Выпустив руку девушки, он приложил ладонь к ее щеке, кончиками пальцев очертил изящную линию подбородка и грациозной длинной шеи.
– Послушай, малышка, – пробормотал Дункан, – забудь о видении. Оно надо мной не властно.
– Если бы только это было правдой, – по-прежнему не отводя взгляда, шепнула в ответ Элспет.
– Это правда. Я просто не позволю, чтобы твое видение сбылось.
Элспет отвернулась. Под пальцами Дункана быстро-быстро забилась жилка на ее горле.
– Поняла? Не позволю – и все тут.
– Беток говорит, что в видениях Господь приоткрывает судьбу человека. Как можно уйти от своей судьбы?
Дункан вновь накрыл ладонью ее щеку. Глаза Элспет влажно блеснули. Неужели она плачет? Или ему почудилось?
– А кто может знать, что за судьбу уготовил нам Господь? Я не боюсь грядущего, малышка. Не боюсь.
– Я не хочу, чтобы ты погиб такой страшной смертью. Раньше мне было просто жаль тебя… но теперь… – Слезинка сорвалась с золотистых ресниц, проложила теплый след на его руке.
Дункану казалось, что невиданной силы смерч подхватил его, закружил в водовороте нежности и сострадания. В этот миг он поклялся в душе, что докажет этой восхитительной девушке, как она ошибалась. Даже намека на страх не рождалось внутри его, когда Элспет говорила о своем видении. И он должен… ему просто необходимо ее успокоить.
Все на свете отдал бы, думал Дункан, лишь бы стереть страх из этого дивного взгляда. Никто так не тревожился за него… никто в целом мире… с тех пор, как он уехал из отчего дома. А Элспет переживает так, словно в самом деле боится его потерять! Дункан был тронут, взволнован, исполнен благодарности. Он мечтал облегчить ее боль, только вот как это сделать?
Наклонившись, он приподнял ее подбородок и надолго приник губами к полуоткрытому рту.
– Я уже не раз обманывал птиц смерти, малышка, – пробормотал он, чуть отстранившись. – Со мной все будет хорошо, обещаю.
Элспет со стоном обвила руками его шею. Одеяла соскользнули с плеч – сначала ее, потом и его, – и Дункан крепче прижал девушку к себе.
Сквозь тонкую влажную ткань он чувствовал прижатые к его груди высокие полукружья, податливые и нежные, с твердыми вершинками. От дивного ощущения дыхание его участилось, стало прерывистым, шумным. Губы снова нашли и накрыли губы Элспет. Она протяжно выдохнула, чуть приоткрыв рот, и он скользнул языком внутрь, провел самым кончиком по влажной поверхности.
Оторвавшись от нее, Дункан не выпустил из ладоней лицо девушки. Наклонился, оставив поцелуй на гладком лбу. Она закрыла глаза.
– Элспет…
Ветер взвыл над крышей, дождь затарабанил с новой силой.
– Элспет, я не понимаю… что происходит, когда мы рядом? Ты чувствуешь?
– Чувствую, – шепнула она в ответ и подняла к нему лицо.
Дункан поцеловал ее снова, сначала нежно, почти неуверенно… а потом, когда желание набрало силу, впился в ее губы неумолимо, страстно. Он знал, что водоворот эмоций так же безжалостен к ней, что она в плену той же мощной стихии чувств.
Пальцы его скользили по ее щекам, по длинной шее и хрупким ключицам, по плечам… Ладонь легла на ложбинку, разделяющую высокую грудь. Элспет, он чувствовал, затаила дыхание. А его ладонь, словно по собственной воле, обогнула тугие полушария, обласкала их и двинулась вниз, к бедрам.
Проникнув под свободную сорочку, его рука замерла на изящном изгибе девичьего бедра. От тела Элспет исходил жар… он обволакивал… манил… кружил голову.
– Элспет, – сорвалось с его губ, – ты хочешь этого? Ты чувствуешь?..
– Чувствую, – так же, как и в первый раз, не задумываясь, отозвалась девушка. – И хочу, Дункан…
Ее искренность согрела ему сердце.
В этот миг в ней не было страха. Да, она боялась будущего, но приветствовала то, что их соединяло. Дункан ощущал ее согласие в ровном, глубоком дыхании у своей щеки, в размеренном стуке сердца у своей груди.
А его собственное сердце подсказывало, что убедить ее проще всего, разделив с ней пламя жизни, вспыхнувшее между ними. Жизни, но не смерти. Любви, но не страха. Где-то в глубине души Дункан чувствовал, что и ему самому это нужно не меньше.
Он не верил в пророчества, но колокол смерти требовал, чтобы его остановили.
Элспет потянулась к нему с закрытыми глазами, и Дункан, вздохнув, крепче сжал объятия. Ее поцелуй разжег огонь в паху, невыносимый огонь, который, он знал, легко затушить. Это хрупкое, невинное создание было в его руках… Но ради Элспет он был готов сдерживаться.
Перевернувшись на спину, Дункан рванул ее на себя и застонал, когда она вытянулась и обхватила его ногами. Дыхание их смешалось, губы слились. Ладони Элспет проникли под его рубашку, заскользили по груди, плечам… и едва не наткнулись на плотный рубец шрама, перечеркнувший его кожу.
Одним движением Дункан вывернулся из-под нее, и теперь уже его мощное тело накрыло тонкое девичье. И его ладони заскользили по шелку кожи, очертили изгиб талии и вобрали в себя упругую тяжесть груди. Сначала пальцы, а потом и губы сомкнулись вокруг твердой вершинки… нет, розовой жемчужины, матово поблескивающей на безукоризненной белизне перламутра.
Элспет выгнулась под его губами, задышала часто. Он выпустил набухший кончик, прикоснулся к нему языком, провел влажную дорожку к ямочке у основания шеи, к уголкам рта.
Приподнявшись, Дункан потянул ее сорочку вверх. Ему хотелось увидеть эту красоту в трепещущем оранжевом свете очага. Но когда она предстала перед его глазами, он едва не потерял над собой власть…
Губы его с силой прижались ко рту Элспет, а ладонь легла на золотистый треугольник между бедрами. Девушка застонала, подавшись к нему, и его пальцы вошли во влажное тепло. Незаметно. Легко.
Свободной рукой он приподнял ее под спину. Сердце ее билось совсем рядом так гулко, так стремительно, точно взывало к нему, умоляло…
Отзываясь на эту безмолвную мольбу, он приподнялся на руках, перекинул ногу через инстинктивно приоткрывшиеся бедра, и миг спустя чуть слышный стон раздался в хижине… такой жалобный и тихий, что его заглушил нежный мужской шепот.
Вздох. И еще один. И вот уже жаркая сердцевина раскрылась для него, приняла так, словно он был той частицей, которой ей давно не хватало.
Вот когда он понял… понял и душой, и телом, что они едины. Одна половинка. Другая половинка. Никакие видения, никакие угрозы не страшны им, когда они вместе. Время… будущее или прошлое не имеют значения. Две слившиеся вместе половинки – вот что такое мир. И еще их тепло. Их близость. И биение их сердец.
Он отдался жаркому, вечному ритму, проникая все глубже в нее, мечтая, что она поймет и поверит – он всегда будет рядом. Он всегда будет. Для нее.
* * *
– Вот, возьми-ка. – Дункан сунул руку в складки накидки на груди и протянул небольшую кожаную фляжку. – Флора дала мне утром.
Элспет открыла фляжку, вдохнула крепкий аромат, сделала пару глотков. Жидкий огонь разлился по венам, возвращая силы. Она подняла глаза.
– Ты должен вернуться в Эдинбург, – наконец заговорила она. – Теперь я еще больше боюсь! Нам нельзя быть вместе.
Пальцы Дункана сошлись на ее тонком запястье.
– Я должен остаться. Ты разве этого не хочешь?
Элспет уронила голову; полураспущенная коса качнулась у нее на плече.
– Уезжай скорее, – сорвалось с ее губ. – Прошу тебя…
Дункан вздохнул:
– Как только договор будет подписан, придется отвезти его в Тайный совет.
– Вот и хорошо. Только больше никогда не приезжай в наши горы.
Он резко наклонился, захватив ее врасплох, стиснул плечи, привлек к себе:
– А если я уеду – мы когда-нибудь еще увидимся?
Элспет печально улыбнулась:
– Ты возьмешь в жены какую-нибудь придворную даму и будешь жить с ней в любви и мире. Но только вдали от гор Шотландии. Где угодно, только не здесь!
– Ага… – пробормотал он. – Это что, очередное предсказание? Леди из окружения королевы на тебя не похожи. Я ж со скуки умру, если некому будет день и ночь твердить о моей злосчастной судьбе.
– Разве жениться на придворной даме – это злосчастная судьба?
– Ну, что я могу сказать… – Дункан отпустил ее плечи. – Некоторые из них очень и очень милы.
– Я слышала, вместо шерстяных накидок они одеваются в шелка…
– В шелка, бархат и кружева. Волосы убирают бриллиантами и жемчугом. И пахнет от них всегда изумительно.
– А-а-а… – слабым голосом протянула, отводя глаза, Элспет.
– К тому же они образованны. Многие читают на разных языках.
– Я знаю латынь, – пробормотала Элспет. Сузив глаза, Дункан вглядывался в оранжевые язычки пламени.
– Вот только мне ни разу не встречалась там леди, которая бросилась бы за ягненком в болото. Или, скажем, умела бы стрелять из лука и на равных с мужчинами участвовала в ночных вылазках. Или, почти безоружная, не отступила бы перед врагом, который во много раз сильнее ее.
– Какие они все, наверное, красавицы… – вздохнула девушка.
– Это верно, – с лукавой усмешкой подтвердил Дункан, – только ни у одной я не слышал голоса сказочной феи. Ни у одной не видел волос цвета золота, поступи эльфа, – громким шепотом добавил он. – Правда, целоваться, я заметил, эти дамы готовы с кем угодно.
С губ Элспет сорвался удивленный смешок.
– Готовы… что?
– Видишь ли, в моде поцелуи при встрече и расставании, в знак благодарности или симпатии. Да что там, нашим дамам для поцелуя не требуется особого повода. Им что улыбнуться, что поцеловаться – все одно.
Элспет смотрела на него с сомнением:
– Сочиняешь. Да разве так можно?
– Запросто. К тому же очень приятно. – Он подался вперед. Не в силах противиться, Элспет прикоснулась губами к его улыбающемуся рту.
– Горожанки так чудесно пахнут, – пробормотал Дункан. – Они такие изящные… – Его губы вновь прильнули к губам Элспет, и девушка со стоном запрокинула голову. Откинувшись в сильных объятиях, Элспет наслаждалась головокружительно долгим, обжигающим, точно глоток виски, поцелуем.