы не броситься к замку, а если и ты…
Симониса вцепилась в локоть Хьёльда. Альюд обнял её, прижав даже крепче, чем было необходимо. Они замерли, а небо со стороны замка вдруг окрасилось кровавым багрянцем.
Мел открыл глаза уже в Птичьих Землях, и безмятежный покой, царивший здесь, показался ему глумливой насмешкой.
Он закричал, срывая голос и исступлённо колотя кулаками мёрзлую землю. От одежды, волос и обгоревших перьев воняло гарью, въедливо, до тошноты. Перед глазами стояла ослепительная багровая завеса огня, в котором ничто и никто не могло уцелеть.
Ни Эллекен.
Ни замок.
Ни отец.
Если бы Вольфзунд стоял чуть дальше от Эллекена, он мог бы переместиться за ту долю секунды, за которую успел Мел. Если бы… Если бы. Вдруг вспомнились отцовские слова, что для сокрушения Эллекена он использует силу замка, элементали и… собственное колдовство. Неужели он уже тогда знал, что будет так?..
– Мел!
Голос Лиссы звучал будто издалека. Мел почувствовал, как она обнимает его, но прикосновения тоже были далёкими, словно их разделяла крепчайшая броня. Мел зажмурился, и перед глазами всё стало мутно-белым, звуки умерли, а время замерло.
– …Ты меня слышишь, Мел? Что с твоими крыльями? Что произошло, ответь, наконец!
Лисса сорвалась на всхлип. Мел понял, что она трясёт его за плечи, и нехотя открыл глаза, неимоверным усилием возвращая себя в реальность.
Он заторможенно обернулся. Там, где раньше белели два огромных крыла, торчали чёрные обломки перьев и костей. Воняло гарью. Странно, но он даже не чувствовал боли. Вернее, чувствовал, но только в груди. Она была такой тяжёлой, душной и всепоглощающей, что мешала мыслям шевелиться в голове.
– Не знаю, – прохрипел он, с трудом оторвав пересохший язык от нёба. – Наверное, всё кончилось.
– Пошли.
Лисса помогла ему подняться с земли и, поддерживая за плечи, повела к дому. Черепа на ограде с интересом взирали на них пустыми глазницами, и Мел снова зажмурился, чтобы не видеть ни их, ни каменный дом, ни лицо матери, когда они встретятся…
Искры всё сыпали и сыпали с неба там, где ещё недавно кипели наколдованные звёзды. От диких песен волшебных птиц болела голова и закладывало уши – пусть, если эти звуки помогут расправиться с нежитью. Алида поднялась на ноги. Её потрясывало от напряжения и усталости, а от мысли, что придётся ещё спускаться по крутой лестнице, сводило ноги.
– Алида! Алида, ты в порядке?
– Ох, Рич…
Ей стало одновременно и легче, и тяжелее. Радостно увидеть друга живым и здоровым, пусть и с глубокой ссадиной на щеке, приятно услышать его обеспокоенный голос, но страшно представить, как он пробирался через запруженную моурами и стригоями площадь, ещё и в то время, когда наёмники Вейса и гвардейцы открыли по нежити огонь.
Алида уткнулась Ричмольду в грудь, он зарылся лицом ей в волосы, и они замерли на вершине водонапорной башни, осыпаемые сверху редкими жгучими искрами. Внизу не прекращались крики, хлопки и пальба, протяжное пение колдовских птиц звучало то ближе, то дальше, но для Алиды это всё уже не имело значения. Они оба живы. У них получилось. Они справились вместе. Алида шмыгнула носом и крепко стиснула пальцами плечи Ричмольда.
– Эй, больно, – пожаловался он. – Успокойся. Ты справилась. Ты молодец. Давай спускаться, а то есть вероятность, что башня разрушится: и так уже дрожит и пошатывается. Внизу, конечно, настоящая Преисподняя, но гвардейцы погнали нежить к западным окраинам, так что здесь уже не так опасно.
– Давай ещё подождём, – попросила Алида, вытирая нос. – Видел бы ты их вблизи… Совершенно жуткие. Пусть всё кончится. А башня не упадёт, не такие уж мы тяжёлые.
– Болота подтапливают фундамент, мы тут ни при чём. Я тебе помогу.
Рич взял Алиду за руку и мягко подтолкнул к лестнице, но Алида замерла как вкопанная. Её внимание привлекло странное багровое зарево с чёрными подпалинами закручивающихся облаков. Всё небо со стороны Биунума затянула сплошная завеса, страшная и мерзкая, от одного вида которой на спине выступил липкий пот, а ноги похолодели.
– Рич, там что-то случилось, – прошептала Алида.
Ричмольд обернулся и тоже застыл, вглядываясь вдаль. Зарево разбухало, как кровоподтёк, растекаясь по телу неба, дымные клубы сталкивались, наползали друг на друга, и казалось, что скоро багровая туча накроет собой и столицу. Вместе с заревом нарастал низкий утробный гул, как отдалённый громовой раскат, с каждым мгновением становясь всё свирепее и громче.
Алида испуганно посмотрела на Ричмольда. Почему он молчит? Почему не объяснит ей ничего? Пусть скажет, что это какой-то особый вид грозы или какое-то другое погодное явление! Пусть скажет хоть что-нибудь, лишь бы прогнать это жуткое предчувствие беды.
– Случилось, – глухо подтвердил он, и у Алиды похолодело в груди. – Что-то очень нехорошее. Давай скорее убираться отсюда. Вот-вот сюда доползёт газ из «Слёз Тумана». Нужно спрятаться.
Рич потащил Алиду к лестнице, как вдруг перед ними возникли Хьёльд и Симониса в облике лисицы. Хьёльд могучей рукой обхватил Ричмольда за плечи, Симониса ухватилась зубами за подол Алиды, и спустя пару мучительных мгновений все четверо оказались посреди заснеженной лесной опушки. Сквозь склонённые еловые лапы виднелся особняк Вольфзунда.
– Что там произошло? – выпалила Алида, едва исчезло ощущение, что грудь сдавливают обручами, выжимая весь воздух из лёгких. – Что это было? Там, на западе…
Хьёльд смерил её странным взглядом. Он словно не мог собраться с мыслями и блуждал где-то очень далеко отсюда. Симониса-лисица нервно кружилась, пытаясь поймать себя за хвост. Наконец Хьёльд медленно моргнул и произнёс осипшим голосом:
– Это наш Владыка. Его больше нет.
Алиду будто ударили по голове чем-то тяжёлым. Что такое с Хьёльдом? Он сам не понимает, что говорит! У них же всё так хорошо шло! Всё, как и планировал Вольфзунд! Не считая, конечно, гибели продажницы-певицы…
– Глупая шутка, Хьёльд, – проворчала Алида.
– Правда порой звучит глупее, чем худшая из шуток. Я сам видел, как от замка остаётся только пепел, как горы обращаются в прах и как красное рокочущее облако накрывает всё вокруг и ползёт дальше. Не знаю, что происходит со смертными, попавшими под него, но у альюдов, сотканных из магии, шансов точно не может быть. Боюсь, что и Мелдиан…
– Нет! – воскликнула Алида. – Хватит! – Она зажала уши и замотала головой, лишь бы не видеть сурового, чересчур серьёзного лица Хьёльда. Как он может такое говорить? Зачем? Когда он уже, наконец, улыбнётся и скажет, что всё в порядке? И почему Симониса ведёт себя как дикое животное, а не как мудрая покровительница травниц?
– Первый Волшебник, какое счастье, что вы вернулись!
Со стороны дома к ним спешила Лисса, на бегу заворачиваясь в тёплую шаль. Длинные волосы растрепались и в тусклом свете казались почти седыми, тонкое бледное лицо заострилось от волнений. Алида, спотыкаясь, бросилась обнимать подругу.
– Где Мел? Прошу тебя, скажи, что знаешь, где он, – взмолилась Алида, крепко стискивая в объятиях хрупкое тело Лиссы.
– Мел в доме, – ответила Лисса, и Алида облегчённо охнула. – Пришлось дать ему трав, чтобы он заснул. Вы в порядке? Рич, что с твоим лицом?
Ричмольд рассеянно провёл по щеке ладонью и недоумевающе уставился на кровавый след. Он выглядел донельзя потерянным и несчастным, постоянно переминался с ноги на ногу и втягивал голову в плечи.