Он говорил и говорил — пространно и, по сути, ни о чем. Я слушала. Мне не нужно было никакого огня. Я хотела лишь нормальной человеческой жизни, удобной и комфортной, хотела домой, хотела, чтобы все было хорошо.
— Нам всем сейчас очень сложно, но у нас нет другого выбора, — говорил мастер Патеру, честно и просто. — Нам придется идти до конца.
Они говорили все, каждый по своему, а потом мы танцевали в круге костров. И искры кружили…
Было радостно и немного тревожно. Странное ощущение неизбежности накрыло меня. Теперь я тоже часть Бер-Сухта, мне никуда не деться. Решение приято. Моя жизнь поменялась навсегда и по-старому уже не будет. Я не вернусь домой.
Наверно, именно тогда я приняла это… хоть отчасти.
Но стоило закрыть глаза, и я видела Салотто в огне, пылающую гору, падающую с небес. Картинка была такой четкой и ясной, что становилось страшно. Наверно, нужно было кому-то сказать, но я никак не могла признаться даже себе, что это может быть чем-то большим, чем моя фантазия.
Можно было сказать Лану.
— Закрой глаза, расслабься, — говорил он.
Я не могла.
Джара не танцевала, она сидела у костра, гордо, с прямой спиной, на ее лице играла странная улыбка. На ее шее блестел золотой цветок. Она смотрела на меня.
— Шаг правой вперед, шаг левой, теперь снова правой, в прыжке, — говорил Лан.
У меня кружилась голова. Я старалась, но вечно сбивалась с ритма, путалась в ногах.
Ина танцевала с Регаром, легко и весело, я даже завидовала им.
— Лан, я не могу. У меня ничего не получается.
Он остановился, долго, сосредоточенно смотрел на меня.
— Соле, хочешь, я научу тебя по-другому? Я не доучился магии, но я кое-что умею. Ты просто расслабься, закрой глаза, не думай ни о чем и слушай свое тело, не сопротивляйся. Ты начнешь танцевать. А потом и сама сможешь. Давай?
— Магия? — осторожно спросила я.
— Да, — Лан кивнул. — Не бойся.
Он улыбался, словно это была просто шалость, словно ничего не значило.
— Не надо, — сказала я.
— Почему, Соле? Я всего лишь научу тебя танцевать.
Нет. Я не могла представить, что кто-то будет снова копаться в моей голове, что кто-то сможет взять под контроль мое тело, пусть только направить… Ужас. Так нельзя. Мастера Ил-Танка мне хватило с лихвой, я больше не хочу…
— Соле… — Лан держал меня за руку. — Ну, что ты, как маленькая.
Я поджала губы. Маленькой девочкой мне быть не хотелось. Хотелось быть взрослой, особенно для Лана. Достойной. Очень не хотелось его расстраивать. Я была готова на все, но…
— Я не могу, — сказала тихо. — Потанцуй с Джарой, смотри, она скучает.
Лан удивился, совершенно искренне, словно не мог представить, как кто-то мог ему отказать.
— Да ладно, Соле… Чего ты так боишься?
Я поняла, что сейчас расплачусь.
— Я… я не боюсь…
Слезы щипали глаза.
— Соле… — он взял меня за плечи. — Ну что ты? Ну, не хочешь, не надо.
Я шмыгнула носом, отвернулась.
— Я посижу, — вышло больше похоже на всхлип.
Отвернулась. Сначала хотела сесть на скамейку у костра, потом поняла, что не могу сейчас. Было так обидно, что страшно хотелось побьпъ немного одной. Я пошла прочь, буркнув мимоходом, что мне нужно в туалет, я скоро вернусь.
И только отойдя подальше, так, что никто не мог увидеть, разрыдалась по-настоящему. Ничего не могла с собой поделать. Старалась только не очень громко, чтобы не сбежались люди, боялась объяснять.
И все же пришлось.
— Соле…
Он тронул меня за плечо. Я вздрогнула, чуть не подскочила, думала это Лан подошел. Нет. Хаген.
— Ты чего? — в его голосе ясно слышалось волнение, и от волнения акцент становился еще заметнее. Хаген-Лягушка…
— Ничего, — сказала я.
— Тыже плачешь…
— Да.
Я принялась вытирать слезы, размазывая по лицу.
— Аты… ну… что-то случилось?
— Все нормально.
Я шмыгнула носом. Вдруг поняла, что его не было с нами, Хаген не танцевал и даже не пил, не сидел у костров. Я видела его в самом начале, когда толкали длинные речи, а потом он незаметно пропал.
— Хаген, а почему ты не танцуешь?
— Не умею, — он пожал плечами.
— Но ты ушел, не сидишь с остальными… — я ляпнула, и стало немного стьщно за свою бестактность. Какое мне депо?
В его лице что-то дрогнуло, едва уловимо.
— Там слишком много огня… Соле… я не могу…
— Огня?
— Да.
Я не могла понять.
— Ты что, огня боишься?
— Боюсь, — просто согласился он.
— Но почему?
Наверно, глупый вопрос, но…
— Соле… — он нахмурился, вздохнул, подбирая слова. — Это все…
Я ждала. Наверно, я такая несчастная, зареванная, что не признаться мне было просто невозможно.
— Соле, ты ведь слышала про вспышки магии, да? — осторожно сказал Хаген. — У меня было такое с самого детства. Огонь. Огонь вырывался из меня, и… В детстве еще не сильно… хотя однажды я чуть не спалил дом. Мать считала, что это проклятье, что я одержим демонами. Молилась, таскала меня к шаманам. Ничего не помогало. Я очень старался не огорчать ее, старался сам справиться. Старался держать это в себе.
Он замолчал, зажмурился.
Для меня это было дико. К шаманам? Неужели Ригдеп такая далекая и темная провинция, что они не понимают? И главное — неужели патруль Литьяте не дотягивается туда? У нас ведь и чихнуть с помощью магии невозможно было, чтобы тебя к тебе не нагрянула инспекция. Спички не зажечь, не то что дома!
— Я сжег всех, Соле… — сказал Хаген, голос дрогнул. — Всех. Я не хотел… Мы охотились на болотах, и на нас напал болотный змей, он схватил отца… Это вышло само. Я хотел спасти, помочь, хотел сделать хоть что-нибудь, но вместо этого убил всех. Черные головешки… знаешь… даже не поймешь, чем они были… Я думал, сойду сума. И от этого… ну, в общем, еще там… гром и молнии… — Хаген облизал губы. — Меня подобрал патруль. Они сказали, что это магия, что такое бывает, но только уже поздно. Поздно учиться. Если все зашло так далеко, если оно прорывается с такой силой, то я уже никогда не смогу взять магию под контроль. Слишком опасно. Даже отправлять учиться слишком опасно… Не хотели связываться.
Я смотрела на него во все глаза.
Я не верила, это было слишком невероятно.
Но ведь с такими вещами не шутят. Хаген никогда бы не стал… Он не из тех, кто может так врать. Потерять родных… нет, это не шутки.
Патруль…
— Что они хотели с тобой сделать? — тихо спросила я.
Хаген передернул плечами.
— Мне тогда было все равно, я не спрашивал, — сказал он. — Но за меня поручился мастер Патеру, сказал, что сам проследит. Только из уважения к нему…
— Хаген… — я не знала, что и сказать.
По сравнению с этим, все мои неприятности и страхи действительно казались детскими и глупыми.
Он молчал. Он сказал все, что мог, и слов больше не осталось.
— Ты не виноват, Хаген, — тихо сказала я.
— Какая разница.
— Нет, Хаген! Разница есть! Не нужно винить себя. Ты не виноват! Если бы ты родился в Илитрии, в Эторе или даже в Хисире, тебя бы учили с детства. Ты бы мог…
— Нет, Соле, — он нахмурился, не дал мне договорить. — Что толку. Это ничего не изменит.
Огонь. Кругом огонь…
Я тоже всегда винила себя в смерти матери. Знала, что это не моя вина, и все равно…
— Салотто в огне… — тихо-тихо сказала я, само вырвалось.
Хаген вздрогнул, посмотрел на меня так странно.
— Ты знаешь, Соле, — сказал он. — С тех пор я часто вижу один сон. Приморский южный город, большой, очень большой, высокие дома… Река делит его пополам… На левом берегу старый город, крепостные стены, какой-то дворец, крыша блестит на солнце и слепит глаза… вокруг большой парк с тремя прудами. Через реку мост с морскими драконами, выкрашенными в синий цвет. На правом берегу — высокие новые дома. Около берега они стоят очень плотно, но чем выше, дальше к холмам, тем свободнее. Домики рассыпаны везде, куда не глянь, кажется, до самого горизонта. В гавани огромные корабли…
Он рассказывал, я слушала, и мне становилось страшно. Я знала, что будет. Это Салотто. Он видел мой город во сне.
— А потом с неба упал огонь и сжег все, — сказал Хаген. — Я видел, как людей пожирает пламя, как они кричат, пытаются спастись…
Мне кажется, я перестала дышать. Я смотрела на него и, в который раз, не могла поверить. Ведь это не шутка! Нет?
— Ты ведь не смеешься надо мной?
— Нет, — сказал он.
Если бы Лан рассказал мне это, я бы не поверила. Вот, не поверила бы и все. Но тут…
— Знаешь, Соле, — сказал он еще, — в Литьяте мне сказали, что я могу навлечь на мир большую беду.
У него стало такое каменное, непроницаемое лицо.
А у меня подкосились ноги, я взяла и села прямо на землю, закрыла лицо руками. Нет. Этого не может быть. Это не он. Нет-нет-нет…
Всю ночь, до утра, мы сидели с Ланом на старом полузатопленном пирсе, забравшись на ящики. Волны то с шипением захпест ывали доски, то откатывались назад.
Мы пили вино, Лан откуда-то принес хорошее хисирское, из Най-Кану, страшно дорогое…
Я не удержалась, рассказала ему о Хагене и о своем сне. О Салотто. Лан не удивился.
— Такие сны снятся многим, — сказал он. — Повторяющиеся, страшно реальные сны. Многим, кто имеет отношение к магии.
— И тебе?
— Да, — Лан кивнул. — Мне тоже. Я видел его.
— Салотто в огне? Так будет?
Лан нахмурился. Под темным ночным небом его голубые глаза казались совсем черными.
— Это не пророчество, — сказал он. — Только предупреждение. Можно избежать, можно изменить судьбу.
Было что-то такое в его голосе, глубоко личное… или может просто показалось мне?
— Лан, скажи, а кто видит этот сон? Почему нам всем он снится.
Лан вздохнул.
— Не всем. Только тем, кто имеет к этому хоть какое-то косвенное отношение. Тебе, возможно, потому, что Салотто твой родной город.
— А тебе?
Он пожал плечами. Отвернулся, долго смотрел на волны.