В середине 1931г. ЦК ВКП(б) принял новое Постановление «О командном и политическом составе РККА», в котором были сформулированы новые, современные требования к подготовке военных кадров. Особое внимание в нем уделялось увеличению числа инженерно-технических кадров старшего и высшего звена и введение, наряду с тактической и огневой, технической подготовки для командиров младшего и среднего звена.
Для каждого рода войск вводилась обязательная программа технического минимума знаний. Для расширения подготовки старшего начсостава на базе факультетов Военно-технической академии им. Дзержинского создавалось пять академий: Военная академия механизации и моторизации (впоследствии – бронетанковых войск); Артиллерийская, Военно-химическая; Военно-электротехническая и Военно-инженерная академии. Заново была создана Военно-транспортная академия и расширен прием в Военную академию им. Фрунзе, Военно-морскую академию и Военно-воздушную академию им. Жуковского. Количество высших военных учебных заведений было увеличено в полтора раза, а общее количество их слушателей выросло с 2тыс. до 16,5тыс. человек [107].
Очевидно необходимой стала коренная перестройка управления процессом производства, механизмом внедрения новых технологий, оснащением предприятий оборонной промышленности новым оборудованием, практическим его освоением. Требовалось изменить и всю систему разработки, создания, внедрения в поточное производство новых образцов боевой техники и вооружения, соответствующих мировым стандартам.
Учитывая важную роль наукоемкости военного производства, правительство страны приняло решение создать в Ленинграде своеобразное ядро военной экономики. Циркуляром ВСНХ СССР №4940 от 28 января 1930г., подписанным В. В. Куйбышевым, определялось:
«В связи с развертыванием оборонных работ в промышленности Президиум ВСНХ считает необходимым уделить особое внимание делу проектирования военных производств. С этой целью необходимо создать специальный институт ГИПРОМЕЗ с центром в Ленинграде, который должен будет сконцентрировать всю работу по проектированию металлических военных производств и одновременно являться организационно-техническим центром в разработке чрезвычайно актуальных проблем использования для мирных целей основного капитала военных производств» [108].
Ленинград определялся в качестве крупнейшего в стране центра военной науки, специализирующегося на разработке оружия, военной техники, оборонной продукции и военно-промышленной стратегии в целом.
В начале 30-х гг. вгороде начала создаваться широкая сеть втузов и НИИ, работающих в основном на оборону. В 1933г. всистеме учреждений города, подчиненных Народному комиссариату тяжелой промышленности, работали 29 научно-исследовательских институтов с 2891 научным сотрудником и бюджетом в 85млн руб. О масштабах научных исследований по оборонной тематике свидетельствует в какой-то мере межотраслевое совещание, проведенное 27 ноября 1933г. на базе Ленинградского артиллерийского НИИ. В этом совещании приняли участие 27 научных учреждений и организаций города, работающих над созданием артиллерийских систем и боеприпасов. Среди них были представлены такие крупные научные учреждения Ленинграда, как НИИ легких металлов, Государственный оптический институт, Ленинградский институт аэрофотосъемки, Государственный институт прикладной химии, Металлургический институт, Государственный физико-технический институт, Сейсмологический институт [109], Пулковская обсерватория [110]и другие.
§3. «Рапалльский альянс»: авиастроение, боеприпасы, отравляющие вещества
Существование немецкого Генштаба в том виде, в котором он был до Первой мировой войны, было запрещено Версальскими соглашениями, как и производство средств вооружения и развитие военной промышленности. Однако немецкий Генштаб был ликвидирован только формально, фактически все его службы были сохранены и проводили свою работу тайно от союзников.
Основными задачами, которые стояли тогда перед германским Генштабом, были:
1.Сохранить оставшиеся и подготовить новые военные кадры.
2.Сохранить хорошо развитую военную промышленность Германии и основные кадры ее работников.
3.Разработать и освоить новые виды вооружения.
Решать эти задачи в Германии было невозможно по причине строгого контроля со стороны союзников. Представители Генштаба вели переговоры в Испании, Венгрии, Финляндии и СССР. В результате переговоров было намечено: в Испании и Финляндии – строительство подводных лодок, в Венгрии – развитие химической промышленности, в СССР – производство авиации и артиллерийского вооружения. С этой же целью были установлены деловые отношения со шведской фирмой «Буффорс», производившей орудия и автоматическое оружие, с швейцарской фирмой «Эрликон», производившей автоматическое оружие, и голландской самолетостроительной фирмой «Фоккер» [111].
Контакты между военным руководством Советского Союза и Германии, имевшие довольно живой, регулярный характер, планировались и осуществлялись – как правило, минуя МИД в Берлине и уж тем более германское посольство в Москве,– через «Зондергруппу Р» («Вогру») военного министерства Германии.
Переходу Советской России к НЭПу, провозглашенному на X съезде РКП(б) в марте 1921г., хронологически предшествовало Постановление СНК СССР от И ноября 1920г., разрешавшее создание на советской территории иностранных концессий. Оно явилось своего рода сигналом к действию для иностранных предпринимателей, с энтузиазмом взявшихся за дело. Многих из них в конечном итоге ожидало разочарование, но появление смешанных фирм объективно помогало экономическому развитию страны.
В то же время они создавали весьма благоприятный фон для советско-германских военно-промышленных предприятий, открывавшихся параллельно с ними и маскировавшихся по взаимной договоренности под концессии. Финансирование и координация их деятельности с немецкой стороны осуществлялись созданным 9 августа 1923г. военным министерством Германии «Обществом содействия промышленным предприятиям» (ГЕФУ – транслитерация с немецкого: GEFU – «Gesellschaft zur Forderung gewerblicher Unternehmungen») с местоположением в Берлине и Москве. Оно было обеспечено необходимым производственным капиталом (75млн марок золотом). Руководство ГЕФУ было возложено на представителя «Вогру» капитана Ф. Чунке (председатель правления) и Т. Эккарта, а также подполковника В. Менцеля (председатель наблюдательного совета).
Что касается советской стороны, то сначала военные контакты шли в основном через единственного тогда заместителя Троцкого по РВС – E. М. Склянского, затем (примерно с конца 1922г.) через А. П. Розенгольца, члена РВС СССР, Главначвоздухфлота СССР и зятя Троцкого. Он являлся одновременно Председателем Совета СССР по гражданской авиации и членом коллегии Главконцесскома. С конца 1923г. по 1930г. за все вопросы военного сотрудничества и связь с представителями рейхсвера стал отвечать заместитель Председателя РВС СССР И. С. Уншлихт, позднее – Я. К. Берзин, начальник Разведупра РККА. Еще в августе 1925г. Фрунзе принял решение об объединении всех сношений с немцами в руках Разведупра.
Советское военно-политическое руководство было заинтересовано в детальном знании ситуации в германской армии. Партнерство должно было иметь четкую социально-идеологическую и материальную подоснову. Положение немецкой армии, ее авторитет в обществе (в разных ее слоях – от рабочих до крупных предпринимателей), перспективы возрождения Германской империи – все эти вопросы закономерно зондировались советской стороной. Потому совершенно логичным и необходимым являлось задание, которое получали руководители групп краскомов, направлявшихся на стажировки или учения в Берлин. В этом отношении образцовым является цитируемый ниже документ – доклад заместителя начальника Штаба РККА М. Н. Тухачевского в Реввоенсовет СССР о результатах изучения рейхсвера во время осенних маневров 1925г.
«В общем положение германской армии чрезвычайно тяжелое в силу ограничений Версальского мира. Это положение отягощается упадком духа германского офицерства и падением интереса в его среде к военному делу. Отдельные роды войск германской армии стоят на достаточной высоте, но редко превышают средний уровень. Только в деле дисциплины, твердости и настойчивости, в стремлении к наступательности и четкости немцы имеют безусловно большое превосходство и над Красной Армией и, вероятно, над прочими» [112].
Отчет о поездке в Германию командира и военного комиссара 5-го стрелкового корпуса А. И. Тодорского от 5 октября 1928г. (то есть три года спустя) также изобилует обобщениями на «заданную тему», причем в сравнении с уже ранее полученной советским генштабом информацией.
«Армия привлекает добровольцев как обеспеченностью самой службы (на 30.08 в Германии было 648 600 безработных), так, главное, возможностью получить школу и занять крепкое место в обществе (быть служащим, торговцем, офицером).
Большой выбор (из 10 – одного) дает возможность командованию укомплектовать Рейхсвер специально желательным и военногодным людским материалом. Прием коммунистов запрещен специальным циркуляром. Социал-демократы принимаются, причем, по словам офицера-переводчика, пацифистские убеждения их быстро выветриваются» [113].
Тодорский, основываясь на беседах с офицерами рейхсвера, предпринимал попытку классифицировать по социальному составу возникшие в послевоенной Германии политические партии. Суть его анализа вкратце такова.
«Националисты. Входят: помещики, крупные немецкие капиталисты, бывшие офицеры, крупные чиновники, зажиточные крестьяне… Национал-социалисты, или фашисты. Главным образом, молодежь. Есть ориентация на запад, есть и на восток. К рейхсверу