ход…
Удав поднял веки и окинул Настю откровенно оценивающим взглядом. Чертик забежал сзади, подпрыгнул и ткнул ее кулаком меж лопаток. Она тотчас выпятила грудь и облизала губы.
– Индивидуальный подход… – эхом откликнулся усатый. – А что конкретно вас беспокоит, дорогая моя?
– Одиночество, доктор, – со страстью ответила Настя. – Оно снедает меня. Оно гложет!
Вероятно, охотничий азарт зажег в ней тот внутренний огонь, на который мужчины клюют сразу, словно прозрачные мальки на приманку.
– Можем обсудить это за бокалом вина, – решился наконец Ясюкевич и, подойдя к своему автомобилю, придержал для Насти дверцу.
На ватных ногах она сделала несколько шагов и медленно заползла в салон. Она готова была открутить чертику голову, но он уже спрятался и не подавал признаков жизни. «Мне надо замуж, – обреченно подумала Настя, когда Ясюкевич тронул машину с места. – Я совершаю поступки, которые заставили бы Фрейда восторженно потирать руки». Впрочем, она понятия не имела, как еще можно приблизиться к «телу». Чем заинтересовать? Если Ясюкевич замешан в дела «КЛС» – а он точно замешан! – то все остальные подступы к нему, кроме обнаруженной Настей лазейки, свирепо охраняются.
Настя смутно осознавала, как они ехали по городским трассам, как поднимались в застекленном лифте куда-то под самую крышу новенького, закругленного со всех сторон дома. Единственное, на что она обратила внимание, – это папка, которую Ясюкевич не выпускал из рук, а войдя в квартиру, сразу же спрятал в письменный стол.
– Располагайтесь, дорогая. Вас ведь Настя зовут, да? – Он обвел рукой всю красоту, которая до краев наполняла квартиру. – Сейчас немного отдохнем и начнем безжалостную борьбу с вашим одиночеством.
Настя тотчас же почувствовала себя висельником, которому показали ту самую веревку. И что теперь делать, интересно? Завлечь его в ванну и утопить? Сказать, что она передумала? «Надо сделать так, чтобы он сам отказался от меня! – осенило Настю. – Мысль замечательная, вот только тактику продумывать некогда. Сложное дело!»
Дело действительно казалось сложным. Ведь Насте надо не просто убежать, иначе зачем вообще все это затевалось? Предварительно следует хотя бы покопаться в его бумагах. Здесь у усатого настоящее логово – две металлические двери, сигнализация, охрана внизу. Не так уж и опасно держать под рукой важные документы. Такие, которые, если и не станут в чужих руках компроматом, то позволят Насте хотя бы на шаг продвинуться в ее хаотичном расследовании.
«Может, он уйдет на кухню, чтобы принести вина? – подумала она, бросив вожделеющий взгляд на письменный стол. – А я бы одним глазком заглянула в ту папочку». Словно по мановению волшебной палочки, зазвонил телефон. Ясюкевич, который только что расстался с пиджаком и аккуратно вешал его в шкаф, извинился, вышел в другую комнату и плотно прикрыл за собой дверь.
Настя тут же взвихрилась, словно пыль под метлой, и в два прыжка оказалась возле стола. Папка лежала в самом верху. Она схватила ее и коленкой задвинула ящик. Потом снова метнулась к дивану, откинула обложку и, приподняв диванную подушку, уже в раскрытом виде разложила папку под ней. Чтобы было удобнее читать, Настя встала на колени и засунула под приподнятый край диванной подушки голову.
В папке лежала всего одна компьютерная распечатка – листочек, густо заполненный сведениями о каких-то людях. Здесь были фамилии, адреса, телефоны, занимаемые должности, перечень членов семьи и еще какая-то мелочовка, в которую Настя не успела вникнуть. «Я провалю это дело! – поняла она, шаря глазами по строчкам. – Фотоаппарата у меня нет, даже блокнота в сумочке нет. А разве я все это запомню?»
Тогда она решила запомнить что-нибудь одно, но твердо. Выбрать оказалось легко. Одна фамилия в середине списка была обведена красным. Воровато оглянувшись на дверь, Настя прочитала: «Медведовский Леонид Леонидович. 1960 года рождения. Гендиректор фирмы «Восток-Спецпроект». Ниже было написано: «Супруга Лариса Львовна». Лариса Львовна была безжалостно зачеркнута. И на полях стоял восклицательный знак.
Дверь мягко дрогнула, и за секунду до того, как она открылась, Настя успела хлопнуть углом диванной подушки. Папка осталась под ней.
– Что с вами, милая? – спросил Ясюкевич, увидев Настю на коленях возле дивана. – Что вы делаете?
– Одиночество раздирает меня! – воскликнула та, принимаясь истово биться головой о мягкую обивку. – Не оставляйте меня одну, доктор! Не оставляйте никогда!
Озадаченный доктор, который и в голове не держал, что у подобранной им девицы и в самом деле какие-то проблемы с психикой, схватил ее под мышки и водрузил на диван.
– Вижу, детка, вам действительно необходимо расслабиться, – заявил он.
– Вино очень расслабляет меня! – возвестила Настя, надеясь, что он уйдет на кухню, а она в это время затолкает папку обратно в стол. – Или чай, – добавила она, подумав, что вино может находиться в комнате в баре. А чай-то уж точно на кухне.
Однако на кухню Ясюкевич не пошел, а уселся рядом и ласково обнял Настю за плечи. Эта ласковость была неприятной. Наверное, потому, что Настя боялась Ясюкевича. Она была уверена: он замешан в убийствах, поэтому ей все казалось в нем опасным – умные глаза с жесткими зрачками, ухоженные усы, под которыми пряталась несмываемая усмешка, руки с сильными артистичными пальцами.
– Душечка, – приятным, хорошо поставленным голосом сказал он, – доверьтесь мне, я вас и без вина расслаблю.
Он наклонился к Насте и провел усами по шее. Ее скрутило от ужаса. «Может, укусить его? – подумала Настя. – Впрочем, нет, он ведь доктор, сдаст в приют для психов, никогда не выберешься. Господи, наведи на ум! Подскажи, что делать?!»
– Не надо каменеть, котеночек, – пробормотали усы прямо в вырез Настиного платья. – Отпусти себя, дай себе волю!
Он ловко накрыл губами ее рот, и Настя непроизвольно зажмурилась. Он целовал ее мастерски, и пахло от него изысканным горьким одеколоном, и Настя подумала, что именно так пахнет дорогая смерть. Смерть, за которую хорошо заплатили.
Неожиданно ей в голову пришла любопытная мысль. «Мужчины не любят, а порой и боятся активных женщин. Я могу прикинуться активной идиоткой – верный путь к тому, чтобы он меня выкинул из квартиры».
Когда усатый отстранился, чтобы дать ей отдышаться, она распахнула глаза и, уставившись на него, воскликнула:
– Ах, доктор! Вы такой… аппетитный! – Доктор усмехнулся. – Такой… загорелый! – Он прикрыл глаза. – Словно покрыты хрустящей корочкой! – Он в немом вопросе вскинул брови. – Мне хочется вас съесть! – крикнула Настя зверским голосом и кинулась ему на шею.
– Ласточка, подожди, – засмеялся тот, пытаясь отстраниться.
Ему это не удалось. Настя схватила его двумя руками за уши и начала наносить беспорядочные поцелуи в лоб, глаза, щеки и подбородок.
– М-м-ма! Какой персик! – вопила она, наступая острыми коленками куда попало. – Такой ароматный! – Она повалила его на диван.
– Подожди! Что ты собираешься делать? – отбивался тот.
– Собираюсь съесть тебя! Выпить твою кровь! Тогда мне уже никогда не будет одиноко! Ты всегда будешь во мне!
– Не всегда, а до первого стула, – пробормотал он, пытаясь схватить ее за запястья.
Однако Настя работала на чистом адреналине, и ему это не удалось.
– Гыр-р-р! – сказала она и пребольно укусила его за плечо.
– Да чтоб тебя! – рассердился Ясюкевич, сообразив наконец, что любовной игрой здесь и не пахнет. – У тебя и в самом деле полная башка тараканов?!
– Если бы у меня были хотя бы тараканы! Но у меня никого нет… А я так хочу кого-нибудь!
– Кого? – прокряхтел Ясюкевич.
– Тебя! – рявкнула Настя. – Я одинокая охотница на мужчин! – Она так сильно обняла его за шею, что едва не раздавила его кадык. – Почему-то они все бросают меня…
– И неудивительно! – прохрипел тот, ощутив, как в нем что-то хрустнуло.
– Но ты! Ты всегда будешь со мной. Ты первый согласился согреть меня поцелуем.
– Я погорячился.
– Любимый! – простонала Настя, всем весом упав на его напрягшийся живот. – Обещай, что с этой минуты ты будешь рядом до конца моих дней.
– Да! – прохрипел тот. – Я буду рядом. Только с завтрашнего дня. Сегодня у меня дел… очень много.
– Я останусь здесь и, пока ты работаешь, буду лежать на коврике и обвивать твои ноги! – низким голосом сообщила Настя.
– Ноги – это, должно быть, волнующе! Послушай, цыпленочек, я хочу тебе что-то показать. Что-то удивительное. Подожди, остановись!
Усатый кое-как скрутил ей руки и поднялся с дивана, после чего отскочил от Насти, словно от гремучей змеи.
– Это твоя сумочка? – тяжело дыша, поинтересовался он.
– Да, мой фараон! – в нос простонала она, глядя на него снизу вверх.
– Дай ее сюда!
Ясюкевич вышел в коридор, держа Настину сумочку двумя пальцами. Здесь он открыл входную дверь и спросил:
– Там есть что-нибудь ценное?
– Конечно! – удивилась та.
Тогда доктор размахнулся и одним легким движением выбросил сумочку на лестничную площадку.
Настя вскрикнула и, не помня себя, бросилась следом. Дверь за ее спиной хлопнула, и послышался звук торопливо запираемых замков.
Ей удалось! Надо же – удалось! Играть роль больше не имело смыла, поэтому кидаться на дверь она не стала. Более того – если Ясюкевич прямо сейчас обнаружит, что папки, которую он при Насте клал в ящик стола, нет на месте, он погонится за ней. Так что надо смываться.
Настя скатилась на пару этажей и принялась давить на кнопку лифта. Он явился быстро и бесшумно, словно умный слуга, и унес ее вниз, начав движение с мягкого толчка, от которого на секунду захватило дух.
Кое-как сориентировавшись на улице, она бегом рванула в сторону метро. Сначала надо забрать машину, а потом… Она не знала, что делать потом. Путь к Ясюкевичу ей теперь заказан. Рано или поздно он хватится своей папки. А если найдет ее под диванной подушкой, открытую, то догадается, что у Насти к нему был особый интерес. Будет удачей, если он спишет все на ее больную голову. А если нет? Он далеко не дурак. Далеко не дурак!