Ирэя усмехнулась.
– Возможно, мы могли бы подружиться, Лавиния. – Она бросила на меня взгляд через плечо.
Это замечание я предпочла оставить без ответа по одной простой причине: несмотря на все заявления Льера, кривить душой не любила и не хотела. Дружбы с той, кто на глазах у детеныша убивает раненую мать, пусть даже опасного зверя, у меня не получится.
– Ваше аэльвэйство! – К нам стремительно приблизился элленари.
Форма, знакомая мне, выдавала в нем одного из главнокомандующих, узор на скулах ложился тонкими завитками.
– Наргстрен! – Принцесса снова ослепительно улыбнулась. Настолько ослепительно, что огонь ее платья, тон в тон с волосами, померк перед этой улыбкой. – Я думала, ты отправился на границу.
– Отправлюсь. Завтра.
Он склонился, целуя тонкое запястье, и в глазах элленари я увидела голод. Тот самый голод, испытываемый мужчиной рядом с давно желанной женщиной, которую не в силах получить.
– Я буду скучать. – Ирэя произнесла это, чуть подавшись к нему.
– У нас впереди целый вечер.
Короткий взгляд элленари – теперь уже выражающий гораздо больше, чем просто жажда обладания.
Ирэя тоже была с заговорщиками?!
Если это так, почему Льер ничего ей не сказал? Почему он вообще ничего не сказал – своим же, почему? Ведь их план удался… почти. Судя по тому, что они до сих пор ничего не знают, личина Золтера в их план не входила. Так почему? Почему он под ней скрывается? Почему молчит?
Вопросов становилось все больше, но, почувствовав на себе пристальный взгляд Наргстрена, я мигом выкинула их из головы. «Когда леди слишком много думает, – говорила матушка, – у нее становится такое выражение лица, которое джентльмены могут неверно истолковать». В общем, сейчас я сделала именно то самое выражение, которое джентльменам истолковывать необязательно: очаровательная светская улыбка и хлопанье ресницами всегда срабатывало в Энгерии. В Аурихэйме… ну, признаюсь честно, я раньше не пробовала.
– Аэльвэйн Лавиния, – Ирэя не спешила отнимать руку, – моя фрейлина на сегодняшний вечер. Наргстрен Райландер, один из самых выдающихся главнокомандующих в армии моего кузена.
То, что мне оказали великую честь, сообщив имя главнокомандующего, я поняла. Видимо, Ирэе очень нужно было мое расположение… временно или же усыпить мою бдительность. Тоже временно. Для чего – разберемся.
– Приятно познакомиться, аэльвэр Райландер, – кивнула я.
Руку мне, разумеется, целовать не стали, но я успела отметить, как цепкий взгляд прошелся по мне от макушки до пяток.
– Ваш кузен не перестает удивлять, ваше аэльвэйство.
– Это почему же? – Ирэя поиграла пальчиками, которые только что были в его ладони.
– До настоящего вечера он прятал аэльвэйн Лавинию от всех.
– Поверь, он бы прятал ее и дальше. Но она задолжала мне… долгая история.
В том, чтобы присутствовать при разговоре, во время которого о тебе говорят в третьем лице, есть немало преимуществ. В частности, когда о тебе забывают, можно отметить много всего интересного. Например, взгляд Наргстрена, которым он обменялся со стоящим чуть поодаль элленари: тем самым, которого целовала Лизея перед охотой. Мое предположение о том, что именно он участвовал в заговоре, подтвердилось, и сейчас я постаралась получше запомнить его лицо. Волевое, нос с широкими крыльями и грубоватый подбородок. Миндалевидный разрез глаз и волосы цвета смешанного с пеплом угля.
– Просить тебя о танце именно сейчас, я полагаю, бесполезно? – Наргстрен кивнул на зал, в котором вокруг танцующего с темноволосой элленари Льера вился хоровод элленари.
Я видела такое впервые, когда все желающие танцевать просто окружили главную пару, партнеры передавали партнерш другим мужчинам, те подхватывали их и кружили, не отпуская предыдущих. От грохота каблуков и смеха даже музыку было едва слышно.
Что касается Льера… я помнила, каково это – танцевать с ним.
Всеобщее безумие и веселье его и темноволосой элленари словно и не касалось – отталкивалось от кружащейся в танце пары, словно от магического щита. Они двигались быстро и слаженно, и его ладонь, которой он направлял темноволосую, вжимал ее в себя, почему-то сейчас обжигала меня. Я отвернулась в тот момент, когда Ирэя произнесла:
– Да. Это развлечение давно утратило для меня свою прелесть.
Она взмахнула рукой, и прямо перед ней возник бокал с вином, едва не выплеснувшимся на огненно-алое платье.
– Мне остается только ждать утра?
– Не думаю, что ждать придется так долго. Заглядывай, когда закончится пляска. – Ирэя кивнула, и мы вместе с ней направились к ложе, видимо обустроенной специально для принцессы.
Что ни говори, а ложа была огромной: просторная, она занимала большую часть дальней стены зала, по соседству с фонтаном. В фонтане плескались рыбки… правда, фонтан был не совсем обычным и рыбки тоже. Иссиня-черная дымка смерти взлетала и рассыпалась брызгами со звуком, больше напоминавшим шипение клубка змей, чем плеск воды. Рыбки были призрачными (ничто другое в этом фонтане не выжило бы), серебристые, помахивающие вуалью хвостов и плавников, они выпрыгивали из тьмы, чтобы тут же нырнуть поглубже.
Вместо привычных кресел в ложе принцессы были разбросаны подушки, а по центру расстелено огромное пуховое покрывало. Расставленные между подушками блюда ломились от фруктов и ягод – диковинных, которых я раньше никогда не видела, и прочей еды. Что касается вина, то оно лилось рекой. Буквально.
В отличие от призрачного фонтана река плескалась как настоящая. Только цвет у нее был рубиновый и, когда кто-то из свиты Ирэи зачерпывал из нее бокалом, шипела магической дымкой.
– Сюда, – указала Ирэя на покрывало, на котором устроилась. – Будешь со мной принимать гостей.
Поразительно, но оно не пропускало ни частицы холода, исходящего от этого замка.
Я опустилась рядом, тем более что это место показалось мне гораздо более выгодным, чем любая из подушек. Чуть поодаль от нас элленари, у которого я позаимствовала кинжал, уже задирал юбку одной из фрейлин.
Стараясь отрешиться от доносящихся с той стороны звуков, я отвернулась.
– Не нравятся наши развлечения, смертная? – лениво поинтересовалась Ирэя, отщипывая ягодку от грозди. Она напоминала сиреневую малину или ежевику, но росла почему-то как виноград.
– Не думаю, что мое мнение что-то изменит, – заметила я.
– Не изменит, – хмыкнула Ирэя. – Но разве тебе хоть раз не хотелось сбросить маску благопристойности?
– Не хотелось, – покачала головой я. – Возможно, потому, что это не маска.
Принцесса отвлеклась на поданный фрейлиной бокал с вином, а в следующий миг к нам уже подошли. И это было только начало, придворные спешили выразить свои заверения в глубокой преданности Двору и королевской крови, поздравить Ирэю лично и восхититься тем, как прекрасно она выглядит.
Выглядела принцесса и впрямь роскошно: огненные локоны текли по округлым плечам лавой, чувственные губы, чуть приоткрытые, манили к ним прикоснуться. Я видела вожделение в глазах мужчин (а зачастую и женщин), вожделение, перетекающее от нее ко мне и обратно, чувствовала, что с каждой минутой мне становится все жарче и все сильнее кружится голова. Должно быть, дело было в духоте.
Густой, вязкий аромат благовоний, который тянулся над ложей, смешивался с тонким горьковатым запахом. Не сразу поняла, что он исходит от растений, похожие я уже видела в комнате Льера, когда узнала его тайну, но сейчас смогла рассмотреть поближе. Тонкие стебли напоминали прутья, листья – металлические пластины. Венчали их раскрытые цветы: черные с фиолетовым лепестки сходились в окруженной зубцами сердцевине.
– Ахантарии, – заметив мой взгляд, произнесла Ирэя. – Их аромат привлекает жертву, и стоит к ним наклониться…
Принцесса бросила ягодку, и лепестки цветка сомкнулись с жутким хрустом.
– Вот так. Очаровательные создания. Хочешь вина?
Я покачала головой.
Не пить. Не есть.
Сегодня ночью это было правило выживания: по крайней мере, я не настолько наивна, чтобы принять что-то из рук Ирэи. Что бы то ни было, даже с тарелки, стоящей в этой ложе.
– Ты слишком напряжена, смертная. – Она коснулась моего плеча, провела ладонью по обнаженному участку кожи, заставив его вспыхнуть огнем. – Тебе нужно расслабиться.
Мне нужно на свежий воздух.
Я отчетливо это поняла в тот миг, когда взгляд сидевшего рядом элленари с короткой стрижкой и узором-молнией на черной рубашке показался мне затягивающим. Что-то подобное я испытывала рядом с Льером на балу в Мортенхэйме, когда все происходящее кажется нереальным. Мир перед глазами на миг подернулся дымкой, потом стал прежним, но еще более горячим. Мне казалось, что по венам вместо крови бежит огонь, нанесенный Золтером узор раскаленными крючьями впивался в кожу.
Нет, это уже совершенно точно не к месту.
С трудом справившись с головокружением, превращающим зал в карусель, я поднялась. Поискала Льера взглядом и не нашла. Если поначалу от зала нас отделяли желающие поздравить принцессу элленари, то сейчас обзор был отличный. Закончилась и пляска, но трон был пуст. Пламя волос Золтера не полыхало нигде.
– Ищешь кузена?
Повернулась к Ирэе, она улыбалась.
– Найтриш предпочитает развлекаться в уединенных местах, а ей он никогда не мог отказать.
Странное чувство, сдавившее грудь, обожгло. Прокатилось по коже, заставляя плотно сжать губы: мысли о том, как ладони Льера скользят по плечам другой женщины, оказались более чем живыми. Я вдруг представила картину, как и без того фривольное платье падает к ее ногам и как она льнет к Льеру, скользя обнаженным телом по грубой ткани одежды.
Давящее чувство усилилось, но его смыло жаркой волной, прокатившейся по всему телу и собравшейся томительной тяжестью внизу живота.
– Мне нужно на воздух, – сказала я, чувствуя, что здесь этот воздух становится слишком вязким. Слишком горячим, как полуденный зной где-нибудь в каменных кишках Лигенбурга.