Еще возможна ловля на живца, но тогда бы девочка была тревожна. К тому же Волк очень хорошо чувствовал, когда охотятся на него.
Тяжела ты, жизнь маньяка!
Возле ручья девушка остановилась, присела на камень, разулась и опустила уставшие ноги в воду.
Ах, какие ножки! Вот уж действительно хороши! Даже при взгляде из кустов слюнки капают. А вдобавок к девочке бережок, ручеек, красота, романтика – лепота, да и только!
Натуры наивные и до идиотизма глупые полагают, что чистая текучая вода не таит в себе никакого зла и на берегу родниковой речки всякий может быть в безопасности. Как же, расскажите об этом утопленникам, то-то они посмеются! Зато чистая вода умеет смывать грязь и грим, выявляя правду. Черный становится черным, а белый – белым, независимо от того, каким этот кобель казался прежде. А кто будет пользоваться этой правдой, воде совершенно безразлично.
Волк старательно принюхался. Все было предельно ясно: никакой засады и ловушки нет, и посошок – вовсе не магический жезл, а самая распростая палка. А уж Классная Шапочка и вовсе ничего не таит; вся из себя невинненькая и такая беззащитная, что плакать от умиления хочется.
Можно приступать.
Волк скинул куртку и рубаху, а взамен набросил чары неуязвимости. Разулся, добавил своей фигуре роста и мускулистости, чтобы девочка сразу поняла, что рыпаться бесполезно. Затем, вальяжно и не торопясь, вышел на свет.
Девчонка вскочила, разбрызгав воду. В глазах полыхнул восхитительный испуг, совсем как в самых сладких грезах.
– Приветик, – сказал Волк. – Как делишки? К бабуле идешь, да? А в торбочке пирожок. Угадал, да?
– Угадал… – растерянно ответила Квасная Шапочка. – Пирожок. С зеленым луком и яйцом.
– А горшочек? – возликовал Волк. – Горшочек есть? С маслицем.
– Горшочек тоже есть. Только без маслица. Сестры на ужин гювеч делали с зеленой фасолью, так я в дорогу горшочек с гювечем взяла.
– Экая ты зеленая, – сказал Волк и спустил штаны. – Ну что, поиграем немножко?
– Не подходи! – выкрикнула девчонка. – Палкой по башке дам!
– Ух, какая сюся-масюся… – умилился Волк. – Брось палочку-пугалочку. У меня небось палка покрасивше.
Отращивать клыки и когти он не торопился: по первому разу уестествлять девочку следовало в человеческом обличье.
Дальше случилось то, чего случиться не могло. Девица размахнулась и саданула Волка по голове своим смешным посошком. Магический шлем, который наворожил себе Волк, выдержал бы и стальную булаву, но корявая деревяха не заметила волчьего чародейства и врубилась в покатый лоб.
– Ты чо?! – взвыл Волк.
Удар был не столько болезненным, сколько обидным, а в следующий миг девица заправским штыковым движением ткнула острый сук в то место, что Волк продемонстрировал в предвкушении грядущих наслаждений.
Это было по-настоящему больно.
Волк завыл не по-волчьи, свернулся наподобие лысого ежа, откатился в сторону, лишь там с трудом поднялся и хромая кинулся наутек. Юница, выпятив губу, глядела ему вслед. Старшие девушки рассказывали, что от насильника хорошо отбиваться туфельками на шпильках, но оказалось, что и суковатая палка, если пихнуть ее в промежность, тоже действует неплохо.
Девочка подцепила концом посошка скинутые Волком штаны и швырнула их в ручей. За кустами обнаружила остальную одежду и тем же манером перекидала ее в воду. Один башмак утонул сразу, второй поплыл по течению, словно военный корабль с ростром в форме медной пряжки.
Тем и закончилась встреча в лесу, хотя ничто на свете не кончается совсем хорошо. Скулит, забившись в чащу, обиженный Волк, а ручей… был чистым, а что стало?
Крапчатый дракон – что может быть нелепее? Крапчатыми бывают тритоны и сюртуки городских стряпчих. Дракон должен быть черным или багровым с золотом. Одинокие дамы вздыхают о белоснежных или радужных драконах, но это пустые климактерические мечты. Не бывает таких драконов. А уж крапчатый дракон и вовсе верх безвкусицы.
Четвертый месяц замок Картон в осаде. Тоже занятие для упертых недоумков. Осаждать замок можно сколько угодно, но еще никому не удавалось его взять.
Замок поставлен на скале достаточно крутой, чтобы к стенам нельзя было подтащить баллисты и тараны, но достаточно пологой, чтобы смирные ослики с поклажей подвозили обитателям все потребное для жизни. Колодец в центральном дворе уходит на непредставимую глубину, ворот крутит враз дюжина мужчин, по шестеро с каждой стороны; чтобы вытащить бадью, уходит до получаса, зато вода ледяная и чистейшая и входит ее в бадью ровно десять глютонов.
В мирное время неутомимые ослики под завязку наполняли замковые кладовые провиантом и всевозможным воинским снарядом, так что сидеть в осаде было сплошным удовольствием.
Конечно, Картон не был бы столь неприступен, если бы его не оберегали чары древних и новейших мудрецов. Четыре стальных шпиля, выкованных титанами Тарраха, не только украшали башни, но и отводили в землю молнии, насылаемые неприятельскими колдунами, а также гасили пламя драконов, буде таковые у неприятеля имелись. А однажды вошедший в раж черный дракон так и вовсе напоролся на четырехгранный шип и повис там, словно таракан на булавке. Издыхал он дольше месяца, но все же издох. Шкурой его обили замковые ворота, после чего абсолютная неуязвимость замка стала еще абсолютнее.
И все же не иссякали охотники попробовать Картон на прочность.
На этот раз замок осадили мусагеты, и козырным тузом в их колоде был крапчатый дракон, которого ожидали со дня на день.
Двое стояли на смотровой площадке, глядя на лагерь мусагетов у подножия замковой скалы. Одного звали граф Арьер, недавно он был назначен комендантом Картона и лишь вчера прибыл к месту службы. Вторым был маг Зан, и этим все сказано. Как и все чародеи, Зан был бородат, причем имел бороду едва не с локоть длиной, а вот парчи, бывшей униформой знатных магов, не носил, кажется из принципа, одеваясь вполне цивильно.
Замок находился в глухой осаде, в цитадель не проникла бы и блоха, не то что новый командующий, но когда у тебя в приятелях могучий маг, подобные вещи не должны тревожить.
– Если устроить небольшой обвал, – задумчиво произнес Зан, – лавина как раз накроет неприятеля.
– И что? Единственное, чего у нас мало, – это камней. Ломать скалу значит разрушать крепость, а возить камни снизу тяжело и накладно. К тому же там вовсе не главный лагерь врага, а один из форпостов.
– Я вижу, граф, вы не теряли времени зря и уже вошли в курс дела.
– Терять зря что бы то ни было – прямой путь к разорению. А мне нравится быть богатым. Нищий граф – это оксюморон.
– Логично. Я бы даже рискнул сказать, что это правильно. Граф должен быть богат, замок неприступен, а дракон не должен быть крапчатым. Но почему? Ты можешь ответить?
– Так заведено.
– Кем? И чего ради? Ведь все может быть по-другому. Представь мир, в котором нет аристократии или колдовства.
– Не могу, – ответил Арьер. – Колдовство и благородное сословие должны быть всегда.
– Хорошо, оставим в стороне дворянство, здесь ты разбираешься лучше меня. Но ведь колдовства ты лишен. Я полагал, что тебе будет нетрудно вообразить, что все мироздание подобно графу Арьеру.
– Не могу, – твердо повторил Арьер.
– Тогда придется верить на слово. Там, где нет волшебства, Вселенной управляют законы природы. Все протекает по раз и навсегда установленному порядку. Жить в таком мире скучновато, зато всегда знаешь, чего ожидать. В колдовском мире не так. Магия по определению непредсказуема. Хотя откуда тебе это знать, ты же не колдун… Так знай, что маг, когда творит даже самое простенькое заклинание, пробуждает силы столь причудливые, что никому на свете, и в первую очередь самому волшебнику, не предугадать, что из этого воспоследствует.
– Но ведь народ как-то колдует…
– Вот именно – как-то! И последнее время все кактее и кактее. Мне это не нравится, я хочу определенности.
– Запретить деревенским знахарям…
– Как же, им запретишь… Впрочем, это уже мои проблемы. Ты мне лучше скажи: за день до твоего назначения тебя приглашали в Арранскую гильдию магов. О чем там с тобой говорили?
– Честно говоря, я сам не понял, зачем меня туда зазвали. Говорили о всяких пустяках и ничего не объяснили.
– Дорогой мой Арьер, когда речь идет о магических гильдиях, пустяков не бывает. Особенно это касается самой мощной из гильдий, Арранской.
– Вот именно. А меня очень убедительно просили помалкивать о нашей пустой беседе. Зан, ты великий маг и можешь противостоять любой из гильдий, а я скромный граф, которому очень не хочется портить отношения с подобной организацией. Можно я промолчу?
– Тоже мне, тайны друидского двора! Вот у меня тайн нет. Слушай – и если хочешь, можешь рассказывать всем и каждому. Я не знаю, что случилось в мире, но колдовство освободилось от власти волшебника. Я только что говорил: магические силы причудливы и непредсказуемы. Прежде что-то держало их в рамках, теперь не держит. Миропорядок рушится, слабые побеждают сильных, многие знатоки потустороннего погибли, произнеся самые безобидные заклинания. Объявились новые сущности, и свойства их маловразумительны. Колдовства не стало меньше, но оно стало непослушным. А мудрые колдуны вместо того, чтобы бить тревогу, стараются ловить рыбку в мутной воде и блюдут свои интересы. Арранская гильдия секретничает на пустом месте. Мусагетские шаманы лепят небывалого крапчатого дракона… Вот скажи, откуда тебе известно, что у них есть такой дракон? Кто тебе об этом сказал?
– Это и так все знают.
– Вот именно! Никто его не видел, никто о нем не говорил, но все о нем знают.
– И что теперь прикажешь делать?
– Тебе? Ничего. Выполнять свои обязанности, оборонять неприступный замок Картон. У тебя, кстати, в гарнизоне пяток боевых магов числится, так ты им скажи, чтобы они потише себя вели, а то ненароком стены развалят. В них всего магии – гонор да парчовый халат, но по нынешним временам и это может быть опасно. А они о таких в