Винсент терзал мой рот, а я задыхалась от нахлынувших ощущений: жесткого напора его языка, когда он углублял поцелуй или едва уловимых касаний к чувствительной коже припухших губ. Я скользнула рукой ему между ног, ладонью ощущая желание, поглаживая через плотную ткань брюк. Дыхание Винсента сбилось, глаза почернели. Если в такие упасть – растворишься без остатка.
Он перехватил мои руки, прошептал:
– Не торопитесь.
Я сгорала от нетерпения, но торопиться точно не собиралась. По крайней мере, сейчас. Легко уперлась ладонями ему в плечи, побуждая отстраниться, толкнула на кровать, подтянула сорочку повыше и устроилась поверх его бедер. Склонилась над ним, покрывая грудь и живот дразнящими поцелуями-укусами. Каждая острая ласка отпечатывалась на моей коже.
Я потерлась о его пах, услышала хриплый выдох-рычание и скользнула ниже. Волосы рассыпались по плечам и спине, покрывалом окутали его живот. Ласкала издевательски-медленно, хриплые стоны Винсента пополам с отнюдь не благородными ругательствами заводили еще больше. Почувствовав его наслаждение, не останавливалась до тех пор, пока он, содрогнувшись, не откинулся расслабленно на подушки.
Я приподнялась, глядя на Винсента сквозь завесу рыжих прядей. Сейчас он напоминал задремавшего хищника, утомленного любовной игрой: глаза закрыты, веки подрагивают. Глубоко вздохнув, облизала губы, потянулась и вздрогнула – наши взгляды встретились, и мир перевернулся. Я снова оказалась под ним, а Винсент ласкал мою грудь, посасывал чувствительные соски, целовал живот и бедра. Между ног просто горело, первая откровенная ласка сорвала с губ дикий, животный крик. Он жестко придерживал меня, не позволяя подаваться вперед. О, дразнить он умел! Когда я забилась в его руках, усилил напор губ, а вместе с ним наслаждение.
Его имя смешалось с прерывистым стоном:
– Вин… снт…
Впрочем, опомниться мне не позволили. Сердце все еще бешено колотилось, когда он подхватил меня под бедра и вошел. Теперь я уже кричала в голос, и искренне радовалась тому, что в комнатах по соседству никого нет. Наслаждение и легкая боль смешались воедино, меня накрыло таким умопомрачительным оргазмом, что перед глазами поплыли разноцветные круги. Я дрожала в его руках, забывая обо всем, что было, и не представляя, что будет дальше. Да и какой там представлять – мысли вылетели из головы, растворились где-то за гранью. Казалось, в мире нет никого и ничего кроме нас. Наше шумное дыхание, стук сердец и сильные объятия, в которые так сладко погружаться, не думая ни о чем.
Винсент лежал на спине, а я примостилась у него на плече. Он легко поглаживал мои волосы и задумчиво смотрел наверх. Мне ужасно хотелось знать, о чем он думает.
Что мы творили? Что вообще происходит? Ночь после возвращения из театра тоже прошла необычно, но тогда я была слегка не в себе. Или достаточно не в себе – для того, чтобы оставить это без внимания.
– Винсент, – негромко позвала я. Осторожно, словно пробуя его имя на вкус – не в пылу страсти. Просто так.
Он повернулся, нахмурился, словно сбросил наваждение и не понимал, как я здесь очутилась, а я потянулась и провела пальцами по его губам. Наверное, не стоило этого делать, но удержаться не получилось. Воцарившееся молчание словно остановило время. Я смотрела на него, а Винсент неожиданно перехватил мою руку и отстранился.
– Какое-то время заклятие не будет вас беспокоить.
Я отпрянула, словно он меня ударил. Спокойный, равнодушный тон разрушил перекинувшийся между нами тонкий мостик тепла.
– О да, – я растянула губы в улыбке, – вполне успеете съездить по делам в город. Даже сможете задержаться: сегодня мы постарались на несколько ночей вперед.
Де Мортен прищурился.
– Боюсь, от наших стараний это не зависит. Если не станете искать встреч с другими мужчинами, продержитесь до моего возвращения.
– Не переживайте. – Я откинулась на подушки. – Я не собираюсь расставаться с жизнью ради того, чтобы насолить вам.
Можно было сказать, что после такого нет ни времени, ни желания думать о других, но гордость отказывалась делать комплименты этому сухарю. Зачем ему понадобилось все портить? Я не наивная девочка, прекрасно понимаю, что нас связывает только змея, а еще сногсшибательный, страстный, высекающий искры секс.
– Не сомневаюсь. – Винсент сел на край постели и стал одеваться. Дракон на его спине поблескивал в приглушенном мерцании светильников. Когда де Мортен двигался, он казался живым. – Когда все закончится, вернетесь к прежней жизни.
К которой из? Хотелось верить, что я забуду обо всем, как о страшном сне, но что дальше? Однажды я уже сбежала из этого мира, но не от себя. Даже сейчас мы с Винсентом ходим по кругу. Цепляемся за старую обиду, нанизываем на эту ржавую нить новые. Никак не желаем мириться с тем, что нас влечет друг к другу, что заклятие тут ни при чем. Как будто в этом есть что-то постыдное.
М-да. Вот это я загнула.
Но что самое забавное, это правда. И с ней что-то нужно делать.
– Винсент. – Я потянулась и легко коснулась его спины, дракон немедленно шевельнулся над лопаткой. – Останьтесь.
Он замер, медленно повернулся, встретил мой взгляд.
– Я не ложусь так рано. – Напряженные плечи, сведенные брови – Всевидящий, ну почему он так часто хмурится?
– Я и не собиралась петь вам колыбельные.
Я подползла ближе, схватила его за щеки и слегка потянула в разные стороны, улыбка получилась неестественной, зато с лица сползло это мрачное выражение, уступив место удивлению: глаза у Винсента стали как блюдца. Еще бы, наверняка ни одна девица не догадывалась тискать его светлость за суровые щеки, так что преимущество на моей стороне.
– Вот. Так лучше. Со мной еще и говорить можно! Представляете?
– О чем… – Герцог осторожно убрал мои руки и прокашлялся, даже о штанах позабыл. – О чем вы хотите поговорить?
– Ну не знаю, – протянула я, – например, вот об этой красивой зверюшке у вас на спине. Сможете нарисовать мне такую же, только бабочку. Вот тут…
Я повернулась и ткнула себя в правую ягодицу. Герцог проследил за моей рукой и неожиданно усмехнулся.
– Вопрос только в том, зачем она вам. Дракон – защита от магического удара.
Винсент поднялся, застегнул штаны, а потом уселся рядом, подложив под спину подушку.
– А вот бабочек в узорах армалов я не припомню.
Я наигранно-тяжело вздохнула: вместе с его улыбкой ко мне вернулось хорошее расположение духа.
– Ладно, буду любоваться на ваш. – Я одернула сорочку и устроилась рядом с ним, скрестив ноги. – Это он спас вам жизнь?
Вспомнился шрам, который я видела. Отнюдь не единственный. След от пули на левом плече и изогнутая глубокая полоса на руке, чуть выше запястья: сейчас, когда он сцепил пальцы в замок, она выделялась особенно ярко.
– Не раз спасал. – Де Мортен как-то странно посмотрел на меня.
– Тяжело его носить?
– Требует усилий – в составе чернил кровь некромага, но узор полностью себя оправдывает: я до сих пор жив. Вот только некто придумывает все более изощренные способы, чтобы меня достать.
Винсент усмехнулся.
– Ваша змея тому доказательство.
Мне стало по-настоящему страшно. Во все времена некромагов боялись до икоты, на основе их крови создавались самые смертоносные и сильные заклинания. Что же творилось вокруг Винсента, если он решился носить на себе такое? И где он нашел кровь? Ведь о некромагах уже давно никто не слышал.
Фу-у-ух. Выдохнули.
В свете представившейся картины моя кусачая змейка казалась меньшим из зол. Я даже всерьез задумалась о том, чтобы пристать к Винсенту с азами боевой магии. Конечно, серьезного противника мои попытки только рассмешат до слез, но если у кого-то дергается от тебя глаз – это уже преимущество.
Приблизительно представляя себе его ответ на такую просьбу, я решила зайти с другой стороны.
– Почему решили использовать меня, а не эту вашу… как ее? Леди Уитмор?
Винсент подозрительно прищурился.
– А она-то здесь при чем?
– У вас же с ней роман, – как можно более невинно заметила я. Правильно, пусть думает, что меня интересуют его любовные похождения. А они меня не волнуют, вот ничуточки! – Зато меня вы терпеть не можете.
– Я не раз спрашивал себя о том же: почему вы?
Винсент задумчиво всматривался в мое лицо.
– И к какому выводу вы пришли?
– Ни один из вариантов мне не нравится.
Его взгляд скользнул вдоль моих ног, ленивая улыбка заставила сердце забиться сильнее.
– Никогда бы не подумал, что вы жалуете бульварное чтиво.
Я и забыла про роман, который мы лишь чудом не столкнули на пол.
– Миллес Даскер – не бульварное чтиво. Она пишет про сильных женщин, которые не постеснялись бросить вызов обществу.
– О да. «Сладкая горечь свободы». – Винсент повертел книгу в руках и открыл на первой попавшейся странице. – «Я замолчала. Должна ли я прогнать этого напыщенного, самоуверенного гордеца? Или стоит прислушаться к тому, о чем кричит мое сердце?»
Он приподнял брови.
– И о чем кричало ее сердце?
– О том, что она его любит, – буркнула я и выхватила книгу из его рук.
– Что случилось дальше? Она его прогнала?
– Сама ушла.
– Истинно женское поведение.
Я хотела было возмутиться, но передумала: отложила книгу и уютно устроилась у него на плече.
– Винсент, научите меня боевой магии.
Я боялась, что он разозлится или посмеется, но вместо этого герцог просто пригладил мои волосы.
– Это невозможно. Я учился этому долгие годы, магия теперь часть меня.
Можно подумать, я не знаю. Мужчины учатся с раннего детства, а потом еще и в университеты поступают. У женщин магия слабее – так исторически сложилось, сейчас им никто не позволяет ее развивать, даже если есть зачатки выше среднего. Умеешь красоту наводить – и хватит с тебя. Но если недруг де Мортена соберется еще что-нибудь учудить, как-то не хочется оказаться полностью беззащитной.
Винсент погладил меня по щеке, приподнял подбородок: