– Который был казнен?! – выкрикнул кто-то.
– Он не был казнен, – спокойно произнесла я. – Ирэя права. Это была подмена.
Толпа ахнула, в глазах принцессы сверкнуло торжество.
– В ту ночь, когда Арка не благословила нас с Золтером, меня хотели убить. Один из заговорщиков, Наргстрен, сейчас стоит рядом с принцессой. Льер тоже был одним из них, но он отказался от своего плана, чтобы спасти меня. В ту ночь Золтер сделал меня своей вопреки моей воле и принял смерть от моих рук. Как я тогда считала.
– Очень трогательно! – язвительно процедила Ирэя. – Она признается в убийстве нашего повелителя, а мы все стоим и чего-то ждем?! Наргстрен!
Наргстрен снова сделал попытку приблизиться, но дорогу ему преградил мужчина с кожистыми крыльями. Тот, который в самом начале бала танцевал с Ирэей.
– Он принял облик Золтера, чтобы меня уберечь, – продолжила я. Хотя пальцы дрожали, удары сердца Льера под моей ладонью придавали мне сил. – В ночь, с которой началось возрождение Аурихэйма, его кузина одурманила меня ароматом ахантарии, и он снова меня спас. Я долгое время считала, что действительно убила Золтера. До той минуты, когда он вернулся. Никто не мог этого предугадать… никто не мог этого объяснить, но теперь я могу. Я ошибочно полагала, что его держал узор мьерхаартан, на самом же деле его держала Пустота. Лишившись собственного тела, Золтер выбрал Льера, как сильнейшего элленари, и угрожал мне лишить его жизни, предлагая поддерживать его версию правды.
Я сжала пальцы Льера и закончила:
– Сегодня я собиралась раскрыть вам всю правду, я и мои союзники. Я хотела рассказать все, что говорю сейчас, и я доверилась Наргстрену, который должен был помочь мне освободить Льера, чтобы Золтер не сумел причинить ему вреда. Тогда я еще не знала, что Льер по-прежнему рядом со мной. Зато Наргстрен знал, что не собирается мне помогать, когда пришел с этим к Ирэе. Нужна ли вам такая королева? Решать вам.
– Она лжет! – прошипела Ирэя. – Неужели вы не видите?! Она лжет!!!
– Если я лгу, опровергни мои слова, – предложила я. – Опровергни их такой же правдой, скажи, что Наргстрен не участвовал в заговоре. Скажи, что не имела дурных намерений, когда посадила меня рядом с раскрывшимся цветком ахантарии. Скажи, что не думала захватить власть, когда отдавала меня в руки Золтера. Скажи это, Ирэя.
Ее лицо исказилось от злости.
– Я по-прежнему ваша принцесса! – Взгляд элленари заметался по залу. – Вы присягали на верность…
– Золтеру, – уточнил кто-то. – Но его больше нет.
Ненавидящий взгляд принцессы вонзился в меня, она отступила назад, понимая, что сама себя загнала в ловушку. Правда действительно сильнейшее оружие в мире тех, кто привык прикрываться ложью, и сейчас на ее лице проступало осознание этого. Проступало смертельной бледностью.
– Ты пожалеешь, – выплюнула она. – И даже бессмертие тебя не спасет.
Стоявшие рядом элленари бросились к ней, но Наргстрен вскинул руку, и напитанный тьмой хлыст отшвырнул их в сторону. Миг – и на его шее сомкнулась удавка смерти, протянувшаяся от когтей крылатого. Мелькнувшее в глазах Наргстрена изумление разлетелось хлопьями тлена, подсвеченными сиянием раскрывшегося портала.
Ирэя успела сбежать.
Мужчина с крыльями подхватил Льера на руки, мне протянул ладонь, которую я приняла и стремительно поднялась. Мы шли по коридорам так быстро, что я едва слышала свое сердце, а впрочем, слышать его мне было и не нужно. Достаточно было уже того, что я слышала сердце Льера. Из ладони в ладонь мощными, сильными рывками вливался пульс.
Знакомые темные стены и запечатанные комнаты.
Когда к Льеру устремились щупальца тьмы, я вздрогнула, но целительница покачала головой.
– Не волнуйтесь, тьма не причинит ему вреда.
Я все еще не могла к этому привыкнуть, но стоявшая рядом элленари даже побелела от напряжения, подхватив одно из щупалец ладонью. Ее пальцы чуть подрагивали, текущая сквозь тело Льера тьма билась вместе с его пульсом.
Тянущиеся к нему путы отпрянули так же неожиданно, как и несколькими минутами раньше его окутали.
– Ничего не понимаю, – произнесла элленари. – Он пропустил через себя Пустоту, и он в полном порядке. Не считая цвета волос.
Серебряные пряди и правда сияли под иссиня-черными магическими светильниками как напоминание о том, что только что произошло. Пустота, способная уничтожить целый мир, всего лишь отметила его сединой.
Спасибо, Всевидящий!
Целительница сложила ладони лодочкой:
– Ваше аэльвэйрство, он приходит в себя.
Она едва успела договорить, как Льер распахнул глаза, и я, позабыв обо всем, бросилась к нему. Упала рядом с ним на постель, целуя его лицо, обхватывая ладонями сильные плечи, совершенно не заботясь о том, что это кто-то видит.
Да пусть хоть весь Двор видит!
Он жив, и это главное. Это главное…
– Лавиния… – На его губах расцвела улыбка. Он осторожно притянул меня к себе, словно не мог в это поверить. – Что я пропустил?
– Ничего, – ответила я, с трудом сдерживая слезы и целуя его. – Ровным счетом ничего.
– Поверить не могу, что ты сказала им всю правду, – произнес Льер, глядя на меня.
Мы лежали в нашей комнате, я обнимала его и больше ни о чем не хотела думать. Ни о том, что Ирэя сбежала и ее не могут найти, ни о том, что Амалия взята под стражу. Я настояла на том, чтобы она осталась в своей спальне, но говорить с ней пока была не готова. Завтра, все завтра. Для меня настоящее сосредоточилось в одном-единственном мужчине, который чудом остался жив и сейчас находился рядом со мной.
Льер пропускал мои пряди сквозь пальцы, и я повторила его жест, коснувшись его волос.
– Красавец, да? – усмехнулся он.
Снежная прядь шелком скользнула по ладони, и я улыбнулась.
– Тебе идет.
Он приподнял бровь.
– Нет, правда.
– Мог бы не переспрашивать.
– Ты и не переспрашивал, – хитро заметила я. – Но со мной можешь быть уверен, что правды тебе не избежать. Даже если она очень неприятная.
– О, это я уже понял, – в тон мне ответил он.
А потом наклонился и коснулся губами моих губ. Сколько за сегодняшний вечер было таких поцелуев – легких, невесомых – не перечесть. Я потеряла им счет, и я была счастлива. Безоговорочно, несказанно счастлива, наверное, впервые за всю свою жизнь чувствуя сама. Теперь я понимала, что морок влюбленности в Майкла не шел ни в какое сравнение с силой настоящей любви.
– Ронгхэйрд сказал, что тебе хотят предложить стать королевой Двора.
– Мне?! У меня же другой источник силы, – искренне изумилась я.
– Мать Золтера была королевой Двора Смерти, – напомнил Льер.
При упоминании о Золтере меня передернуло. Теперь я поняла, о чем говорила Арка: память рода вернулась через меня, как это произошло во время раскрытия моей истинной силы в зале. Я все равно узнала бы правду так или иначе, даже если бы все пошло по другому пути, когда сила жизни набрала бы мощь, я бы все вспомнила. Об этом мне тоже рассказал Льер – оказывается, это глубочайшее признание мира. Если элленари «видит» всю многовековую историю рода, она не просто признана Аурихэймом, она признана как достойная править.
Рассказал он и о том, почему не мог почувствовать меня в нашем мире: уходя из Аурихэйма, элленари не просто слабеют, но и становятся смертными. Рожденные в другом мире ничем не отличаются от людей, с той лишь разницей, что в их крови дремлет сильная магия.
– Она была супругой короля, – отмахнулась я. – К тому же… я не хочу править. Я не вижу себя королевой.
– Но ты королева, Лавиния. Ты защитила их, когда им угрожала смерть. Не просто смерть – небытие.
– Вообще-то я вяло сопротивлялась, – сказала я. – А защитил всех ты, когда пропустил через себя тьму. Когда я думала, что потеряла тебя…
Льер усмехнулся и крепче прижал меня к себе.
– Мы почти подошли к вопросу, который я давно хотел тебе задать. Ты станешь моей женой? Если уж ты так хочешь быть королевой при короле…
– Погоди, ты сейчас намекаешь, что…
– Да, нас хотят видеть парой.
– Потрясающе!
– Лавиния, я не так выразился. – Он рассмеялся. – Мне плевать, что они там хотят. Я хочу, чтобы ты была моей. Безраздельно моей. Завтра ко двору прибудет моя мать…
– Надеюсь, она задаст тебе хорошую трепку, – хмыкнула я.
– Все никак не можешь забыть, что я ей не сказал?
– Никак, – ответила я. – И, уверена, не только я. Ты все продумал, да?
– Когда?! – почти искренне возмутился Льер.
– Не знаю, – пожала плечами я.
– Лавиния… – Он погладил мой подбородок и мягко сомкнул пальцы, разворачивая меня к себе лицом. – Ты ответишь на мой вопрос?
Прежде чем я успела сказать, что подумаю – исключительно из вредности, на его ладони возникло колечко. Аккуратное колечко с ярко-синим сияющим камнем с черными прожилками, который был невероятно похож на…
– Алаэрнит! – воскликнула я.
– Да, – подтвердил Льер.
Камень мага. Так его называли у нас, но месторождения (если они и были когда-то, а сейчас я очень в этом сомневалась) иссякли в глубокой древности. До нас дошло только несколько украшений с алаэрнитом, передающихся из поколения в поколение, и те постепенно теряли свою силу. В нашем мире алаэрнит угасал.
– Я хочу, чтобы ты стала моей женой, Лавиния. Хочу, чтобы ты стала моей. И я знаю, что в твоем мире принято делать так… – Льер взял мою руку и надел кольцо мне на палец. – Ты выйдешь за меня?
Я закусила губу, глядя на переливающийся искрами камень, отзывающийся на мою силу. Здесь его сияние было таким ярким, что хотелось зажмуриться.
– Да, – тихо сказала я. – Да, Льер, я выйду за тебя.
– Ну все. Теперь можно спокойно спать.
– Что?!
Мой крик был таким громким, что задремавший на кушетке в изножье бъйрэнгал подскочил и принялся озираться по сторонам. Льер расхохотался, и я стукнула его по плечу.
– Ты невыносимый! Ты это знаешь?
– Знаю. Моя родительница сказала мне то же самое.