Не представляю, что творилось в этом мире с чувствами, но в чем-то мы с элленари все-таки были похожи. Их не учили прятать свои эмоции, потому что прятать было нечего, нас с детства учили показывать лишь то, что благопристойно и не может так или иначе скомпрометировать.
– Хорошо, Лавиния.
– Леди… Аэльвэйн Лавиния… – Амалия все-таки подала голос. В платье бледно-персикового оттенка (какое, по сути, и положено носить девушкам ее возраста) она выглядела совсем юной. Еще более юной, чем была. – Я бы хотела с вами поговорить. Наедине.
Теперь нахмурилась я, но отказывать ей причин не видела, тем более что ее «наедине» тогда прозвучало бы еще более грубо.
– Это не потерпит до конца приема, Амалия? – спросила я.
– Это не займет много времени.
– Я ненадолго отлучусь, – улыбнулась Лизея. – Узнаю, как скоро его аэльвэрство за вами придет.
Его аэльвэрство, или, точнее, его аэльерство.
Я не стала задерживаться на этой мысли, потому что, когда выяснила, что это наши общие покои (разумеется, уже после заключения соглашения с Льером), была очень близка к тому, чтобы пару раз скомпрометировать себя по полной. Впрочем, тут мы с ним были на равных: судя по витавшему в воздухе напряжению и отголоскам ярости, он явно не ожидал такого приема. Да что говорить, я сама такого не ожидала.
– О чем ты хотела поговорить? – спросила Амалию, когда мы остались одни.
– О ней. – Она кивнула в сторону закрывшейся двери. – Леди Лавиния! Как вы можете подпускать к себе одну из них?! Не просто подпускать, приближать!
Глаза ее сверкали самой что ни на есть настоящей яростью, и мне это совершенно не понравилось.
– Лизея не сделала мне ничего дурного, – заметила я. – Больше того, она всегда мне помогала…
– Не сделала сейчас – сделает потом. – Амалия судорожно вздохнула. – Неужели вы не понимаете, им нельзя доверять! Никому! Никому из них. Мы должны держаться вместе, но только мы…
– Довольно, – произнесла я, и она осеклась. – Лизея – потрясающая девушка, и тот факт, что она элленари, ничего не меняет. Чтобы выжить, Амалия, нам с тобой действительно нужно держаться вместе. Сейчас у нас уже значительно больше возможностей, чем было еще несколько дней назад. Поэтому я искренне надеюсь и рассчитываю на твою поддержку.
Амалия открыла было рот, чтобы возразить, но тут же с визгом подхватила юбки и отпрыгнула от бъйрэнгала, попытавшегося к ней подойти.
– Пожалуйста! Уберите его от меня!
Она зажмурилась, на виске и на шее бешено колотились жилки.
– Амалия, он ничего тебе не сделает, – покачала головой я, но она так и не открыла глаза: продолжала стоять, плотно сжав губы и кулаки, пока я не подозвала Льера и не отвела к диванчику, на который он нехотя улегся.
– Всевидящий! Нам обязательно находиться в одной комнате с этим монстром?! – прошептала она, и губы ее снова задрожали.
– Он не монстр. – Я указала на свернувшегося клубком звереныша. – Он обычный котенок, просто… иномирный.
Просто иномирный обычный котенок.
– Когда уже мы вернемся домой?! – сдавленно прошептала она.
Я не успела ответить, потому что открылась дверь. Льер (или Золтер) шагнул в комнату, и Амалия судорожно вздохнула. Кажется, она забыла про этикет, и про реверансы, и про все прочее, особенно когда он приблизился к нам. Винить ее за это я не могла: сложно расшаркиваться перед тем, кто тебя пытал, но я под этой личиной видела совершенно другого элленари, понять которого пока так и не смогла.
– Моя королева. – Он протянул мне раскрытую ладонь. – Ты прекрасно выглядишь, Лавиния.
– Благодарю, – отозвалась я, думая преимущественно про Амалию.
Сейчас я была уже не уверена, что идея с фрейлинами настолько хороша, во всяком случае, Амалия в качестве фрейлины. Я думала, что так мне будет удобнее держать ее при себе и в случае чего защитить, но теперь сомневалась в своем решении. Фрейлинам королевы нужно будет видеться с королем, читай с повелителем, и очень часто. А она стоит и дрожит, и побелела как лист дорогой писчей бумаги.
– Думаю, сегодня Амалии необязательно нас сопровождать, – сказала я, и он кивнул.
Мне оставалось только вздохнуть с облегчением и порадоваться, что Льер не стал показывать характер и припоминать мне свои условия.
Мы вышли из комнаты, как и полагается супругам, рука об руку. За нашими спинами метнулась тень, и это были отнюдь не виеррахи: Амалия спешила к себе. Из-за того, что она стала моей фрейлиной, ближайшая комната была отведена ей, равно как и соседняя – Лизее, поэтому не успели мы сделать и пары шагов, как я услышала громкий звук захлопнувшейся двери.
Да, вести ее в толпу элленари, которые непонятно как даже ко мне отнесутся, точно было не лучшей идеей.
– Я отпустил Лизею, – произнес Льер, – сегодня тебе будет достаточно моего сопровождения.
Я глубоко вздохнула.
Может быть. Может быть, и достаточно, но внутри тонко билась невидимая натянутая струна, дрожала, согреваемая лишь моей магией, которой было так ничтожно, так несоизмеримо мало…
Неожиданно Льер остановился, и мне пришлось сделать то же самое. Недоуменно взглянула на него и вздрогнула, когда он коснулся моей щеки.
Эта короткая ласка напомнила о том, что было вчера, о гораздо более нескромных прикосновениях, отозвалась во всем теле нежданными и несвоевременными дикими ощущениями. Хотела напомнить ему про клятву, но опоздала: во-первых, потому, что клятва не позволила бы ему дотронуться до меня вопреки моему желанию, а во-вторых…
– Я уже говорил, что ты прекрасно выглядишь, Лавиния. – Он коснулся прядей моих волос, свободно падающих на плечи. – И это действительно так. Ты выглядишь по-королевски.
– Чудесно, – негромко сказала я, стараясь не позволить этим обволакивающим словам подчинить мой разум.
Разум твердил, что мне нужно быть сильной, а после таких слов очень легко поддаться обманчивой слабости и иллюзорному представлению, что я не одна.
– Если не возражаешь, давай продолжим путь. Я бы очень хотела со всем этим побыстрее покончить.
– Знаю. – Он коснулся обручального узора, и тот словно сильнее вспыхнул под его пальцами. – Я с тобой.
Льер устроил мою руку на сгибе своего локтя и шагнул к лестнице.
С каждым шагом я все больше понимала, насколько мне не хочется выходить в зал, полный элленари. Несмотря на то что в моих волосах сверкала черная диадема королевы, несмотря на то что сказал Льер, я чувствовала, что начинаю задыхаться. В глазах то и дело темнело, меня бросало в холодный пот, а по коже бежал то озноб, то жар. Я не представляла, что с этим делать, поэтому просто шла, расправив плечи и глядя прямо перед собой.
Массивные двери вели в тронный зал. Я ожидала увидеть нечто мрачное, но вместо этого увидела просто высокие замковые стены и полотно над троном. Огромные окна не были занавешены, и солнце вливалось сквозь них, раскрашивая застывшую по обе стороны от расстелившейся под нашими ногами дорожки толпу элленари.
Полотно символизировало мощь Двора Смерти – в непроглядной тьме клубились серебряные искры, окружающие сияющие миры. Все и ничто, почему-то именно это пришло мне в голову, а потом горло сдавил спазм. Я вцепилась в руку Льера, чувствуя, что меня начинает лихорадить.
– Все в порядке? – еле слышно спросил он.
Я нашла в себе силы кивнуть, хотя бы потому, что в окутавшей нас тишине мой голос мог прозвучать несоизмеримо громко. Мне казалось, что я вот-вот лишусь чувств, поэтому трон как ощущение опоры пришелся очень кстати. Садиться, правда, мы не стали, но осознание того, что мне есть куда падать, придало сил.
Взгляды элленари скользили по нам, преимущественно по мне, и в них я читала странную, необъяснимую радость и недоверие.
– Как вы уже знаете, – произнес Льер в звенящую напряжением тишину, – этой ночью Арка благословила наш союз. Мы с аэльвэйн Лавинией стали супругами по законам Аурихэйма.
Он вскинул руку, призывая к молчанию, и взволнованный шепот в зале стих. Только сейчас я вспомнила про Ирэю: она, разумеется, присутствовала и стояла в первом ряду, ближе всех к трону. Она была одна из немногих, кто сегодня был одет в черное. Рядом с ней застыла ее свита – те, кто вчера смотрели, как я вдыхаю аромат ахантарии, и наверняка потешались над смертной, с которой будет развлекаться Нияр.
– Эти законы нерушимы. Наш брак нерушим. Отныне, начиная с этого момента, ваша клятва распространяется на ее аэльвэйрство, союз с которой принес в Аурихэйм первый за долгое время рассвет. Встречайте свою королеву!
Зал взорвался овациями и возбужденными голосами, обрушившимися на нас подобно ураганному ветру или штормовой волне. К одолевающему меня холодному поту и жару добавилась боль в висках.
– Наш первый рассвет совпал с ночью рождения нашего Двора, для нас это теперь двойной большой праздник, – продолжил Льер, когда аплодисменты стали затихать. – Наш мир уже начал неотвратимо меняться, а со временем мы справимся с Пустотой и возродим Аурихэйм!
Его заявление утонуло в новом порыве восторгов элленари, и, когда мы рука об руку опустились на сдвоенный трон, я вздохнула с облегчением. Льер воспринял это по-своему.
– В Аурихэйме супруги считаются единым целым, – пояснил он.
– Я счастлива, – отозвалась я, но больше ничего сказать не успела: к нам приблизилась Ирэя.
– Позвольте выразить вам свои глубочайшие поздравления, кузен, – произнесла она, и голос ее сочился ядом. Льер кивнул, и принцесса повернулась ко мне. – И вам, ваше аэльвэйрство.
– Благодарю, – негромко отозвалась я, не отводя взгляда. И, хотя виски сдавило еще сильнее, продолжила: – В том, что сейчас происходит, есть и ваша заслуга, кузина. Вы же не против, если я стану вас так называть?
Ирэю знатно перекосило.
– Разумеется, нет, ваше аэльвэйрство.
– Замечательно, – улыбнулась я. – В таком случае в знак моей искренней благодарности я бы хотела предложить вам стать моей фрейлиной.
Ирэя открыла рот, но тут же его закрыла. Перевела взгляд на кузена, но Льер молчал, оставляя ей право решать самой, отказать королеве или принять предложение бывшей смертной. Хотя «бывшей» звучит странно, потому что смертной я быть не перестала, разве что для всех собравшихся стала смертной, с брака с которой начнется возрождение Аурихэйма.