Мы кормили кораблики с берега. Мы смотрели вечерами на белые тени. Это было удивительно. Юнани разговаривала с ними. От Юнани исходили доброта и тепло, это невозможно было не почувствовать. В деревне все любили ее, помогали, как могли, и она сама помогала всем.
Но родилась она не здесь, а в Налар-Сухте. С самого детства любила море. Еще девочкой она приходила на набережную, на старый причал, и сидела там целыми днями. Некоторые смеялись тогда, считая ее сумасшедшей. Когда она начала прикармливать кораблики, смеяться перестали… начали бояться. И ненавидеть. Кораблики — это зло, говорили они, Юнани — ведьма. Ее не пускали в порт, гнали отовсюду, как-то даже пытались забить камнями, чуть не убили. А ей и пятнадцати еще не было.
Она не ведьма. Никаких способностей к магии у нее не было. Совсем. Сколько ни проверяли.
В какой-то момент даже родители отвернулись от нее, у них было еще пятеро и детей и они не могли рисковать. Ее не выгоняли открыто, просто дали понять…
Юнани спас соседский парень, Ленар, сын плотника. Он сам тогда был еще мальчишкой, даже младше меня, пожалуй. Они убежали из города вместе, их сильно помотало по стране. А потом началась война. Да, это было так давно, страшно давно. Ленар ушел в армию, погиб в первую же неделю. Юнани осталась одна. Без дома, без денег, без любимого. Не представляю, как она выжила, как справилась.
Я тоже рассказала Юнани о себе, о доме, об отце, о матери, о том, как я жила в Салотто. Рассказывать о прошлом легко. О детстве. Я сидела в деревянном кресле с вязаньем в руках, и рассказывала. Спицы мелькали… У меня начинало понемногу получаться. Я распускала, наверно, сотню раз, сотню раз начинала снова. Выходило криво и неровно, но ведь потихоньку выходило! Еще немного, и я научусь.
Казалось — если смогу, то все будет хорошо.
Страшно было думать, что придется вернуться назад.
В последний день появилась Джара.
— Я пришла поговорить, — сказала она с порога. — Мне нужна ваша помощь.
Юнани пригласила ее в дом.
Джара покосилась на меня, так, словно ей неловко говорить при посторонних. Я думала, она попросить меня выйти, но она не попросила.
— Я знаю, что вы помогаете людям, лечите даже самые тяжелые случаи, — сказала она. — Можете ли вы помочь человеку, у которого нет кожи?
Джара не любила ходить кругами, она все привыкла решать сразу, одним махом. Без предисловий.
— Это тот, что приходил сюда? — спросила Юнани.
— Да.
Юнани задумалась, долго качала головой, шевеля губами, словно говорила с кем-то. Потом налила нам ароматного чая с травами.
— Не знаю, — сказала она наконец. — Понимаешь, дочка, я никогда не могу сказать заранее, как оно получится, и получится ли вообще. Решает всегда море. Но это особый случай. Боюсь, море не примет его. Твой друг очень сильный маг. Маг Литьяте. Даже я вижу это.
Джара попыталась было возразить, но Юнани остановила.
— То, что он давно уже не с ними, ничего не значит. Некоторые связи нельзя полностью порвать, все равно остаются следы. К тому же, на нем уже лежит чужое заклятье, то, что поддерживает его жизнь. Пока это заклятие не снято — сделать ничего нельзя. Кораблики убьют его. Почуют запах чужой магии и убьют.
— Снять невозможно, — сказала Джара.
— Боюсь, я ничем не смогу помочь. Это не в моих силах, прости меня. Я могу лишь попросить о помощи, но даст ли помощи море, я не знаю. Последнее время оно так неспокойно.
— Море наступает… — Джара нахмурилась, задумалась, поджав губы. Пододвинула к себе кружку, обхватила пальцами, словно греясь.
— Да, — сказала Юнани. — Людская магия убивает море. Рыбы совсем не осталось, ничего не осталось. И море пытается сопротивляться, как может. И море, и земля… Если люди не остановятся — будет хуже.
— Но ведь можно же что-то сделать?
Юнани вдруг улыбнулась.
— Девочка моя, если ты любишь его, то все получится. Любовь — самое главное. Любовь — настоящая магия.
Я так и не решилась ничего Юнани рассказать. Не смогла. Сказать ей оказалось еще страшнее, чем инспектору, который мог отправить меня под трибунал. Наказания я не боялась. Наверно, больше всего я боялась сочувствия. Не могла себе это позволить. Простить нельзя, можно только смириться. И попытаться исправить… попытаться искупить, помочь кому-то еще, по-настоящему помочь. Сделать все, что в моих силах. На этот раз — сделать. До конца. И, может быть, когда добро перевесит зло, мне станет легче.
Может быть…
Мы ушли на рассвете.
Глава 4
— Что это значит?!
Ил-Танка выложил на стол какую-то бумажку. Я уже приготовилась пугаться и прятаться, но, оказалось, это не имеет никакого отношения ко мне.
Нас собрали в большой лекционной, все три курса. Был даже Лан, хотя на обычные занятия он больше не ходил.
Ил-Танка смотрел только на Джару.
И это ее ничуть не смущало.
— Ты же видишь, — холодно сказала она.
— Мисс Хе-Каи, разве не вы сами подавали документы в Литьяте прошлой весной?
Ил-Танка был подчеркнуто официален.
— Подавала, но теперь передумала.
— Вы понимаете, что второго шанса вам может не представиться?
— Олиш, мне не нужен второй шанс.
Ил-Танка обвел нас всех взглядом.
— Я хочу обратиться ко всем, — сказал он. — Некоторые из вас получили предложения продолжить обучение в Литьяте. Возможно, кто-то еще получит. Вы должны понимать, что, кроме прочего, это еще проверка на лояльность. Даже если вам предложили обучение за свой счет, не спешите сразу отказываться, попытайтесь договориться на кредит и оплату после обучения и получения работы. А уж если вам предлагают стипендию, особенно без потери курса, перевод с первого на первый уже сейчас, то отказываться просто опасно. Даже с третьего на первый — считайте, что вам повезло.
— Вы хотите избавиться от нас, мастер? — громко спросил Вэй.
— Я — нет. Но вы должны понимать, что магия сейчас, это прежде всего Литьяте. Для работы нужна лицензия. Возможно, вы слышали, что в связи с последними событиями, они могут отказаться выдавать нам лицензии по окончании года. Вы закончите обучение и, в лучшем случае, ничего не получите.
— А в худшем?
— Стерилизация и пожизненный контроль.
— Но разве это возможно? Разве не поздно?
— Технически возможно, — сказал Ил-Танка, почему-то глядя на меня, а не на Вэя. — При слабо развитой способности к магии худшее, что вас ждет при стерилизации — головная боль, не так уж страшно. Но если подвергнуть процедуре вас, мистер Кемер, с вашим уровнем и подготовкой, вы начнете медленно угасать, потеряете интерес и волю к жизни, иммунитет, в итоге, через несколько лет, умрете от банального насморка или от хисирской оспы.
Это не только психология, но и физиология, справиться почти не возможно. Для человека с более высокими способностями — гарантированная смерть сразу.
От хисирской оспы… У меня дыхание перехватило. Да, я всегда знала, что хисирская оспа хоть опасна, но лечится, давно и успешно. Бывают осложнения, конечно, но умереть от нее не так-то легко, особенно если есть деньги на хорошего мага-целителя.
Я во все глаза смотрела на Ил-Танку. Он молча кивнул мне. Мне, я уверена. Он сказал это для меня. Моя мама…
Отец знал. Он боялся, что я повторю ее судьбу.
— Они не могут так обойтись с нами, — сказал Арек.
— Почему? Вы слышали, как недавно несколько эторских заклинателей, выпускников Бер-Сухта, пытались ворваться в илитрийский парламент?
— Это провокация.
— Вероятно, — сказал Ил-Танка. — Но тогда это тем более важно.
— Они хотят войны?
— Не думаю, что войны. Они хотят полного контроля, как обычно. Поэтому я попрошу вас хорошенько подумать, прежде чем писать такие отказы, — он хлопнул ладонью по бумажке на столе. — Второй раз вам не предложат. А отказ может стоить жизни.
— А что ждет тех, кто такого щедрого предложения не получит?
Ил-Танка развел руками.
— Стерилизация и контроль.
— Они хотят войны, — буркнула Ина. — Рано или поздно они получат ее.
— Именно этого они и добиваются, — сказал Ил-Танка. — До сих пор Этор сохранял достаточно автономии, а последние годы набирают силу движения за полную независимость. Илитрии нужен официальный повод ударить и прижать. Вы хотите дать этот повод?
Будет война. Я вдруг совершенно отчетливо поняла это.
Начался шум. Все повскакивали с мест, начали кричать, чего-то доказывать, некоторые пугались, некоторые радовались возможности подраться. Я сидела, закрыв глаза, закрыв уши руками. Мне было страшно. И тем более страшно, что мой дом там. В Салотто. Мой отец, две мои тети, кузины, моя семья… Будет война, а я здесь. И нет никакого шанса… Как это вышло? Ведь я не хотела.
Я должна быть с ними.
Но мои друзья здесь.
Салотто в огне.
Вэй воодушевленно кричал, что давно пора, что они еще им покажут! Этор слишком долго ждал! Что он готов пойти воевать хоть сейчас. И Арек был готов, и Регар. Большая часть студентов — уроженцы Этора. «Хватит!» — кричали они. «Пора показать им!» И даже: «Мы восстановим Тарр!»
— Тихо, — сказал Ил-Танка.
Все разом сели. Наступила тишина. Абсолютная. Такая, что стало слышно завывание ветра за окнами.
— Я не хочу обсуждать, — сказал он, — кого и каким образом вы собираетесь побеждать. Если не справился Тарр, что собираетесь делать вы? — он выдержал паузу. — Но я хочу поговорить о другом. Наши преподаватели так же получили предложения уехать. Мисс Кеали, Макато и наш врач мастер Сольве уезжают на следующей неделе. С нами остается только мастер Эйфен. И я, конечно. Мастер Патеру, как вы знаете, сейчас занятия не ведет. Если решите остаться, то должны учиться и тренироваться постоянно, иначе это не имеет никакого смысла. В связи с этим, я попросил мастера Латаре провести с вами несколько занятий, он расскажет вам все, что сочтет необходимым и возможным.
Лан встал. Все в такой же тишине пробрался между рядами, вышел к кафедре.