– Ты с ней виделся?!
– Да. Пока ты общалась с Лизеей.
– Я общалась с Лизеей пять минут!
Она рассказала мне, что Наргстрен оглушил Ронгхэйрда заклятием, когда тот создавал поисковую нить. Наргстрен предложил ему присоединиться к ним с Ирэей, а когда тот отказался, связал заклинанием и оставил до того, как все разрешится. Ронгхэйрд сумел разомкнуть плетение, но с предупреждением опоздал, я уже начала говорить.
План Наргстрена и принцессы был до смешного прост: я пытаюсь рассказать правду, Золтер приходит в бешенство, убивает меня, Ирэя делает из этого трагедию, они все-таки поднимают мятеж, и трон достается ей. Наргстрену, разумеется, отводилась роль короля, хотя, если честно, я в этом сомневалась. Ирэя не из тех, кто станет делиться властью.
Как бы то ни было, они не учли несколько важных факторов, в частности, что я – сильная элленари. И что я, видимо, все еще была нужна Золтеру. Возможно, до полного отступления Пустоты из мира, иначе он превратил бы меня в горстку пепла, а не попытался увести за собой.
– Полчаса, если быть точным. – Голос Льера вернул меня в реальность.
– Ты считал?
– Я помню каждую минуту, когда я не с тобой. – Он поднес мои пальцы к губам и поцеловал. – Моя королева.
– Эй, я согласилась стать твоей женой, но я не соглашалась стать королевой, – напомнила я.
– Для меня ты всегда будешь королевой, – серьезно сказал Льер. – Это кольцо принадлежало моей матери, а до нее – моей бабушке. Его дарили мой отец и мой дед, правда, по разным поводам… Наши традиции отличаются от традиций твоего мира. Тем не менее она очень хочет с тобой познакомиться.
– Что такого ты сказал ей за полчаса, если она согласилась отдать мне свое кольцо? – Я ощутимо покраснела.
Если до этого о встрече с матерью Льера я думала достаточно спокойно, то сейчас мне стало не по себе. Меня, конечно, учили производить впечатление, но все равно. Она – элленари, которой… которой очень много лет, и она – его мама!
– Сказал то же, что и тебе, – он коснулся моей щеки, – что я тебя люблю.
Его взгляд (темно-синий, как вечернее небо) затягивал. Не в силах больше сопротивляться охватившему меня чувству, я прильнула к своему любимому мужчине.
– Я тоже тебя люблю, – призналась. – Люблю в тебе все. Не могу на тебя насмотреться.
Я и правда не могла, потому что сейчас, когда Льер стал Льером, таким, каким я увидела его впервые, последняя преграда между нами рухнула. В потемневших глазах я читала чувство, которое горело в моем сердце, дрожало на кончиках скользящих по его коже пальцев, разгораясь с каждой минутой еще сильнее – от каждого прикосновения, от каждого вздоха, от самой его близости.
Когда он хрипло выдохнул мое имя, я первая нашла его губы глубоким, невыносимо откровенным поцелуем.
Чтобы окончательно потеряться в его руках.
И сумасшедших, неистовых ласках.
11
– Завтра мы возвращаемся в Энгерию, – сказала я.
Амалия вздрогнула. Не представляю, чего она ожидала, но стоило мне войти, девушка посмотрела на меня так, словно я пришла проводить ее на эшафот. Пару мгновений я изучала ее лицо, пытаясь понять, как поступить дальше, но других слов не нашла. Наша история закончилась в бальном зале, когда Амалия предала меня, и, судя по всему, она от меня тоже ждала чего-то подобного.
Поэтому я развернулась и направилась к двери.
– Леди Лавиния! – послышалось сдавленное.
Я обернулась.
– Вы ведь никому не расскажете, что я… Пожалуйста! Это разрушит мою репутацию!
Я приподняла брови:
– Это все, о чем ты хотела спросить?
– Я… да. Нет. Пожалуйста, простите меня, – выдавила из себя девушка, комкая платье.
Раскаяния в ее извинении не было, скорее страх. Она действительно боялась, что я расскажу высшему обществу Энгерии о том, что она сделала. Чувствовала ли она себя виноватой? Возможно. Я слишком многое могла потерять из-за ее поступка, чтобы сейчас разбираться в ее мотивах.
– Я не собираюсь разрушать твою репутацию, Амалия. Можешь быть спокойна.
Слезы в ее глазах высохли практически сразу.
– Но твоим родителям я напишу.
Мгновения тишины оборвались судорожным вздохом. Она снова стиснула пальцы так, что ткань платья жалобно треснула.
– Вы… вы ханжа! Я расскажу всем, как вы со мной обращались! Я расскажу всем, и в вашу сторону даже никто не посмотрит…
Я не стала слушать, вышла из комнаты и прикрыла за собой дверь. Стражи вытянулись по струнке, словно я уже была королевой.
– Проследите, чтобы к ней никто не входил, кроме Лизеи.
Элленари кивнули.
Лизее я безоговорочно доверяла, а вот другим служанкам… Об Ирэе по-прежнему не было никаких вестей, и пусть прошло еще не очень много времени, меня это все же беспокоило. В том, что она не сунется к моим родным, я не сомневалась: во-первых, стражей-наблюдателей к Мортенхэйму Ронгхэйрд отправил первым делом, а Ирэя далеко не глупа. Во-вторых, сила элленари в нашем мире становится слабее, и Винсенту с Терезой однозначно есть что ей противопоставить. Но все же с визитом домой я затягивать не хотела. Мы с Льером договорились, что отправимся завтра, и пока что я смутно представляла себе разговор с семьей.
Особенно с братом.
Что касается Амалии, она была единственным моим уязвимым местом в Аурихэйме, поэтому на порталы в ее комнате наложили печать, а еду для нее Лизея проверяла лично. У Ирэи другие моральные ценности, но она достаточно меня изучила, чтобы понимать, что, если что-то случится с Амалией, я себя не прощу.
Несмотря на все, я по-прежнему чувствовала себя ответственной за ее судьбу и за то, что произошло.
– Разговора не получилось? – спросил Льер, когда я вошла к нему в кабинет.
Он только-только остался один, мы с Ронгхэйрдом встретились в коридоре.
– Нет, – призналась я.
– Что она сказала?
Я пожала плечами.
– Лавиния, – он поднялся и подошел ко мне, – ты не должна чувствовать себя виноватой.
– Кто сказал, что я чувствую себя виноватой?! – тут же взвилась я.
– Твои глаза. Они никогда не лгут.
– Я… наверное, я могла бы проявить больше участия, – сказала тихо. – Понять, войти в ее положение. Но у меня не хватило терпения и…
– У кого бы хватило? Ты еще скажи, что ты должна была защитить ее от Золтера.
– Должна была!
– Ты не знала о своей силе. Ты многого не знала, как и я. Я чуть не убил тебя на балу, когда Золтер управлял мной.
– При чем тут это?! Льер!
– При том, что она действовала по своей воле.
Вчера целительница действительно подтвердила, что на Амалии не было чар и что Ирэя не воздействовала на нее магией. А значит, они просто сговорились.
– Каждый делает выбор сам, – произнес Льер. – Мы не несем ответственности за поступки других.
– Но мы можем быть к ним добрее.
– Можем. И я не знаю никого добрее тебя, Лавиния. Даже сейчас ты себя обвиняешь в том, что не смогла защитить девицу, которая добровольно отдала тебя в руки Золтера. Зная все. Зная, на что он способен. Честно говоря, я не представляю, что сделал бы, будь я на твоем месте.
– Я сказала, что напишу ее родителям.
– Что?
– Что напишу ее родителям, – повторила я. – Честно говоря, я даже писать не собиралась. Сказала это, просто чтобы она задумалась о своем поступке.
Он приподнял брови, а потом расхохотался.
– Что смешного?!
– Твоя самая страшная угроза – напишу родителям? Я бы как минимум пообещал, что скормлю ее кому-нибудь в зверинце.
– Очень смешно! – возмутилась я и попыталась вывернуться из его рук.
Вывернуться мне не дали.
– Ей с тобой здорово повезло, – совершенно серьезно произнес Льер, глядя мне в глаза. – И мне. Поэтому сейчас я предлагаю забыть об Амалии и отправиться к водопадам. Я обещал показать тебе Аурихэйм и обещал, что ты его полюбишь. Пожалуй, пора выполнять свои обещания.
Аурихэйм действительно оказался красивым. В нем не было городов, только Дворы, вокруг которых собирались наделенные той или иной магией элленари. Их дома, а точнее, замки хранили в себе силу множества поколений, являясь источниками могущества рода. Владения Двора Смерти простирались от Белого моря до Снежного края. Последний Льер показал мне мельком и исключительно потому, что я захотела на него посмотреть.
Он напоминал снежную пустыню, а впрочем, таковой и являлся. Никто из элленари не выбрал это место для того, чтобы здесь осесть, и я их понимала. Тот же Вайд-Хилл, откуда была родом Амалия, где ближе к концу весны цвели сады и где было лето, пусть и недолгое, дышал жизнью. Здесь были только снега, снега, снега – бескрайние поля, вспаханные лишь холодными изломами скал. За пару минут здесь я даже в объятиях Льера закоченела, и мы очень быстро сбежали на земли стихийников.
Среди них были и кузнецы – их дома напоминали те, над которыми мы пролетали во время охоты. Даже посреди дня они казались раскаленными докрасна. Огонь, воздух, вода и земля в элленари сочетались все вместе, как и почему в нашем мире стихии в унаследовавших магию людях разделились, сказать не мог никто. Тем не менее сейчас я понимала, что стихии именно дополняют друг друга: для создания своих особенных изделий, зачарованных тем или иным способом, кузнецы использовали и огонь – чтобы расплавить особый металл, и воду – чтобы остудить. И землю, чтобы проверить прочность (извлечь оружие из ее недр мог только тот, кто его создал), и воздух, чтобы разжечь огонь.
Чтобы управлять погодой, тоже требовалось владение несколькими стихиями, равно как и для того, чтобы унять разгорающийся пожар или бурю, провоцирующую ливень и затопление земель.
Все было настолько взаимосвязано и так интересно, что я забыла о времени, пока Льер мне обо всем этом рассказывал.
Двор хэандаме располагался среди песков, и, когда закатное солнце падало на напоминающий что-то среднее между намийскими дворцами и чертогами армалов замок, казалось, что он сам соткан из солнца и золотых нитей.