– Пустота в тех краях полностью отступила?
– Почти, – уклончиво ответила Лизея. – Но она больше не наступает, и этого более чем достаточно.
– Это же не опасно?
Девушка удивленно посмотрела на меня.
– Вы что, за меня волнуетесь?
– А что в этом странного?
– Не знаю. – Она на миг закусила губу. – За меня даже мать с отцом никогда не волновались.
Я не стала это комментировать, потому что в голосе девушки, обычно спокойно рассказывавшей об отлучении от рода, сейчас сквозила грусть. И еще потому, что мне вообще достаточно сложно было что-то сказать о родителях, которым нет дела до своего ребенка и до того, что своим отторжением они могут ее убить.
Пока я подбирала слова, мы уже вышли в холл, тот самый, где в свое время меня поразила живая картина с рождением магии. Путь до сада не занял много времени, вскоре мы с Лизеей уже были у небольших дверей, распахнув которые оказались на островке жизни в королевстве смерти.
Стены замка с этой стороны окутывал дикий виноград, густой и сочный, на нем уже наливались силой спелые ягоды. Деревья, раскинувшие густые кроны, высились вдоль дорожки, уводящей вглубь сада. Источающие аромат цветы – белые, синие, желтые – стелились ковром по земле, горели в зелени кустов, под порывами ветра кружились лепестки, срывающиеся с ветвей.
– Невероятно! – воскликнула я.
– Я же говорила, что вам понравится, – довольно улыбнулась Лизея. – Беседка вон там!
И правда, вдалеке виднелась ажурная беседка, возле которой суетились служанки. Я снова вспомнила об Амалии.
– Лизея, надо будет отправить кого-то за Амалией. Не хочу, чтобы она одна ходила по замку.
– Разумеется, ее проводят! – воскликнула элленари. – Хотя вчера мы уже приходили сюда все вместе.
Я услышала плеск воды и повернулась: скрытый за парковой жизнью фонтан искрился в лучах солнца. Он был выполнен из камня, центральная фигура – девушка в летнем платье и с вплетенными в волосы цветами смеялась, протягивая руку. Скульптору удалось создать впечатление, что брызги, летящие с ее пальцев, сияют серебром, как магия жизни.
Я поделилась своими наблюдениями с Лизеей, и она улыбнулась.
– Это ее аэльвэйрство… бывшая, мать его аэльвэрства, – кивнула элленари. – Ронгхэйрд мне рассказал, что он разбил этот парк для нее, потому что она…
– Была из королевского рода жизни, – раздался из-за спины голос Ирэи, отравляя охватившее меня очарование. – Да, матушка моего кузена на удивление быстро окрутила его отца, от этого брака были в шоке оба Двора. Впрочем, ваш брак по скандальности уже превзошел их.
– Неужели? – приподняла брови я, заметив, как напряглась Лизея.
– О да. Брак со смертной в Аурихэйме… – Рыжая покачала головой. – Брак-благословение…
– Который спас ваш мир, – напомнила я.
– Спас ли? – Ирэя растянула алые губы в улыбке. – Этого мы пока не знаем. Зато знаем, что ради тебя мой кузен пренебрег даже своей фавориткой, одной из лучших и сильнейших элленари Двора Смерти. Хотя… Золтер всегда любил красивые игрушки.
Намек был более чем прозрачный, хотя непосредственно меня он не задевал. В том, что в игре словами Ирэе нет равных, я уже неоднократно убедилась, и сейчас осознала это в который раз. Признай я, что она говорит обо мне, это было бы мое поражение.
– Считаешь, что так хорошо знаешь своего кузена? – Я холодно улыбнулась. – Возможно, он еще не раз тебя удивит.
Ирэя перестала улыбаться, а мгновением позже перестала и я, заметив возле беседки Найтриш.
Только ее мне не хватало.
Я подумала об этом отстраненно, равно как и о том, что узнать, где меня легче всего найти и в какое время, Найтриш могла только от Ирэи. Торжество последней несколько поугасло от моих слов, но, судя по выражению ее лица, сейчас снова набирало силу.
Да, что ни говори, а приблизить ее к себе было не самой лучшей идеей.
У матушки тоже были фрейлины, но недолго. После того как одна из них оказалась в постели с отцом, фрейлин не стало. Ни одной. Что касается Терезы, она категорически отказалась от «общества девиц», как она выразилась, потому что не хочет «постоянно посылать за нюхательными солями и лекарями» (учитывая ее магию, такое было бы неудивительно). В результате у меня их тоже не было, в детстве я обходилась обществом няни, после – камеристки, а о семействе Биго пошла слава как о заносчивых аристократах, которым неугодно общество даже равных себе. Естественно, все это говорили исключительно за глаза, а до нас доносили в форме сплетен. Причем не уверена, что не те же люди, кто эти самые сплетни распускали.
– Попросить ее уйти? – неожиданно жестко поинтересовалась Лизея.
Я удивленно взглянула на девушку, а Ирэя не замедлила отозваться:
– По-моему, тебе самое место рядом с бъйрэнгалом, дорогуша. Повадки у вас одинаковые.
Я остановилась так резко, что в меня врезался котенок. Мы взяли его с собой, и, видимо, он разогнался и не успел затормозить, потому что я почувствовала легкий удар в ноги и недовольное «шряу!».
– Я начинаю думать, что тебе тоже стоит посмотреть мир, Ирэя.
Принцесса прищурилась:
– Ты не посмеешь меня отослать.
– Еще как посмею, – холодно сказала я. – И начну с того, что сегодня я не желаю тебя видеть. Возвращайся к себе. Если выйдешь из комнаты до завтрашнего утра, я действительно отошлю тебя из дворца.
Ирэя сильно побледнела. На контрасте с пламенем волос и затянутыми тьмой глазами это выглядело страшно, особенно сейчас, когда я чувствовала клокочущую под яростью смерть.
– Ты пожалеешь, – предупредила она. – Сейчас мой кузен увлечен тобой, но когда все изменится…
– Когда все изменится, тогда и поговорим, – парировала я и отвернулась.
Меня окатило ледяным холодом темной магии, и пусть я почти привыкла к ее проявлениям, сейчас было впечатление, словно чья-то холодная рука схватила меня за горло.
– Спасибо, – негромко произнесла Лизея, когда принцесса ушла, – но не стоило…
– Стоило, – подвела черту я и взглянула на Найтриш. – С ней я тоже поговорю сама. Распорядись насчет Амалии, пожалуйста.
Девушка кивнула.
– Льер! Пойдем со мной!
Котенок, обычно послушный, угрожающе вздыбил короткую шерсть и зашипел.
– Кажется, она ему не нравится, – заметила Лизея.
Мне она тоже не нравится.
– Льер, – строго сказала я, – иди с Лизеей.
Звереныш угрюмо посмотрел на меня, шевельнув шеей, отчего шипы пришли в движение, как ожерелье.
Я вздохнула. Не хватало еще, чтобы Льер вцепился в ляжку любовнице Золтера. Пересудов потом будет на все предстоящие балы.
– С Лизеей, – повторила я, добавив к голосу магии.
Котенок нехотя подчинился, а я направилась к темноволосой. Сегодня она хотя бы была одета, но даже мысль о том, что ей нужен не мой муж, а Золтер, вызывала желание повторить с ней тот же трюк, что и с магистром красоты. Благо подвешивать здесь было куда – вокруг деревья с гибкими ветвями, высоченные и сильные. Пришлось напомнить себе, что магия жизни создана не для этого и что воспитывать желающих испортить мне день можно своими силами. То есть без магии.
– Доброе утро, ваше аэльвэйрство, – поздоровалась Найтриш, даже не скрывая сочащейся в голосе ненависти.
Надо отдать ей должное: она была красива, и в общем-то можно было понять, почему Золтер ею увлекся. Жизни в элленари было не больше, чем в окружающем сад ледяном камне.
– Доброе утро, аэльвэйн, – отозвалась я и замолчала.
Служанки, порхающие вокруг стола, навострили уши, крылья у них затрепетали, меняя цвета. Судя по всему, они ожидали незабываемого представления, и я даже могла их понять, но упрощать задачу Найтриш не собиралась. Если она пришла поговорить, пусть говорит.
– Мы могли бы остаться наедине? – поинтересовалась она, когда поняла, что первого хода от меня не дождется.
Наше общение напоминало игру в шахматы. С одной стороны, я могла ей отказать, с другой – это могли расценить как страх. Когда речь заходит об элленари, все было очень и очень неоднозначно, поэтому сейчас я кивнула.
Найтриш довольно улыбнулась и указала на дорожку, уводящую влево. Эта аллея напомнила мне о парке в Мортенхэйме: подстриженные кусты черных и синих роз, источающих сладковатый аромат, и тонкая изгородь стройных деревьев, чьи кроны напоминали рвущееся ввысь пламя свечи.
– Раньше здесь было гораздо больше фонтанов и статуй, – заметила Найтриш, проследив за моим взглядом.
Я поняла, что неосознанно смотрю на искрящиеся на солнце брызги воды и думаю о том, что услышала от Ирэи. Мать Золтера была наделена магией жизни, и он убил весь ее род. Не это ли родство изначально привело его к Альхиине? И что связывало повелительницу Аурихэйма и его, тогда еще просто амбициозного принца?
– Но они все были разрушены. Эта единственная, которая уцелела.
– Вы пригласили меня сюда, чтобы поговорить об особенностях местной архитектуры?
– Разумеется, нет, – улыбнулась Найтриш. – Чтобы отдать вам это.
Она раскрыла ладонь, и я обомлела: в руке элленари лежал перстень Винсента. Я вдруг осознала, что в последний раз видела его, когда мы с Льером поссорились и я упрекнула его в том, что он отдал меня Золтеру. В тот вечер я засыпала, сжимая перстень в ладони. Откуда он у этой…
– Откуда это у вас, аэльвэйн? – ледяным тоном поинтересовалась я.
– Должно быть, вы вчера обронили. Когда бежали из кабинета… своего мужа.
Иссиня-черное платье переливалось, как речная гладь ночью, а улыбка на губах была хищной.
– Мы обе прекрасно знаем, что вчера на мне его не было, – холодно отозвалась я и протянула руку. – Отдайте.
Найтриш вложила перстень мне в ладонь.
– О том, как он попал к вам, вы сейчас мне расскажете, – жестко сказала я. – Без всяких «должно быть» и обтекаемых формулировок, аэльвэйн.
Элленари улыбнулась.
– Или мне, или моему мужу. – Я не отпустила ее взгляд, но и она не прятала глаз.
Напротив, смотрела насмешливо и с превосходством.