– Я не понимаю.
– Теперь уже слишком поздно.
Ветер сделался злым и колючим, очередной порыв ударил с такой силой, что я вскрикнула. Сорванные листья заметались в воздухе, рассыпаясь тленом, и на моих глазах матушка тоже обратилась в прах. Вместо знакомого мне парка в Мортенхэйме теперь я стояла в лесу, где мертвая тишина давила на плечи.
– С-с-смерть… смерть будет повсюду, – шипели окружавшие меня тени, и на моих глазах лес чернел, а за ним простиралась выжженная пустыня.
– Нет! – вскрикнула я, попятилась и… оказалась в руках стоявшего за спиной мужчины.
– Думаю, вы не будете против, что я нарушил ваше уединение.
Голос показался знакомым и незнакомым одновременно. Резко обернувшись, я оказалась лицом к лицу с Эльгером.
Красоту этого мужчины сложно было назвать красотой: при всей внешней привлекательности черты его сохраняли нечто неуловимо хищное и опасное. Взгляд серых глаз казался стальным.
– Жуткая жуть, – сообщил он, движением руки отбрасывая картину, заставляющую меня внутренне содрогаться.
Мы снова стояли в парке Мортенхэйма под яркими солнечными лучами, разве что птицы больше не пели, а кружение опадающих лепестков казалось диким в этой пугающей тишине.
– Прошу прощения, но у меня нет времени на реализм. Мне нужно понять, как вы оказались в Аурихэйме.
От неожиданности я не нашлась даже что ответить. Как он понял, что…
– Быстрее, леди Лавиния. Я искал вас везде и не уверен, что эта грань продержится долго, пусть даже во снах стираются все границы.
– Он забрал меня, потому что ему нужен был от меня ребенок, – выдохнула я.
– Он?
– Золтер. Его аэльвэрство. Повелитель Аурихэйма.
– Это надолго. Лучше покажите мне все, что с вами случилось.
Возразить мне не позволили, и в залитый солнечным светом парк Мортенхэйма хлынули совсем другие образы. Пронзающие небо молнии и комната, оплетенная цветами. Вошедший Золтер, глядящий на меня сверху вниз. Экзекуция Льера, мой крик, когда я рванулась сквозь чары и оказалась рядом с ним. Магистр красоты, свадебное платье, обжигающая боль в ушах. Льер и Ирэя, сдавившая грудь ревность, мысль: «Да чтоб ты провалилась», – и раскрывшийся под элленари портал. Арка. Крики Амалии. Сбивающееся дыхание и…
– Нет! – Я рывком вышвырнула Эльгера из собственных мыслей и оказалась лицом к лицу с ним. На сей раз не в парке, вообще нигде, в абсолютной тьме.
– Зря вы так, – глухо произнес он, контуры его лица и фигуры стремительно теряли резкость, словно Эльгер становился призраком. – Но все, что нужно, мы уже увидели. Ищите любое упоминание о вашей семье.
– О семье? Зачем о семье?! – Я шагнула к нему, словно это могло остановить ускользающий сон.
– Вы создали два портала, Лавиния.
– Моя магия меняется в мире элленари…
– Это кто вам сказал?
– Хьерг, и…
– Элленари.
– Элленари не лгут.
– Они просто не говорят всей правды. – Голос Эльгера становился все тише, темнота поглощала его так стремительно, что спустя миг я уже смотрела в пустоту. – Все ответы в упоминаниях вашей семьи, где бы те ни были…
Шагнула на то место, где только что стоял он, чтобы услышать тающий шепот:
– Меняется не ваша магия. В этом мире меняетесь вы…
– Месье Эльгер! – крикнула в отчаянии.
– И нам нужно понять почему. Это – ключ к вашему возвращению…
Последнее слово напоминало шипение виеррахов, и меня вытолкнуло из сна. В комнату, где я вчера засыпала с Золтером и где сейчас была совершенно одна.
5
Помогать мне снова пришла Лизея, служанки принесли светло-желтое платье, в котором его аэльвэрство пожелал видеть меня сегодня. На платье я едва взглянула, а вот на девушку, управляющуюся с моими волосами с помощью магии, смотрела уже внимательнее. Элленари, и, судя по всему, не из бедного рода, если присутствовала на охоте. Непонятно только, почему у нее на лице нет узора, как, скажем, у той же Ирэи.
– Вы что-то хотели спросить, аэльвэйн Лавиния? – Она посмотрела мне в глаза.
Ее глаза были пронзительно-голубыми, как небо или лесной лунник под кистью любящего яркий цвет художника, а волосы напоминали серебряные нити.
– Почему ты мне помогаешь?
– Потому что я нэвересс.
– Нэвересс?
– Изгнанница. Отлученная от рода. – Она сказала это как бы между прочим, но голос все-таки дрогнул. – Его аэльвэрство согласился принять меня при дворе, только поэтому я до сих пор жива.
– Подожди. – Я внимательно на нее посмотрела. – Когда это произошло?
– Вчера. – Лизея пожала плечами. – Я согласилась вам помогать, потому что он спас мне жизнь, но после того, что случилось на охоте, я бы согласилась помогать вам просто так. Это было смело.
– И никаких предубеждений против смертных? – Я невольно приподняла бровь.
– В каждом из смертных магов есть частица крови элленари. Наверное, за это вас и ненавидят так яростно. За то, что в ваших руках сила, которой могли распоряжаться только мы.
Лизея вернулась к прическе, а я вернулась к своему странному сну. Эльгер сказал искать упоминание о семье, но, как оно может помочь моему возвращению, не озвучил. Впрочем, у меня была возможность попытаться узнать это с помощью перстня, поэтому первым делом с утра я «отправилась» к Винсенту. Но брат был в парламенте. Парламент – это надолго, поэтому я решила повторить попытку вечером. Наверняка он будет встречаться с Эльгером или хотя бы обсуждать с кем-то то, что Эльгер передал мне.
Но Аурихэйм… Эльгер так спокойно отреагировал на мое признание, как будто знал чуть больше, чем остальные. Впрочем, знания мааджари всегда были за семью печатями, а тех, кто имел к ним доступ, считали опасными и потенциальной угрозой. Как бы то ни было, во всем этом мне еще только предстояло разобраться, и разобраться как можно скорее, потому что вчерашний вечер мне совершенно не нравился. Не нравилось, что я тянусь к Золтеру, хотя должна всеми силами его избегать, и совершенно точно не нравился Золтер, который меня обнимает.
Вот только знать бы, как во всем этом разобраться.
Магия Аурихэйма не откликается на магию смертных, но Эльгер сказал, что я меняюсь. Значит ли это, что я смогу воспользоваться библиотекой?
К сожалению, я не успела об этом подумать: в дверь постучали. Лизея быстро закрепила последнюю прядку и скользнула встречать нарушивших наше уединение, а я оглядела себя в зеркале. Никаких внешних изменений не заметила, разве что выглядела еще более молодой, чем когда только оказалась здесь. В последнее время у меня не было желания себя рассматривать, но сейчас с удивлением отмечала, что Аурихэйм словно стер несколько прожитых лет.
По-хорошему после такого приема я должна была выглядеть ужасно, но я расцветала.
Осознание этого оказалось настолько неожиданным, что я не сразу услышала голос Лизеи.
– Аэльвэйн Лавиния, – повторила она, когда я натолкнулась на ее взгляд в зеркале. – Его аэльвэрство желает вас видеть.
Ну еще бы он не желал.
– В зверинце. Он говорит, что вы нужны Винсенту.
– Что?!
Должно быть, изумление в моих округлившихся глазах было настолько ярким, что элленари поспешно добавила:
– Так назвали детеныша бъйрэнгала.
По коридорам я шла быстро, элленари едва за мной поспевала. Не позавидовала бы я сейчас виеррахам, рискнувшим оказаться у меня на пути, но они не рисковали. Стелились по полу и вдоль стен полупрозрачными тенями, из-за чего создавалось впечатление, что мрамор и камень живые, как бы странно это ни звучало.
Новый поворот вывел нас в крыло, где мне раньше бывать не доводилось. Лестницы здесь были узкими и разветвлялись таким лабиринтом, что без сопровождающего можно было заблудиться и сгинуть. Гобелены и фрески, мелькавшие перед глазами, изображали могущество смерти и Глубинной Тьмы. На одних раскрывались магические ловушки, превращающие врагов в горстки праха, на других через призму самой страшной магии мир представал бесцветным выжженным покрывалом.
Да, если ты вырос в такой обстановке, сложно остаться нормальным.
Об этом я подумала, когда вышли во внутренний двор, ничем не напоминающий тот, где мы собирались на охоту и где устраивались развлечения вроде публичных экзекуций. Он был чуть меньше, высокие башни почти закрывали небо, из-за чего стрелы молний казались оборванными нитями. На самом верху переливался серебристой паутиной щит некромагии, растянутый над двором.
– Это необходимая мера, – пояснила Лизея, проследив за моим взглядом. – В зверинце… не всегда бывает спокойно.
Я не стала уточнять, зачем содержать зверинец, в котором не всегда бывает спокойно: странности элленари уже давно пора перестать считать странностями. Тем не менее от хлынувшего на меня многообразия чувств животных на миг потемнело в глазах. Рычание, вой, крики и клекот, шипение, скрежет – все это смешалось в такой безумный коктейль, что мне пришлось остановиться, чтобы перевести дух.
Животные бились, запертые в камне темниц, и пусть их тюрем я пока не могла видеть, я слышала и чувствовала каждое яростное отчаяние, дикую злость, агрессию или молчаливое смирение.
Мы с Лизеей шагнули в арку, которая сейчас не была закрыта решеткой, и оказались напротив двух охранников мощного телосложения, отдаленно напоминающих людей – в два человеческих роста, широкие бугры мышц и серо-зеленая кожа. Их защищали доспехи, в руках они держали булавы, увенчанные шипастыми шарами размером с человеческую голову. Судя по всему, зачарованные, потому что между шипами то и дело проскальзывали опасные искры тьмы.
Лизея прошла мимо них в широкий коридор, протянувшийся бесконечной вереницей дверей, запечатанных магией.
– Нам сюда.
Небольшое ответвление, несколько футов камня, иссиня-черное пламя факелов, дверь.
Больше всего комнатушка, в которой мы оказались, напоминала лабораторию. Бесчисленные полки с колбами и склянками, металлический стол, возле которого стояли Золтер и существо, едва достававшее ему до пояса. Лысая голова собиралась складками, а вот на торчащих ушах рос легкий пушок.