ещах не думают. Не маги они, а немоги – ни черта не понимают. Но хуже всего те, которые внизу. Надо же было догадаться – крапчатую мерзость замонстрячить! Ты хоть понимаешь, что значит это слово? Замонстрячить – создать монстра. И как они собираются его назад размонстрячивать?
Снизу донесся хрипловатый звук медного горна.
– Это начало штурма? – удивленно спросил Зан.
– Нет. Это сигнал к началу обеда.
– Тогда поспешим. Обед – это святое, опаздывать нехорошо.
Штурм начался на следующий день.
Назвать это штурмом язык не поворачивался. Никто не тащил лестниц, не потрясал протазанами, не трубил в карнаи. Просто внизу двигалось нечто, меньше всего напоминавшее дракона. Оно приближалось – неторопливо, но безостановочно.
Зан и Арьер, как и вчера, стояли на башне, вглядываясь во враждебную даль.
– Не могу понять, как они управляют такой тварью. Она так же неуправляема, как взбесившаяся магия, что ее породила. Тварь просто ползет как слизень и жрет то, что у нее перед носом. А перед носом у нее наш замок.
– Ты хочешь сказать, что она нас слопает?
– Это зависит от того, как ты будешь оборонять замок. В конце концов, комендант не я. Могу дать только один совет: болванов, называющих себя боевыми магами, запереть в подвале и строго запретить им колдовать. Дьявольщина! Кажется, опоздали…
На соседней башне появился один из гарнизонных колдунов. Колдуны считались старшими офицерами, хотя никем, кроме себя любимых, не командовали. Но сейчас в связи с появлением Зана их лишили главной привилегии – обедать за одним столом с комендантом крепости. Разумеется, чародеи были обижены и мечтали об отмщении. А может ли быть лучшая месть, чем в одиночку отбить штурм, в то время как комендант любезничает с приезжим выскочкой?
Фигура мага внушала почтение: был он толстобрюх и чернобород, традиционный парчовый халат, тяжелый и неудобный, выглядел на нем так, словно волшебник и родился в этом одеянии. А вот голос воителя подкачал: тонкий и пронзительный, как у базарного зазывалы. Воздев руки, он принялся выкрикивать слова заклинания, собираясь не то стряхнуть с пальцев молнию, не то испепелить крапчатого монстра струей пламени. Однако ни того ни другого не получилось. Зато и без того дородные телеса мага начали раздуваться, словно потешный монгольфьер, какими развлекают публику ярмарочные фигляры.
– Берегись! – крикнул Зан, падая под защиту невысокого ограждения смотровой площадки. В следующее мгновение неудачливый колдун с громким треском лопнул. Арьер продолжал стоять. На его породистом лице медленно проступало изумление.
– Да, ваше сиятельство, – заметил Зан, поднимаясь. – Вас все-таки немного забрызгало.
– Что это было?
– То самое, о чем я твержу второй день кряду. Магия стала неуправляемой – и вот пожалуйста. Просто поколдовать – куда ни шло, но при столкновении разных магических сущностей магия начинает капризничать и, как ей и полагается, вытворять чудеса.
– И что теперь делать?
– Кому? Мне кажется, комендант замка должен заниматься обороной, но без применения магических штучек. Придется выйти из-за спин волшебников и повоевать самим.
Арьер понимающе кивнул и, наклонившись к переговорной трубе, скомандовал:
– Готовьте камни, смолу, масло. Все на зверя, когда по склону поползет. Колдунам сидеть молчком… ну, они сами видели, что с ними станет, если вздумают удаль показывать.
Слуховая труба прохрипела что-то неразборчивое, но согласное.
Крапчатое диво тем временем добралось к подножию скалы и, не меняя темпа, поползло наверх. Оно пренебрегало извивами дороги, упорно штурмуя самые крутые места.
– Понял! – неожиданно выкрикнул Зан.
– Что? – в голосе графа звучала отчаянная надежда.
– Я не мог понять, как мусагетские умельцы собираются управлять зверем. А они и не собираются этого делать, это монстр на один раз. Он должен доползти к замку и сожрать все, что тут есть живого.
– А потом?
– Потом тебя не должно интересовать. Если не хочешь быть съеденным, думай о сейчас и сражайся.
– Камни давайте! – заорал Арьер. – Эта мразь уже на склоне!
Внизу загрохотали цепи, поднимающие стальные заслонки, и от стен замка сошла вполне ощутимая лавина. Какой Сизиф поднимал на скалу эти угловатые валуны, ведь смиренным осликам задача была явно не по хребту… Расчет оказался верен: лавина накрыла крапчатую бестию. Некоторое время ничего не было видно в густой пыли, а когда она немного рассеялась, оказалось, что псевдодракон по-прежнему ползет к воротам. Камнепад нанес крапчатой шкуре некоторый урон: местами образовались вмятины и рваные раны, причиненные самыми большими и неровными обломками. В ранах бугрилась плоть, истекавшая оранжевым соком.
– Поразительно! – воскликнул Зан.
– Что?
– Обратите внимание, граф: кровь, текущая на дорогу, оранжевого цвета. Как известно, у черных драконов кровь зеленая, у огненных – оранжевая. Значит, этот слизняк-переросток все-таки немножко дракон и в родстве с драконами огненными. Готов поставить пятак против императорской казны, что мусагетские изверги пытались сотворить огненного дракона. Причуды освобожденной магии только кажутся напрочь нелепыми, на самом деле последствия толчка, данного мастером, всегда можно проследить. Шутки вольной магии подобны сновидениям. Сон разума, конечно, рождает чудовищ, но те непременно окажутся сродни чудовищной реальности.
– Все это очень поучительно, но делать-то что?
– Воевать.
– Как можно воевать с этим? Камней больше нет, а смолу и масло, если перед нами разновидность огненного дракона, чудовище просто не заметит!
– Разумно. Думаю, палить его огнем не только бессмысленно, но и смертельно опасно. Обрати внимание: камни, на которые попала оранжевая кровь, дымятся. У зверя в крови кислота.
– Какая кислота?
– Ваша светлость решили на старости лет заняться алхимией? Если я скажу, что кислота тетрабромсульфоновая, вам полегчает? Важно, что она едкая и ядовитая, а от действия огня испарение усилится, и мы тут же помрем в корчах. Хотя мы и так помрем, если не принять срочных мер.
– Что тут еще можно сделать? Волшебство – нельзя. Копья, стрелы – бесполезно, огонь – вдвойне бессмысленно. Остается сидеть и тупо надеяться, что оно не сможет забраться на стену.
Зан решительно отодвинул впавшего в панику графа от переговорной трубы и, наклонившись, скомандовал:
– Костры на стенах погасить, смолу и масло убрать. От горячего этой твари только приятно будет. Завратную решетку поднять и навесить на нее груза побольше… сами разберетесь, что у вас есть. Когда чудовище вышибет ворота и начнет вползать во внешний двор, сбросите решетку ему на башку, то есть на переднюю часть. Брони на крапчатом нет, там голая кожа, стальные штыри решетки должны ее пробить и крапчатого обездвижить. После этого стража с надвратной башни пусть убирается поживей: зверь ядовитый и будет истекать ядом. Всем остальным, кто не занят на воротах, собраться на восточной стене, там, где обрыв. Подготовьте веревки, люльки – все, чтобы спускать людей…
– Что?! – взревел граф Арьер. – Ты собираешься сдать крепость?
– Кому можно ее сдать? Откройте глаза, господин комендант: мусагеты расчухали все раньше вас; в степи только пыль столбом, как они удирают. Тут скоро все будет залито ядом, крепость не возьмет никто и никогда. А вот гарнизону, если он хочет и впредь служить короне, следует позаботиться о собственной безопасности. Уходить надо по гребню хребта, долина наверняка будет отравлена, и я не знаю, как далеко растечется яд.
Зан прикрыл трубу ладонью, улыбнулся сквозь густую бороду и весело произнес:
– До чего занятно, оказывается, воевать, не применяя магии!
Снизу, из мертвой зоны, прикрытой надвратной башней, донесся громкий, изматывающий душу и сверлящий зубы скрип.
– Слышишь? – вскричал Зан. – Оно грызет ворота! Выбить их оно не может: сила огромная, но скорость мала – значит, импульса нет. Хотя откуда вам обоим знать про импульс? Травить ворота кислотой долго, да еще возьмет ли кислота шкуру дракона, которой, как ты говорил, обшиты ворота. Вот оно и взялось грызть – ишь, как весело хрустит!
Графу Арьеру давно была знакома пренеприятнейшая манера великого мага разговаривать со своим приятелем. Если маг переходил на «вы» и поминал титул графа – значит, собирался сказать какую-нибудь изощренную гадость. Зато когда обращался на «ты», что по отношению к его сиятельству строго запрещалось, тогда тоже ничего приятного не ожидалось, но сказанное следовало принимать всерьез. О том, чтобы рассориться с Заном или тем более наказать его за хамство, Арьер и не помышлял: с великими магами предпочитают не ссориться даже коронованные особы.
– Откуда у монстра зубы? – осторожно спросил граф. – Ты же сам говорил, что это слизень-переросток.
– Вашему сиятельству когда-нибудь доводилось препарировать брюхоногих? Сейчас у вас появилась такая возможность, причем экземпляр попался достаточно крупный, и вы сможете все прекрасно рассмотреть.
– Я поверю вам на слово, магистр, – заверил Арьер.
– Так вот, у брюхоногих – у слизняков и улиток – зубы есть, и еще сколько! По четверти миллиона у каждого, а то и больше. Мелкие, правда, зато острые – жуть! Сгрызть могут что угодно. Нашему красавцу и ворота по зубам. Что в этих воротах есть? Драконья кожа и дубовые плахи, прошитые железом, – съест за милую душу. Но, думаю, полчаса провозится. За это время солдаты успеют утяжелить решетку и подготовить путь к отступлению. Выгадать время в сражении – прямой путь к успеху. Если не ошибаюсь, именно так говорит военная наука.
Граф фыркнул, но промолчал. Воевать без применения магии было ему непривычно.
Зан наклонился и крикнул в трубу:
– Что там с воротами?
– Пока держатся, – ответил хриплый голос. – Мы доставили чугунные чушки и свинец, начали навязывать их на решетку. Пришпилим гадину, никуда она не денется!
– Молодцы! Действуйте! – крикнул Зан, а Арьер вдруг подумал, что ему и в голову не могло прийти хвалить солдат за их работу.