Чтобы этого не позволить, я прижимала его руками к груди так плотно, как только могла, и исключительно поэтому мне было тяжело дышать. Да, именно поэтому, и потому же до меня не сразу дошел смысл его слов.
– С вами – нет! – отрезала я.
Льер приподнял брови.
– Я разве такое предлагал? Но ход твоих мыслей мне нравится.
Я покраснела. Натурально покраснела, как дебютантка под взглядом опытного мужчины, который кажется ей безумно привлекательным и недосягаемым.
– Мой ход мыслей не имеет к вам никакого отношения!
– Разумеется, не имеет. – Льер приблизился к ванне, а точнее, к утопленному в пол бассейну, который напоминал тот, что был в покоях Золтера.
Усилием воли направила свои мысли именно в ту ночь, и это помогло справиться с тем чувством, которое охватило меня, стоило увидеть его спину и… гм, ягодицы. Резко отвернувшись, по-прежнему прижимая платье к себе, я их снова увидела – в отражении. Помимо этого увидела, как наполняется кристально чистой водой бассейн, в котором места для двоих хватило бы с лихвой.
Всевидящий!
– Я бы предпочла остаться одна.
– Ну разумеется, предпочла бы. – Насмешка в его голосе была слишком откровенной, чтобы стать признанием моей правоты.
– Считаешь себя неотразимым?! – Я резко повернулась к нему, и платье все-таки упало.
Я ахнула, когда прохладный воздух обжег кожу, но подхватывать его и верещать, как девица на выданье, было как-то совершенно не к месту. Тем более что глаза Льера потемнели буквально до черноты, меняя цвет на знакомый мне темно-синий.
Он шагнул ко мне, коснулся пальцами подбородка, повторяя овал лица.
– Нет, – хрипло произнес он. – Считаю неотразимой тебя.
От его слов меня бросило в жар, дыхание прервалось. Лишь на миг я позволила себе представить, что можно просто поддаться этому чувству. Позволить его рукам скользить по моим плечам, губам – касаться груди, самой же касаться его, откровенно и бесстыдно. Горячо, жарко.
Впервые почувствовать, каково это – не в забытьи и не по принуждению, когда твою волю сковывают чары, а тело обжигает магический узор.
Воспоминания об узоре Золтера отрезвили, заставили отступить назад.
– Настолько неотразимой, что с радостью отдал меня ему?
Льер отшатнулся. Плотно сжал губы, по радужке прокатилась волна смены цвета, от глубокой тьмы до ночной синевы и обратно. Он вышел стремительно и так хлопнул дверью, что у меня зазвенело в ушах.
На звоне в ушах я и сосредоточилась: на нем, а еще на журчании воды, наполняющей бассейн. Выпуталась из платья, развязала ленты кринолина и шагнула к лесенке. Щеки до сих пор пылали, равно как и лицо, особенно там, где Льер меня касался. Кожа на том месте, где был узор Золтера, горела огнем, как если бы я до сих пор могла его чувствовать.
Закусив губу, погрузилась в воду и закрыла глаза, стараясь не думать о том, что только что сказала. Он действительно отдал меня ему, и я все сделала правильно. Мне нельзя поддаваться чувствам, да о каких вообще чувствах может идти речь?! Он – элленари, я – смертная, я хочу домой, он хочет править Аурихэймом… судя по тому, что ничего не сказал своим сообщникам, – единолично. Между нами пропасть из принципов, устоев, из мировоззрения и совершенно разных желаний.
Позволю себе сейчас эту слабость – потом будет очень больно.
Гораздо больнее, чем было с Майклом, хотя его я даже никогда не любила, как выяснилось. Глубоко вздохнув, дотянулась до подушечки, сунула ее под шею и закрыла глаза.
Хоть бы он ушел!
Всевидящий, пожалуйста, пусть он уйдет!
Расслабиться у меня так и не получилось, поэтому десять минут поплескавшись и повздыхав (когда я пыталась устроиться поудобнее, но удобнее не становилось), я выбралась из ванны, насухо вытерлась полотенцем и надела халат. Халатов, кстати, раньше здесь не наблюдалось вовсе, но вчера и сегодня они появились. То есть тот, в котором я была утром, забрали, сейчас меня ждал уже новый.
Странно.
Вдвойне странно, потому что элленари даже белья не носили.
Я вышла в комнату и обнаружила, что Льер действительно ушел. Одежды не было, его тоже, и это говорило о том, что ночь я снова проведу одна.
Оно и к лучшему.
Я даже не стала звать служанок, просто разобрала прическу и, стягивая халат, обнаружила на покрывале ночное платье. Вчера его не было.
Еще одна странность.
Ладно, завтра спрошу у Лизеи, в честь чего такие нововведения.
Радуясь тому, что не придется спать обнаженной, я натянула сорочку, нырнула под одеяло и закрыла глаза.
Сон не шел: слова, которые я бросила Льеру, казались жестокими и неправильными. Как ни пыталась я убедить себя в том, что так будет лучше, что я правильно поступила, заснуть все равно не могла. Ворочалась в кровати до тех пор, пока не наткнулась взглядом на перстень Винсента. Только зажав его в руке, напомнила себе, что моя цель – найти дорогу домой, и именно об этом мне сейчас стоит думать.
Об этом, а не о том, кто безжалостно вырвал меня из моего мира и привел сюда.
Винсент говорил, что магия Луизы вела себя странно, и моя магия тоже ведет себя странно. Завтра же пойду и попробую проверить эти странности в библиотеке! Я даже попыталась представить, как именно, но меня уже затянуло в глубокий и беспокойный сон.
5
Лизея раздвинула портьеры, впуская в комнату яркий солнечный свет. Она и сама словно светилась изнутри, когда я ее пригласила.
– Что хотите на завтрак? – улыбнулась девушка, повернувшись ко мне. – Мы можем попросить, чтобы вам снова сделали завтрак, как в Энгерии. Ой, то есть нам. Амалия сказала, что тоже хочет позавтракать с нами.
Я приподняла брови: вчера Амалия не выразила особого энтузиазма по поводу моей просьбы, но то, что она говорила с Лизеей, уже внушало надежду. Подумав об энгерийском завтраке, я вспомнила, что вчера собиралась поинтересоваться по поводу сорочки и халата.
– Лиз, не знаешь, откуда это? – Я приподняла полы халата, показав краешек подола ночного платья. – Раньше я такого в Аурихэйме не видела.
Лизея широко улыбнулась.
– Это его аэльвэрство. – Она поправила волосы. – И завтраки, кстати, тоже.
– Завтраки? – изумилась я. – Но Амалия сказала, что…
Я не договорила. Действительно, зачем в Аурихэйме еда смертных. Разве что в качестве деликатеса или для обитателей зверинца.
– Кстати, спасибо большое за совет, мы с Ронгхэйрдом действительно договорились, что попробуем быть только друг с другом. Правда, вчера он возмущался, что на балу запретили обычные увеселения, но, когда я спросила, зачем они ему, сказал, что действительно незачем, потому что самое главное… – Девушка слегка покраснела, но потом все-таки закончила: – У него в руках.
Можно представить, что он подразумевал под «обычными»… Постойте-ка!
– Кто запретил?
– Его аэльвэрство, – пожала плечами Лизея. – Кто еще может запретить? Ронгхэйрд сказал, что такого не было со времен Раайма, отца нашего повелителя.
Я промолчала, испытывая смешанные чувства. Во-первых, из головы не шел наш с Льером вчерашний разговор, а во-вторых, все это было действительно очень похоже на заботу обо мне. Не на ту показную, которую выпячивают, чтобы показаться лучше, чем есть, а на ту, которая призвана скрасить мои дни в Аурихэйме, чтобы я почувствовала себя… как дома.
При мысли об этом мне стало окончательно не по себе, и, хотя чувствовать себя как дома я не собиралась, с Льером решила поговорить. Просто для того, чтобы извиниться за вчерашнее. После того, что я узнала – про бал и сорочки, стало еще более неловко. Даже странно было, что мне в голову не пришло задуматься о завтраках и о том, что специально для меня в Аурихэйме появился самый настоящий чай, и не только он. Должно быть, настолько привыкла к интригам и к тому, что здесь никто ничего не делает просто так, что стала больше похожа на элленари, чем на саму себя.
– Лизея, пригласи девушек, пусть помогут мне одеться. Я хочу поговорить с его аэльвэрством.
– А как же завтрак?
– Позавтракаем чуть позже.
Лизея улыбнулась:
– Хорошо.
Прическу она мне переделывала три раза (служанок я просто не подпустила к своим волосам). Уж на что не была капризной, но сейчас мне все время казалось, что что-то не так, что прядки лежат слишком гладко или, наоборот, слишком топорщатся. Платье для встречи я выбрала местного кроя, с переходами от лилового в светлый на юбке и длинных рукавах. Достаточно плотный лиф по цвету напоминал листву и был оторочен легкой необычной тканью, прозрачной и сверкающей в лучах солнца. Лизея помогла мне подобрать украшение – неброское колье с цветком, камушки-лепестки которого искрились бликами.
– Мы будем вас ждать, – сказала она, подхватывая на руки не желающего отпускать меня котенка.
– Хорошо. Пригласи пока Амалию и Ирэю.
Последнюю за завтраком, конечно, видеть не очень хотелось, но я сама это все начала. Значит, и продолжать тоже мне.
– Как вы смотрите на то, чтобы накрыть стол в саду? – неожиданно предложила Лизея.
– В саду? Здесь есть сад?
– Да, он по ту сторону замка. Отсюда его не видно, но сейчас там столько всего цветет! Очень красиво.
Я подумала о том, что сегодня чудесный день. А станет еще чудеснее после того, как я поговорю с Льером, и, может быть… Что может быть, я решила пока не думать, по крайней мере до разговора. Лизея объяснила, где находится сад, мы договорились, что завтракать будем в беседке, и я направилась в кабинет к Льеру. Поисковое заклинание вело быстро, главное, что сейчас я чувствовала себя свежей, полной сил и магии.
Разве что самую чуточку виноватой, но это можно исправить. Все можно исправить, было бы желание. Так говорил Льер, и так думала я сама, когда говорила с Луизой о Винсенте. А ведь она точно так же, как я, не хотела ничего видеть и слышать. Не хотела принимать никаких причин, никаких объяснений, которые приводил брат, и, возможно, у Льера тоже есть свои причины не говорить мне о Золтере. Как бы то ни было, сейчас это не главное.