Кажется, у брата закончились возражения. У Луизы слегка округлились глаза, а Тереза слегка изогнула бровь (величайшее проявление эмоций в случае моей сестры).
Как бы то ни было, мы собрались сейчас в его кабинете, в котором помимо моей семьи находился еще Эльгер. Анри, муж Терезы, несколько дней назад вынужден был уехать в Вэлею, но она осталась.
При мысли об этом у меня стало тепло на душе. Равно как и при мысли о том, что все это время семья не оставляла попыток меня найти, а Винсент даже пошел на примирение с Эльгером, которого считал злом во плоти. Что касается последнего, он сейчас пристально смотрел на меня. Так пристально, словно видел и знал больше остальных.
– Они наверняка что-то сделали с твоей памятью, – горько произнес брат, и в этой горечи отчетливо звучала вина. – Не исключено, что снова имело место внушение, когда и как оно проявится, мы не знаем, но, клянусь, я буду рядом, Лавиния. Я не отойду от тебя ни на шаг, даже если мне придется провести рядом с тобой годы…
– Элленари.
Голос Эльгера прозвучал так резко, что даже Винсент осекся.
– Эльгер, мы это уже обсуждали. – К раздражению в голосе брата добавилась ярость. – И я был бы тебе очень благодарен…
– Даже чисто физически ты не сможешь находиться с ней двадцать четыре часа в сутки. Как минимум тебе придется ходить в уборную.
В кабинете на миг повисла тишина, а у брата начало темнеть лицо.
– Не считая того, что тебе нужно еще заниматься страной, герцогством и уделять время жене и детям. – Эльгер сунул руки в карманы и шагнул вперед. – Когда я был в твоем сне, Лавиния, ты была в Аурихэйме.
– Всевидящий, это даже звучит как бред! – прорычал брат. – По-моему, тебе стоит смириться с тем, что твоя магия на этот раз не сработала. Ты невсесилен, Эльгер.
– Тогда как ты объяснишь то, что она открыла портал?
Портал – да. С порталом вышло неожиданно.
Я подумала о матушке и оказалась в склепе, прямо рядом с ее гробницей. При том что открывать порталы я не умела никогда, а Эльгер единственный маг нашего времени, кто вообще на такое способен. Правда, заканчивалось это тем, что ему приходилось подолгу восстанавливаться, а у меня даже голова не кружилась.
– Мааджари что-то сделали с ней…
– Не осталось в нашем мире мааджари. – Ноздри Эльгера хищно шевельнулись. – После смерти моего отца не осталось даже последователей. Я единственный носитель знаний, который способен что-то с ней сделать, но я ничего с ней не делал, де Мортен, насколько ты понимаешь.
– А я могу быть в этом уверен?!
Взгляд Эльгера стал еще жестче. Луиза кашлянула.
– Элленари – выдумка, – подвел итог Винсент, тем не менее сбавляя тон. – Она могла быть одурманена чем угодно, именно это ты и видел. Какие цели они преследуют, кто бы они ни были, мы не знаем. Но я это обязательно выясню. Мне остается только поблагодарить тебя за услуги и пожелать счастливого пути.
Луиза метнула на него убийственный взгляд. Эльгер пожал плечами:
– А мне остается только пожелать вам решения вашей исключительной задачи.
Он вышел не прощаясь. Луиза поспешила за ним, и мы остались втроем.
– Тереза, проводи Лавинию в ее комнату. – Винсент потер виски. – Я поднимусь через пять минут, и…
– Можешь не спешить, братец, – хмыкнула она. – Пока я рядом, ни одному мааджари к ней лучше не соваться.
Я ощущала клубящуюся в сестре темную силу, но этот холод, исполненный мощной магии смерти, сейчас казался знакомым. То есть, разумеется, с ее силой я была знакома и раньше, но раньше меня брала оторопь при ее проявлениях. Сейчас же было чувство, что она долгое время была частью моей жизни.
Во всех смыслах.
Подозреваю, меня ждет еще очень много странностей.
– Что думаешь про Аурихэйм? – спросила я сестру, когда мы вышли из кабинета.
Она пристально на меня посмотрела. В сочетании с высоким лбом и тяжелыми бровями, фамильными чертами Биго, взгляд темных глаз казался давящим. Пожалуй, только в нашей семье и знали, что это не так, это просто особенность (довольно пугающая для женщины, обладающей магией смерти).
– Думаю, что Эрику незачем лгать, – сказала она.
– Эрику?
– Ой, давай без энгерийских заморочек. Ты прекрасно знаешь, что он брат Анри, и прекрасно знаешь, какая история нас связывает.
История у них с Эльгером и правда была долгая. Началась она с того, что он чуть не убил ее и Анри, а продолжилась тем, что Тереза спасла ему жизнь, вытащив из-за Грани.
– Я сама относительно недавно начала ему полностью доверять, поэтому… – Взгляд сестры стал задумчивым. Серебряная прядь волос, которой ее отметила смерть за спасение Эльгера, сейчас казалась вплетенной в прическу лентой. – Что ты чувствуешь, когда слышишь про Аурихэйм?
Я пожала плечами:
– Ничего.
Я действительно ничего не чувствовала – сказка и сказка. Легенда. Мир созданий, наделенных бессмертием и могущественной магией, изредка похищающих смертных. Зачем – в легендах ходили сотни версий, но легенды на то и легенды, верно? Чтобы их подтвердить или опровергнуть, никто не вернулся. Тем более странным казалось то, что я побывала в Аурихэйме, чтобы потом снова оказаться в нашем мире. Зачем кому-то меня похищать, чтобы потом вернуть обратно?
– Элленари? Кто-то особенный? – продолжала допытываться сестра.
Я прислушалась к себе: пусто. Нет, в памяти не было ничего про элленари или кого-то особенного.
– Сдаюсь, – сказала Тереза, когда я покачала головой. – По-хорошему тебе сейчас лучше просто отдыхать и ни о чем не думать. Возможно, когда придет время, все само собой решится, а пока мы с Винсентом будем рядом с тобой. Или, может быть, ты хочешь поехать в Вэлею?
– В Вэлею? – удивилась я.
– А почему бы и нет. Погостишь у нас, – сестра приобняла меня за плечи, – пока Винсент немного придет в себя и перестанет воспринимать это… так остро.
Да, все, что касается семьи, Винсент воспринимал чересчур остро. Я прекрасно понимала, что случившееся не шутки, но в глазах брата уже читала свой приговор: сидеть мне под семью замками в Мортенхэйме, обвешанной сигнальными артефактами, запечатанной охранными заклинаниями и, скорее всего, при всем том еще и неотлучно находиться рядом с ним.
Вспомнила слова Эльгера, и мне вдруг стало смешно.
Я представила, как сопровождаю Винсента в парламент и какие лица становятся у наших энгерийских джентльменов, когда брат входит в здание с женщиной.
– Улыбаешься? Согласна? – Тереза тоже улыбнулась мне.
Черты ее лица в такие моменты смягчались, становясь удивительно женственными.
– Согласна. Не хочу ходить с Винсентом в уборную.
Тереза прыснула.
– Да, с него станется. Хотя, скорее всего, он приставит к тебе с десяток подручных Фрая, и не скажу, что это будет лучше.
– Точно не лучше, – вздохнула я, вспомнив похожих на вытащенных из воды рыбин агентов Королевской службы безопасности – безликих как тени, и вздохнула. – Осталось только уговорить Винсента…
– Это я беру на себя, – отмахнулась Тереза. – А тебе сейчас и правда лучше отдохнуть. Ты отлично держишься, Лави, но иногда стоит позволить себе расслабиться. Поверь мне.
И я поверила.
Рядом с сестрой было спокойно и легко, совсем как в детстве. Если забыть о том, сколько нам лет и через что мы прошли, можно представить, что я просто поеду в гости к старшей сестренке.
В Вэлее весна уже наверняка в самом разгаре, буду много гулять и отдыхать. Повидаюсь с племянниками, постараюсь отрешиться от развода с Майклом, от случившегося с Аддингтоном, от всего, что осталось в прошлом. Возможно, что-то и вспомню.
А нет – значит, так тому и быть.
13
– Нет! Поверить не могу! – Софи залилась смехом.
– А ты поверь. – Кристоф подмигнул ей. – И тогда наш директор говорит: «Кто взял зелье из лаборатории месье Радо?» Этим своим тоненьким голосом, который он все время пытается сделать грозным. Кристиан ему сурово так отвечает: «Кто взял, того уже с нами нет», – и директор становится еще зеленее…
– Кристоф. – Тереза не повысила голос, но ее сын замолчал.
Правда, с таким видом посмотрел на близнеца и на старшую сестру, что становилось понятно: история с директором на этом не закончилась.
В семье Терезы я чувствовала себя хорошо… и на этом все. Наверное, «хорошо» – идеальная характеристика, ничего другого я сейчас о себе сказать не могла. Винсент отпустил меня в Вэлею со скрипом, но все-таки отпустил. Не знаю, как Тереза его убедила, но я выдержала неделю неусыпного надзора за мной, постоянных магических проверок и прочих мер безопасности, которые брат счел необходимыми, после чего Амалия отправилась к родным на север, а мы с сестрой все-таки отбыли в Ольвиж на дирижабле.
Столица Вэлеи отличалась от консервативного и строгого Лигенбурга яркими красками и сотнями голосов. Здесь женщины чувствовали себя свободнее, а одежда, которую они носили, не имела ничего общего с энгерийской модой, которая должна была блюсти нравственность.
Правда, непонятно чью.
Такие странные мысли меня иногда посещали, но я уже к ним привыкла. Равно как привыкла к тому, что мне сейчас почему-то гораздо ближе вэлейская мода, нежели та, к которой я привыкла с детства.
В Ольвиже и правда было теплее, поэтому шляпку приходилось надевать не для того, чтобы защититься от ветра и холодов, а чтобы лицо не обгорело под пригревающим весенним солнцем. Разумеется, местное тепло не шло ни в какое сравнение с маэлонским, но мне и его хватало. Я бы сказала, оно было мне жизненно необходимо, потому что я постоянно мерзла.
Магия жизни не помогала, а если быть точной, она не имела никакого отношения к тому, что я чувствую. Мне казалось, что моя жизнь спокойная, уютная и… пустая. Словно из меня однажды вынули сердце, а назад поместить забыли. Днем я гуляла по набережной реки Лане, ночами вглядывалась в звездное небо, пытаясь вспомнить то, что забыла.
Тщетно.
На моей памяти лежала густая непроглядная пелена.