Больше никто не обратился ни в жабу, ни в иного обитателя болот, полей и перелесков, а хозяйка как возилась в своем углу, так и продолжала там возиться.
Нагрузившись элем до благодушного полубесчувствия, Бир как старший в группе заговорил о делах.
– Куда завтра поедем?
– Куда вам нужно? – уточнил проводник. – А то катаемся кругами не пойми куда и зачем.
– Куда – я и сам не знаю, а зачем – это вопрос особый. Арранская гильдия магов послала нас неведомо куда искать незнамо что. Велено ходить вслепую и зорко смотреть, не случилось ли где непригожего. Не в смысле запретного или преступного, а такого, чего прежде не бывало, да и не могло быть. И чтобы это не с колдовством было связано, как, скажем, картонский змей, а неясно с чем. А такого вокруг до фига и еще немножечко. Вот ты, как тебя зовут, вечно забываю…
– Бобой меня зовут, – проговорил проводник, разлюбивший с недавних пор свое самопридуманное прозвище.
– Скажи, Боба: бывало с тобой такое, чего быть никак не могло, а оно случилось, да еще безо всякого волшебства? Такое, что до смерти обидно или, наоборот, как чудо беспричинное?
– Было! – вскричал Боба. – Совсем недавно было!
– Вот видишь! И у всех было. Так что ищем мы сейчас иголку не в стоге сена, а в куче таких же иголок. Но твой случай мы сейчас разберем, как это полагается у магов Арранской гильдии. Рассказывай, что у тебя было.
Боба помялся, потом, тщательно подбирая слова, начал:
– Встретил я тут одну, симпатичную. Короче, глаз я на нее положил. И было от чего. Такая, знаете: платьице короткое, в клеточку, ножки полненькие, но не тумбами, а, как говорится, бутылочками – очарование, да и только. Коленки круглые, загорелые, век бы гладил. Чуть поцарапанные, через вереск девонька шла, там и не хочешь, а поцарапаешься.
– Ты, я вижу, любитель, – заметил Бир.
– Есть немного, – скромно признался Боба. – Так вот, положил я на нее глаз и все спроворил, как надо, но в самую решительную минуту – облом, да какой обидный!
– Не получилось? – спросил Пуся, не отрываясь от кружки.
– Это у меня? – фыркнул Боба. – У меня завсегда получается. И у нее получилось бы за милую душу. И посторонних никого, кто мог бы помешать. А все одно – облом. Как разнесло нас, причем безо всякого волшебства. Да еще так-то больно, словно палкой промеж ног.
– Понятно, – протянул Бир, усевшись поудобнее и нацедив с гвоздя очередную кружку эля. – Будем разбирать твой случай методом аналогий. Дирк, ты два дня тому, когда на постоялом ночевали, вроде бы к служаночке подкатывал. Было такое?
– Выше бери, – отвечал Дирк. – К хозяйской дочке.
– И как, обломался ты с нею?
– Вот еще… У меня с этим полный порядок.
– Вот и хорошо. Теперь сравниваем два случая и ищем причину твоей, Боба, неудачи. Ну-ка, Дирк, платье у твоей молодки в клеточку было?
– Чтоб я помнил… Меня не платье интересовало, а что под ним.
– Ладно, проехали. А ножки полненькие?
– А то! Что я, кобель – кости грызть?
– Так, по второму пункту все совпадает. Идем дальше. Коленки кругленькие?
– Не без того. До сих пор вспоминается.
– А поцарапанные?
– Вот еще! Так я и позволю, чтобы кто-то моей зазнобе коленки царапал… Гладкие коленки были.
– Готово! Разногласица нашлась. Значит, тут и причина. И если ты, как там тебя – Боба? – не хочешь иметь в делах сердечных болезненный облом, остерегайся поцарапанных коленок. Чародеи Аррана полагают именно так.
За печкой согласно квакнула всезнающая хозяйка.
– Милорды, пожалуйста, сюда.
Согбенная послушница отворила двери святилища, пропуская знатных гостей. Лишь многолетняя выдержка позволяла ей никак не выдавать своих чувств при виде странной пары, поскольку эти люди могли позволить себе очень и очень многое.
Великий маг Зан и курфюрст, имперский граф Арьер, в глазах послушницы бедного монастыря оба были вельможами, хотя Зан и не носил парчи, полагающейся придворному магу. А ходить вельможи могут как им заблагорассудится, в том числе и таким невозможным образом. Впереди шествовал сиятельный граф, левой рукой крепко ухвативший за бороду волшебника. Зан вышагивал позади, но с таким видом, словно не его тащат за бороду, а он ведет графа на поводке.
С превеликим трудом пара уселась в приготовленные кресла, так что алтарь оказался подобием стола.
– Еще раз дернешь за бороду, – прошептал Зан, – отрублю тебе руку, а что останется, живьем закопаю в землю.
– Сам же говорил, что рука не отцепится, будет висеть и вонять.
– Живой ты воняешь гаже.
– Взял бы лучше и отстриг свою бороду.
– Тебе жить надоело? Представляешь, какие магические завихрения начнутся?
– Я уже ничего не представляю. Таскаюсь за тобой, привязанный к твоей паршивой бороде, а чего ради? Скажи, зачем ты меня сюда приволок?
– Затем, что это единственный в империи монастырь, где регулярно готовят гювеч. В иных местах и знать не знают, что это такое.
– Я тоже не знаю.
– Ничего, попробуешь. Говорят, он особенно хорош с купатами. Это такие жареные колбаски.
– Сам жри свой гювеч!
– Непременно. Я уже заказал его на обед. А сейчас займемся делом. Итак, бессмысленное, казалось бы, упоминание редкого кушанья привело нас в этот всеми забытый монастырь. И не только нас: настоятельница и старшие монахини, которые хоть что-то могут рассказать, увезены неведомо куда – судя по всему, представителями Арранской гильдии. Значит, мы на верном пути… либо заблуждаемся вместе с гильдейским конклавом. Поскольку те, кто в курсе дела, беседуют сейчас с гильдейцами, нам осталось беседовать с незнающими, что само по себе интересно.
– Это ты беседовал на их тарабарском наречии. У них же ни слова не понять.
– Кто виноват, что в годы учебы ты манкировал изучением языков? Чтобы стать полиглотом, магические способности не обязательны. Сиди теперь в большой игре за болвана. А мне добрая старушка, что сейчас стряпает гювеч, рассказала, что в монастыре хранился могущественный артефакт – кристалл постоянства.
– В каждом провинциальном монастыре непременно найдется могущественный артефакт, а то и несколько.
– Верно, потому никто и не обращал на него внимания. Но недавно кристалл похитили, и с этого момента в мире начались беды. То самое постоянство, о котором гласит монастырское предание, рухнуло. Хранительница святыни бросилась в погоню за похитителями. А настоятельница и старшие сестры не успели к ней присоединиться, потому что их увезли какие-то господа – читай: представители гильдии. Вот, собственно, и все, что удалось узнать.
– И что? – все в голосе Арьера выдавало единственное желание отцепиться от опостылевшей бороды и очутиться дома, в родной марке, где тихо, спокойно, а постоянство осуществляется безо всяких кристаллов.
– Дальше я задал себе вопрос: как можно украсть подобный артефакт? Ни один маг не способен коснуться предмета, который регулирует магию. А простой воришка просто не войдет в святилище. И что отсюда следует?
– Я откуда знаю? Надоела твоя игра в угадайку!
– Отсюда следует, что артефакт сперла сама хранительница. Девица молодая, а камень красивый и, судя по всему, недешевый. Вот дурочка и соблазнилась.
– Так найти ее и отнять камень.
– Здорово придумал. Заклинания поиска применять нельзя. В отношении хранительницы и ее святыни вообще никакой магии применять нельзя. Аукнется так, что мало не покажется. Конечно, можно посылать людей, магией не владеющих, только что они найдут вслепую и как будут камень изымать? Между прочим, эти же вопросы стоят и перед гильдией. И раз конклав камень не вернул, значит, не так это просто.
– Ты, конечно, уже придумал, что и как делать. Только бороду свою освободить не можешь.
– Еще не придумал, но это мы у самой похитительницы спросим. Сейчас старушка магическое зеркало принесет, и спросим.
– Ты, кажется, разумом повредился. Сам же говорил, что нельзя колдовать в отношении камня и его хранителя.
– Хранительницы. Монастырь женский. Вот этим мы и воспользуемся. Ей же любопытно узнать, что тут делается после ее ухода. Мы зеркало поставим, а она сама в него посмотрит. Для этого никакого волшебства не требуется.
Послушница внесла тяжелое зеркало в овальной раме, поставила его на пюпитр, где обычно находились богослужебные книги. Зеркало было старинным, такие делали, заливая расплавленное стекло в полированную каменную форму. Зеркало получалось идеально гладким, ни единая морщинка не искажала его поверхность.
Зан кивком отослал послушницу и принялся ждать, положив ладони на край алтаря.
– Ну? – спросил Арьер. – Что дальше-то?
– Не торопи судьбу.
– Но я ничего не вижу.
– И не увидишь. Ведь мы не колдуем, так что и не увидим ничего. И голос будет не хранительницы, а самого зеркала. Сиди и жди. Судьба любит терпеливых.
Прошло несколько томительных минут.
– Ой! – сказало зеркало глубоким контральто. – Это что?
– Здравствуйте, ваше постоянство, – произнес Зан, склонив голову. – Мы хотели бы говорить с вами.
– Говорите, я слушаю.
– Ваше постоянство, верните в святилище камень. Вам он все равно не пригодится, а без него мир оказался на краю гибели.
– Какой камень? У меня нет никакого камня.
– Монастырскую святыню. Огромный яхонт, что лежал на алтаре и хранительницей которого вы были.
– Вот вы о чем! – звучное контральто плохо передавало смешок, но все же его можно было угадать. – На алтаре не было никакого камня. Мать-настоятельница подколдовывала, наводила морок. К нам и без того почти не приходили паломники, а без камня и вовсе хоть помирай. Вот она и дурила головы прихожанам.
– Не было камня? – Зан был растерян. – А как же сохранение миропорядка? Вы же были хранительницей.
– Ну да, была, пока не сбежала из монастыря. Но камень тут при чем? Миропорядок держится на людях, а не на камнях.
– Как же я не догадался?! – Зан хлопнул себя по лбу и даже вскочил бы, если бы не мертвая хватка графа. – Значит, вы не только хранительница, но и одновременно святыня. Не камень, а вы олицетворяете порядок в этом мире! Зачем же вы покинули монастырь? Мир без вас сошел с ума и скоро совсем пропадет!